Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах.

Амальрик с радостью ухватился за возможность свести дружбу с асасинами – неистовыми, безжалостными бойцами, обладавшими наилучшей разведывательной сетью в Сирии, но их смутные намеки на то, что все они могут обратиться в христианство, отнюдь не сбили его с толку. Ничтоже сумняшеся, он удовлетворил их просьбу тотчас же отменить ежегодную дань, причитавшуюся с их соплеменников, живущих на землях тамплиеров близ Тортозы. Столь пренебрежительное отношение Амальрика к доходам тамплиеров пришлось Великому Магистру де Сент-Аману не по нраву, равно как и то, что решения относительно ордена принимают, даже не посоветовавшись с ним. И вот, когда посланцы асасинов тронулись на север, к своим горам, отряд храмовников под командованием одноглазого рыцаря Готье дю Месниля опередил их. Ничего не подозревающие асасины въехали прямиком в засаду тамплиеров, и через считанные минуты они были обезглавлены.

Услышав об этом, Амальрик просто не поверил собственным ушам. Неужели тамплиерам несколько золотых дороже его королевского слова?! Неужто они считают, будто короля Иерусалимского можно игнорировать, оскорблять и презирать?! И тотчас же отправил Одону де Сент-Аману в Сидон гневное послание, требуя немедленной выдачи тамплиера Готье для суда и наказания. Ответ Великого Магистра только подлил масла в огонь: дескать, хоть он и король, но судить – а уж тем паче наказывать – рыцаря Храма он не властен. С другой стороны, если уж королю так хочется, Великий Магистр отправит брата Готье в Рим на суд Папы – единственной, помимо самого Великого Магистра, особы на свете, наделенной подобными полномочиями.

В ответ король явился к воротам Сидона во главе целого войска. Вломившись в дом тамплиеров, он захватил Готье в плен и отписал шейху Рашиду, что правосудие свершится. Асасинов деяние короля ублаготворило, но сам Амальрик не удовольствовался наказанием одного-единственного тамплиера и просил архидиакона Вильгельма Тирского подготовить прошение Папе за его подписью и печатью, намереваясь требовать, чтобы Папа распустил орден, поскольку присутствие тамплиеров в Иерусалимском королевстве более не желательно. Однако решиться на казнь плененного тамплиера он все же не смог. Но, как это часто бывает, в тот роковой 1174 год болезнь вмешалась в планы государей, изменив ход истории. Hyp ад-Дин уже созвал своих эмиров на совет по сбору армии для низвержения Саладина, когда сильнейшая ангина вдруг повергла его самого на одр болезни. Не прошло и недели, как он лег в могилу.

Короля Амальрика обрадовала эта весть, но его собственное здоровье было отнюдь не удовлетворительным. Этот еще не старый, крепкий человек тридцати восьми лет от роду страдал от частых и все более жестоких приступов дизентерии. Через пару недель он уже не мог встать с постели, а мучения его все усугублялись. Придворные лекари не могли облегчить его страдания почти ничем, и Амальрик надумал прибегнуть к самолечению, потребовав, чтобы ему пустили кровь и полностью очистили истерзанный болью кишечник. Греческие и арабские медики категорически воспротивились такому лечению, твердя, что ослабленный организм короля не перенесет столь сурового обращения, однако его французский доктор не разделял их мнения и провел эти убийственные процедуры в точности, как повелел монарх. Два дня спустя мучения Амальрика прекратились навеки. Папа так и не получил прошения о роспуске ордена рыцарей-тамплиеров, во время правления следующего государя своим безрассудством немало способствовавших успеху своего недруга Саладина, ныне безраздельно воцарившегося в Египте. А христианским королевством в годину величайших невзгод правил прокаженный подросток, наделенный острым умом и прекрасной душой, но чересчур немощный, чтобы обуздать своих приближенных.

о смерти короля Амальрика в 1174 году на иерусалимский престол взошел Балдуин IV – тринадцатилетний отрок, страдавший проказой. Никто и не помышлял, что он проживет достаточно долго, чтобы воссесть на трон. После ряда политических баталий регентом вплоть до шестнадцатилетия короля назначили графа Раймунда Триполийского, помочь выкупить которого тамплиеры в свое время отказались. Пару недель спустя самый ярый соперник Раймунда в борьбе за столь влиятельный пост Миль де Планси был убит прямо на улице.

