Белый континент (с илл.) (СИ)

Впрочем, на последнем этапе пути собаки тоже заметно устали и отощали, и Роберт, испугавшись, что трагедии его первой экспедиции начнут повторяться, приказал своему отряду срезать часть пути и вернуться на мыс Эванс другой дорогой. Местность, через которую они поехали, выглядела вполне прилично — гладкая равнина, кое-где пересеченная невысокими пологими возвышениями.

Некоторое время они ехали совершенно спокойно, а потом собаки одной из упряжек, взбежав на такой холмик, вдруг начали быстро, одна за другой, исчезать под снегом.

— Что за чертовщина?! — охнул ехавший во вторых санях Черри-Гаррард, подпрыгивая на месте. Он уже видел нечто похожее во время выгрузки снаряжения с корабля, когда точно таким же манером под лед провалились моторные сани. Сидевший рядом с ним Роберт Скотт тоже вскочил, и оба, остановив сани, бросились на помощь управлявшему первой упряжкой погонщику по фамилии Мирз.

Тот и сам уже выскочил из саней и пытался удержать на поверхности снежного холма пса-вожака Османа. Двенадцать остальных собак к тому времени уже провалились в скрытую снежным сугробом трещину и теперь, хрипло и придушено рыча, висели на огромной высоте, запутавшись в кожаных ремнях своей упряжи. Почти пустые сани балансировали на краю трещины и вот-вот должны были рухнуть вниз вслед за собаками.

На то, чтобы закрепить сани, отвязать от них собак, а потом осторожно, по одной или по две, вытащить их из этой ловушки, у полярников ушло больше часа. Псы хрипели и задыхались, ремни упряжи и ошейники не давали им свободно дышать, а некоторые из них еще и ушиблись при падении, но, к счастью, четвероногие понимали, что им хотят помочь, и, по крайней мере, не мешали хозяевам это делать. Скотт и его помощники вытаскивали присмиревших собак одну за другой и, с трудом распутав душившие их ремни, оставляли своих пушистых друзей отдыхать рядом с трещиной.

— Одиннадцать! — объявил Роберт, вытаскивая из темного разлома последнего жалобно скулившего пса. — Должны быть еще две, где они?

Путешественники заглянули в трещину, и Скотт сдавленно охнул: глубоко внизу, на небольшом выступе в вертикальной стене пропасти виднелись два темных лохматых пятна. Как видно, эти две собаки вывалились из упряжи и упали в пропасть, но не долетели до ее дна, приземлившись на один из уступов. Но судя по тому, что им удалось на нем удержаться, они не разбились и, скорее всего, даже не особо покалечились.

— Эй! — крикнул Роберт, наклонившись над трещиной. — Вайда! Билглас! — мохнатые клубки внизу зашевелились, один из них негромко тявкнул, и начальник экспедиции обернулся к своим товарищам. — Где у нас веревки, я сейчас за ними спущусь!

Мирз и Черри попытались отговорить руководителя, но делали это довольно вяло — оба уже поняли, что, когда речь идет о животных, Скотт не остановится ни перед чем, чтобы их спасти. И спустя еще полчаса упавшие в трещину собаки лежали на снегу рядом с санями и благодарно смотрели на тяжело дышавшего, но счастливого Роберта. А другие псы, уже окончательно пришедшие в себя после пережитого, рычали на собак из второй упряжки, собираясь воспользоваться усталостью хозяев и затеять с ними очередную свару…

К мысу Хат партия Роберта вернулась, совершенно измученная метелями и тяжелой работой. Встретившие ее лейтенант Эванс и его спутники ничем не могли порадовать товарищей: свой груз на склады они доставили, но два пони в их упряжке быстро потеряли все силы и замерзли во время пурги. Третий пони, которого Эванс взял с собой, тоже был очень слаб, да и собаки все еще не до конца оправились от падения в трещину. Скотт выслушал доклад Эванса и с трудом сдержал себя, чтобы не схватиться за голову и не застонать. Неужели все повторяется? Неужели животные, которых он привез в Антарктиду, будут мучиться так же, как собаки во время его прошлой экспедиции, неужели они тоже обречены на смерть?!

— Мистер Роберт, там партия Аткинсона вернулась! — отвлек Скотта от этих черных мыслей помощник Эванса Кэохэйн. — Чуть-чуть до нас вчера не дошли и поставили палатку на западе, под холмом.

