Ричард III

Королева нервно сжала подлокотники кресла. Пока все её действия выглядели противозаконно и откровенной узурпацией трона. Почивший муженёк слишком часто говорил о своих намерениях. И круглому дураку не пришло бы в голову, будто в последние минуты жизни Эдуард оставил королевство на неё и семью Вудвиллов. Кроме того, благодаря Елизавете королевский совет так и не сложил полномочий, хотя со смертью короля утрачивал всякую легитимность и законность.

В комнату вошёл маркиз Дорсет, поклонился. Он был копией отца, лорда Грея, и, без сомнений, её гордостью. Глядя на него, никто не посмел бы обвинить Елизавету в супружеской неверности. А вот Эдвард, сын Эдуарда IV, полностью пошёл в неё — цветом волос, чертами лица, телосложением — в будущем это могло стать источником многих проблем.

   — Я назначила коронацию на 4 мая, — заявила Елизавета. — В Ладлоу выйдет вооружённый эскорт. Он обязан без промедления доставить короля в Лондон.

Дорсет поклонился:

   — Что делать с Йорком? Он уже писал дяде Энтони...

Королева поджала тонкие губы.

   — Мы успеем, — заявила она и встала. — Созови совет. У меня появилось несколько распоряжений.

Они собрались очень быстро. Глава совета прятал глаза и потирал руки. Старые аристократы сидели смирно и глядели на неё едва ли не с ненавистью. Зато родичи находились полностью на её стороне, и это придавало дополнительные силы.

   — Господа, до нас дошли известия о французских пиратах. Они многочисленны. Их суда быстроходны, — королева возвысила голос. — В час испытаний, когда добрый мой супруг оставил нас, а наследник престола слишком мал, я скорблю. Вместе с вами! Вместе со всеми моими подданными! Но я не могу смотреть, как разоряют Англию.

Уильям Гастингс на мгновение прикрыл глаза. Елизавета прищурилась. Наверняка лорд-камергер мысленно сравнивал Её Величество с дешёвой актрисой, но это его дело.

   — Я требую вашего согласия на то, чтобы весь английский флот поступил в полное распоряжение моего брата, сэра Эдварда Вудвилла. Он сумеет навести порядок в водах королевства.

Они даже не смогли возразить что-либо существенное. Впрочем, даже если бы и решились, королева успела подстраховаться на случай непредвиденных событий. Основную часть королевской казны комендант Тауэра тайно передал адмиралу для вывоза с острова. Оставшиеся богатства маркиз Дорсет разделял между матерью, собой и ближайшими родственниками. Даже если Глостер совершит невозможное и захватит Лондон, безземельными дворянчиками Вудвиллы не будут более никогда.

   — Следующее моё распоряжение касается введения нового налога, — королева слегка улыбнулась.

Раз её так и так считают актрисой, она будет изображать именно её. Королевство — театральные подмостки, а высокие господа — зрители. Им придётся смириться с этим! Елизавета тяжело вздохнула и схватилась за горло, изображая приступ удушья.

К ней бросились сразу трое. Все — из семейства Вудвиллов.

   — Времена нынче неспокойные, — слабо пролепетала Елизавета, позволяя усадить себя в кресло и преподнести кубок вина. — Казна практически пуста ещё со времён Безумного Генриха...

Конечно же никто не возразил и на этот раз.

Ах, если бы всё и дальше шло так же гладко. Королева позволила себе улыбку. Она не проиграет. Ей нужно успеть короновать престолонаследника до того, как Ричард появится в Лондоне. Она назначила самую подходящую дату из всех возможных. Герцог попросту не успеет сориентироваться к этому сроку и тогда уже ничем не сможет помешать.

Она владеет всем: доверием сына, Тауэром, казной, королевским советом и флотом. Глостеру она просто укажет на дверь, вздумай он предъявлять претензии. И не исключено: дверь эта будет от его тюремной камеры. Любезного Дикона устранят, чуть только он появится в Лондоне.

   — Джек! Есть ли вести из Лондона? — герцог наскоро умылся холодной водой.