Новому регенту приходилось бороться с двумя отдельными политическими кликами, каждая из которых пыталась склонить юного монарха на свою сторону. Одна партия, опирающаяся на «старую гвардию» местных баронов при поддержке рыцарей-госпитальеров, выступала за переговоры, ведущие к мирному сосуществованию с соседями-мусульманами. Другая же отдавала предпочтение военным действиям против язычников. Эта клика, опиравшаяся частично на новоприбывших баронов и включавшая в себя воинствующих рыцарей-тамплиеров, пользовалась поддержкой королевы-матери и патриарха Иерусалимского.

Надо сказать, в ордене тамплиеров у Раймунда Триполийского имелся заклятый враг. За пару лет до упомянутых событий фламандский рыцарь Жерар де Ридфор служил под началом графа Раймунда на том условии, что ему достанется рука очередной свободной наследницы, и рассчитывал жениться на Люсии – дочери повелителя Ботрена – после смерти ее зажиточного батюшки. Но Раймунд вместо этого отдал Люсию замуж за итальянского негоцианта, чье предложение выплатить Раймунду вес благородной дамы золотом перевесило не сулившее никаких выгод обещание – тем паче, что Люсия была девушкой довольно полной, и вес ее исчислялся в десяток стоунов, то есть сто сорок фунтов. Так что Люсия отправилась на весы, золото – в казну Раймунда, а пылающий лютым гневом Жерар де Ридфор – в орден тамплиеров. Там он быстро поднялся по иерархической лестнице, однако никакие личные успехи не могли утолить его жгучей жажды мести.

Пожалуй, одной из немногих ошибок, совершенных Балдуином IV, стало настоятельное требование восстановить его мать графиню Агнессу де Куртенэ в правах, которых она лишилась после того, как Папа официально расторг ее брак с отцом Балдуина Амальриком. Агнесса питала в жизни две ненасытных страсти: к деньгам и к мужчинам. Среди ее многочисленных любовников был и некий чрезвычайно миловидный молодой священник, правда, в лучшем случае лишь полуграмотный. Возжелав для него назначения архиепископом Кесарии, Агнесса добилась своего. Вдобавок до нее дошла радостная весть о брате – Жослене де Куртенэ, много лет томившемся в мусульманской темнице в Халебе вместе с Рейнольдом Шатильонским.

А суть ситуации заключалась в том, что Саладин не спешил реагировать на смерть Hyp ад-Дина в мае 1174, потому что малейшая попытка захватить Дамаск могла подтолкнуть сирийцев к заключению союза с Иерусалимским королевством. Когда же агрессивный король Амальрик скончался два месяца спустя, а христианскую корону возложили на голову тринадцатилетнего прокаженного, султан Египта счел, что Аллах являет ему свою благосклонность. Летописец Бега ад-Дин, зная, чем потрафить своему господину, написал: «Султан, удостоверившись в смерти Hyp ад-Дина и ведая, что сын упомянутого князя – юноша, коему непосильно бремя забот и обязанностей правителя, равно как и задача избавления края от врагов божьих [христиан], принялся готовиться к выступлению в Сирию».

Через месяц после коронации Балдуина IV Саладин повел египетские войска на покорение Дамаска, управляемого новым властителем ас-Салехом Исмаилом, одиннадцатилетним сыном Hyp ад-Дина. Окончательно уверившись, что приход Саладина неминуем, малолетний правитель поспешил в город-крепость Халеб, коим правил эмир Гумуштекин, он же князь курдской столицы – города Мосул. Беспрепятственно вступив в Дамаск, Саладин повернул свое войско на север и без труда взял город Хомс, однако, натолкнувшись на яростное сопротивление гарнизона замка, оставил для его захвата часть своей армии, а сам отправился на покорение Халеба и юного владыки ас-Салеха. В предвосхищении этого эмир Гумуштекин отправил к регенту христианского королевства графу Раймунду посланников с мольбой о выручке.