Обратная сторона обмана (Тайные операции Моссад)

– А что с ним?

– Вы что, не помогаете парню выпутаться? В конце концов, он же на нас работал

– Я думал, ты уже не участвуешь в вечеринке. Он ухмыльнулся и подмигнул мне, как будто он думал, что, может быть, то, что он слышал обо мне, неправда.

– Я уже вне игры, но это не значит, что я за одну ночь могу все забыть. Я тогда много работал для него в штабе. Я думал, что вы вытаскиваете из дерьма того, кого сами туда затащили.

– С каких пор это так происходит? Я никогда не видел, чтобы кто-то, угрожая пистолетом, заставил Бар-Ама заняться этой чертовщиной. Он делал это ради получения прибыли и использовал для этого свои связи. Так, как он задумывал, не вышло, и это его личная неудача.

– Как же они его взяли?

– Не имею понятия. В один день все шло хорошо, а на другой как с ясного неба сваливается ФБР и все кончено. Я подозреваю, что кто-то изнутри добился краха сделки. Он, видимо, встал на дороге «Голубого трубопровода» [34].

– Это было бы глупо. Тогда американцы подумали бы, что правая рука не знает, что делает левая.

Я хотел, чтобы он подтвердил это. В конце концов, мы ведь действительно провели это маленькое упражнение, прежде всего, именно по этой причине.

– Нет вопросов, что они так и думают. Он заметил, что и так сказал слишком много, что можно было прочесть на его лице, выложил «бывшему», который, может быть, вовсе и не «бывший».

– Эй, Ролли, это я, Виктор. Почему ты волнуешься? Ты точно думаешь, что с тем, что ты мне только что рассказал, я сейчас полечу в Амман или еще куда-то!

Мы оба рассмеялись.

«Голубой трубопровод» состоял не только в продаже оружия иранцам: как раз в то время Моссад обучал иранских пилотов в Германии. Контакт был налажен западногерманской разведкой BND. Не высокими чиновниками, а на уровне начальников отделов. Моссад охотно пользовался таким методом; он позволял промежуточным звеньям поставлять информацию и делать карьеру. Шефы были вне игры, их так называемая политическая совесть оставалась чиста.

Иранские ВВС состояли в основном из американских истребителей – бомбардировщиков типа F 4D / E «Фантом», который еще несколько лет назад был основным боевым самолетом израильской авиации. Для иранцев было очень важно обучать своих летчиков на безопасной территории и получать запчасти для своих быстро уменьшавшихся ВВС. Израиль охотно влез в это дело, использовав немцев в качестве марионеток, – иранцы не должны были признаваться самим себе, что получают помощь лично от сионистского шайтана. Израильские пилоты обучали своих иранских коллег в нескольких местах в земле Шлезвиг-Гольштейн. На двух аэродромах иранцы осваивали летное мастерство на двух специально переоборудованных учебно-тренировочных самолетах «Сессна», а на третьем аэродроме их обучали на пяти доставленных из Израиля тренажерах.

Одновременно запчасти для несущей большие потери иранской авиации транспортировались сухопутным путем из итальянских портов в Данию, где грузились на датские суда. Другие запчасти и вооружение прямо в датских портах перегружались на них с кораблей, взятых Израилем в аренду.

Чиновники земельного Ведомства по охране конституции земли Шлезвиг-Гольштейн прекрасно знали об этих действиях, но им это не мешало, пока не происходило террористических действий, и пока операция приносила им личный доход.

– Посмотри туда. Ролли показал головой.

– Где? – спросил я и медленно повернулся, чтобы не привлекать к себе внимания. Ролли никогда не был хорош в оперативной работе. Но ему, как офицеру связи, это и не было нужно.

– Вон тот, в углу, который стоит с высоким парнем.

– Да?

– Это Зухир, военный атташе Иордании. Я спрашиваю себя, что ему здесь нужно.

– Ты хочешь, чтобы я установил с ним контакт и узнал это для тебя?

– Ты бы это легко сделал, старый сукин сын! Он ухмыльнулся. – Лучше держись от него подальше. Нам не нужен международный инцидент, о котором мне пришлось бы писать бесконечные отчеты.

Я знал, что он должен написать отчет об этой встрече со мной, о том, куда, по его мнению, я ехал и о чем мы, почти дословно, разговаривали. Тот факт, что он узнал Зухира и попытался узнать, куда он летит, не очень ободрил меня. Я постарался не придавать этому большого значения. – Передай Мусе привет от меня.