   — Нет, ваша светлость.

Ричард нахмурился. Ожидание затягивалось. Сваливать отсутствие ответа Её Величества на несносность гонцов и перипетии пути более не имело смысла. Стол усеивало несколько писем от Уильяма Гастингса. В последнем лорд-камергер буквально умолял Дика не терять времени. Старый соратник расписывал обстановку в Вестминстере как крайне плачевную. Он настаивал на немедленном выступлении на Лондон и аресте королевы.

Сколько Дик помнил лорда, тот всегда казался ему спокойным и словно созданным из ледяной глыбы. Теперь это представление пошатнулось. Истинный рыцарь и блистательный вельможа пребывал в ярости и не выбирал выражений, когда говорил о супруге своего почившего монарха и её семье.

Гастингс сообщал: «Вопреки обычаю, Вудвиллы захватили власть в королевском совете и настояли на том, чтобы послать за королём в Ладлоу многочисленный военный эскорт. Только благодаря возражениям истинных аристократов Англии они с трудом согласились ограничить отряд двумя тысячами хорошо вооружённых воинов».

Получив это сообщение, Ричард понял: пришло время действовать. Но ни в коем случае не как захватчик. На стороне герцога были закон, честь и верность — всё ещё не последние слова в старой доброй Англии. Глостер написал членам королевского совета и напомнил, кто, согласно закону, обычаю и воле брата-короля, назначен регентом королевства. А также осведомил их: начиная с момента получения послания, Ричард, герцог Глостер, берёт управление государством в свои руки и предостерегает совет от дальнейших действий, противоречащих закону.

Ответа на это письмо он также не получил, но это уже было не важно.

Сохраняя самообладание, Дик ещё несколько дней провёл в Йорке. Там застало его внезапное письмо от Генри Стаффорда.

В свойственной ему безудержной манере Бэкингем призывал его к активным действиям, гарантировал свою поддержку и предлагал тысячу воинов для подавления мятежа Вудвиллов. Ричард поблагодарил Бэкингема за помощь, но попросил привести только триста человек, поскольку столько же собирался взять с собой сам.

20 апреля 1483 года Глостер вышел с отрядом из Йорка в Нортхэмптон, где должен был 29 апреля встретиться с Бэкингемом, Энтони Вудвиллом и юным королём.

Королева быстро шла по коридору, она не желала никого видеть, и тем неприятней казался окликнувший её голос:

   — Сестра!

Елизавета на мгновение прикрыла глаза. В последнее время она искренне жалела, что рождена слабой женщиной. Почему на её хрупкие плечи легли нелёгкие решения? Почему именно она должна заботиться о семье и объяснять мужчинам, цвету рыцарства семьи Вудвиллов, как им следует действовать?!

Впрочем, носи королева латы и меч, а не юбки, она не завоевала бы благосклонность Эдуарда IV! Дважды вдова умела находить преимущества во всём.

   — Вы расставили людей на воротах? А извещены ли ваши люди из числа горожан?

Братец кивнул и пошёл рядом, отставая на полшага.

   — Хорошо, — ответила королева, чуть благосклоннее. — Глостера разозлит наше молчание. Он выступит на Лондон, и тогда мы обвиним его в попытке узурпации власти. Сначала Ричард вызовет недовольство горожан, о том позаботятся твои люди, а затем и королевского совета. В Тауэре его будет ждать немедленный приговор!

   — Сестра, он всё же регент.

   — Регент, регент, регент, — фыркнула Елизавета. — Вас всех только это и интересует! Впрочем... — она даже остановилась. Как только эта мысль не пришла ей в голову раньше? — Пусть Ричард Глостер будет регентом и лордом-протектором, я не против.

Братец остановиться не успел, опередил её на два шага и замер, словно врезавшись в невидимую стену:

   — Но, Элизабет!

   — Его сложно лишить должности, это так, — проворковала королева. — Но изменить саму должность нам по силам. У него попросту не будет полномочий и прав предъявлять претензии.