— Ох, отлично, идем к ним! — облегченно вздохнул начальник экспедиции, бросаясь к двери. Аткинсона и его спутника Крина все ждали еще накануне: они ездили на берег, к кораблю, который, в свою очередь, тоже должен был вернуться после плаванья вдоль побережья Антарктиды. Уже через четверть часа все набились в маленькую палатку Аткинсона и накинулись на него с расспросами. Тот немного успокоил волновавшихся друзей, сообщив, что «Терра Нова» благополучно вернулась к мысу Скьюа и что все члены ее команды здоровы. Но и Роберт, и остальные путешественники сразу заметили, что отвечает доктор односложно и как будто бы неохотно. Да и Крин, который во время всего разговора отмалчивался, предоставив Аткинсону возможность рассказывать обо всем самому, выглядел довольно подозрительно и быстро заставил Скотта насторожиться.

— Атк, у вас еще какие-нибудь новости есть? — осторожно спросил Роберт, воспользовавшись паузой в разговоре.

— Есть, — тяжело вздохнул тот после едва заметной заминки и, отвернувшись, принялся рыться в своем мешке. — Есть письмо от Кэмпбелла. Они, когда плавали… В общем, вот оно, — он протянул Скотту чуть помятый толстый не заклеенный конверт. — Там все сказано.

Роберт проворно выхватил у него письмо и попытался достать из конверта сложенный вдвое лист бумаги, но делать это в рукавицах было ужасно неудобно и он, заторопившись еще больше, стянул правую варежку зубами и уронил ее рядом с собой на пол. Наконец, письмо было вытащено и развернуто, и мгновенно замерзшая рука Скотта задрожала, стоило ему прочитать первые строчки этого послания. Кэмпбелл писал о том, что на барьере Росса «Терра Нова» обнаружила стоянку экспедиции Амундсена.

— Что там такое? Прочитайте вслух, если можно! — сидевшие вокруг него полярники тоже неуверенно потянулись к письму.

Больше всего на свете Роберту в тот момент захотелось провалиться сквозь антарктический лед и оказаться где-нибудь в одиночестве, подальше от своих товарищей. Или отослать куда-нибудь их, а самому остаться в палатке. Чтобы никто не мешал ему самому прочитать и перечитать сообщение с корабля, чтобы ему дали хоть немного времени прийти в себя и привыкнуть к этой новости. Но как раз этого руководитель экспедиции позволить себе не мог.

— Сейчас, слушайте, — ответил он и, прокашлявшись, принялся читать письмо Кэмпбелла вслух. Тот писал о том, как, направившись на восток, «Терра Нова» неожиданно встретила другое судно, а при ближайшем рассмотрении оно оказалось «Фрамом» Фритьофа Нансена, на котором в Антарктиду прибыл Амундсен со своими людьми. Сам Кэмпбелл и еще несколько человек пообщались и с капитаном «Фрама» Нильсеном, и с самим Амундсеном, приехавшим на побережье с места своей зимовки. В письме кратко сообщалось о том, как соперник Скотта обустроился в своем лагере, рассказывалось о некоторых его спутниках и о многочисленных ездовых собаках, на которых он возлагал все свои надежды на достижение полюса. Писал Кэмпбелл сухим деловым языком, не высказывая никаких эмоций и никакого отношения к норвежским путешественникам, но чем дальше Роберт читал, тем сильнее ему казалось, что автор письма хвалит их и считает все их действия разумными и правильными. И тем больше закипала в нем злость — не столько на Амундсена и на остальных норвежцев, сколько на Кэмпбелла, который писал о них без всякого осуждения и даже мельком нигде не упомянул, что они вообще не имели никакого права находиться в Антарктике.

А к тому времени, когда Скотт дочитал письмо до конца, стало ясно, что слушатели испытывают точно такие же чувства. И если Роберт, приложив некоторые усилия, сумел сдержаться и ничем не выдать свое раздражение, то другие полярники, едва он замолчал, дали волю эмоциям.

— Что за черт?!

— Они все-таки здесь!

— Да как они вообще посмели сюда притащиться?!

— Приперлись в Антарктиду и поселились, как у себя дома!!!

— А наши-то хороши — в гости к ним пришли, разговаривали с этим дикарем! Еще, наверное, спасибо ему сказали и удачи пожелали!