– Я не работаю с Мусой.

– Он теперь шеф безопасности в Европе и ты упомянешь меня в своем отчете, значит, ты сможешь передать ему привет. Поверь мне, он его получит. Кстати, ты прилетаешь или улетаешь?

– Ни то и ни другое. Я встречаю свою жену. Она возвращается из Израиля.

Подошла моя очередь к окошку. Я был рад услышать, как он сказал: – Вот она. Ну, все, пока, до свиданья!

Я пожал ему руку и передал билет стюардессе в окошке. Когда я получил свою борт-карту и прошел контроль безопасности, я встал у выхода и ждал разрешения на посадку в самолет. Зухир делал вид, будто не знает меня, как мы и договаривались, но я видел по его лицу, как его распирало любопытство узнать, кого это я встретил.

Уже стемнело, когда я после короткого перелета из Вашингтона в Нью-Йорк прошел через огромный холл «Кеннеди-Эйрпорт» и вошел в зал «Эйр Франс» на втором этаже. Зал ожидания «Эль-Аль» был переполнен, и я молился, чтобы никто в толпе не узнал меня. Я надеялся на то, что самолет «Эль-Аль» взлетит раньше, чем самолет «Алия», так что мне не придется вместе со всеми вылетающими в Иорданию проходить мимо трех сотен израильтян, из которых как минимум один гарантированно знал меня.

Зухир был очень заинтригован моей встречей в вашингтонском аэропорту и нашел мой рассказ весьма забавным. – Именно здесь и именно сейчас встретить друга! Он начал смеяться. – Судьба, вот что это такое. И здесь мы ничего не сможем изменить. Мы в руках Аллаха и подчиняемся его воле.

– Я только надеюсь, что он сегодня в хорошем настроении. Я еще не перевалил через вершину горы, как говорят у нас.

– У нас так не говорят. Он снова засмеялся, будучи точно в хорошем настроении. В конце концов, он возвращался домой с трофеем. С израильским разведчиком. Я мог себе представить, как он чувствует себя, мне стоило просто вообразить, что чувствовал бы я на его месте, уведя с собой человека такого масштаба, как он. Я точно воспарил бы к облакам.

Более часа мы оставались в зале ожидания. Наконец-то была объявлена посадка.

– Вы знаете? – спросил я его тихо, – улетел ли уже самолет «Эль-Аль»?

– Нет. Он взлетит примерно через час. Он знал, о чем я думал. – Не хотели ли бы Вы как-то переодеться или еще что-то?

– У Вас есть еще одна кафия?

Он открыл свой «дипломат» и дал мне красно-белый головной платок. – Этого достаточно?

Я намотал платок себе на голову, так что мое лицо со стороны нельзя было узнать. Мне стало намного легче. – Спасибо, так все в порядке.

Когда мы проходили мимо израильского зала ожидания, почти все пассажиры там уставились на нас. Не каждый день им приходится видеть врага так близко. В толпе я узнал одного своего друга из Холона и был уверен, что он меня тоже узнал. Но это уже не играло роли: если он не работал на Моссад или на «Шабак», он никому не мог бы об этом рассказать. Кроме того, он знал, что я выполняю какую-то секретную работу, и он подумал бы, что так я поступаю именно по своей работе. Я знал, что он просто будет ждать дня, когда мы встретимся с ним где-то на улице в Холоне. Тогда он мне рассказал бы, что видел, как я садился в самолет в Иорданию, и что он был таким хитрым, что сделал вид, что не заметил меня, чтобы не разрушить мою легенду.

Наконец мы сели в самолет, принадлежавший итальянской «Алиталии» и выполнявший чартерный рейс для иорданской авиакомпании «Алия». Когда самолет взлетел в воздух, я понял, что пути назад действительно нет. Следующая остановка – Амман.

Глава 20

Вторник, 20 мая 1986 года. Амман

В конце долгого полета медленно стемнело. Я смог видеть землю, когда самолет легка накренился на бок. Когда мы пролетали над береговой линией, у меня екнуло сердечко.. Пилот объявил, где мы находимся. Но я и так знал, где мы. Серая земля под нами, освещаемая последними лучами заходящего Солнца, была Сирия.