Король говорит!

Когда они закончили и вернулись в комнату короля, он тотчас подошел к окну — посмотреть, что сталось с пчелами. Люди уже ушли, оставив на месте небольшой ящик. Пока Лог вносил в речь мелкие поправки, вошла королева, и Логу было забавно слышать, как король, словно мальчишка, объяснял ей, что случилось с пчелами, и даже опускался на колени, чтобы с наибольшей наглядностью показать, как их ловили. Королева увлеченно слушала его, а потом сказала: «Как жаль, Берти, что меня здесь не было».

В тот вечер британцы, собравшись у своих радиоприемников, слушали короля:

Четыре года тому назад наш народ и Империя оказались один на один с грозным и могущественным противником, не имея пути к отступлению. Нам предстояло испытание, небывалое в нашей истории, и мы выстояли в этом испытании. Дух нашего народа, решительный и непоколебимый, горел ярким пламенем, зажженным, несомненно, тем невидимым огнем, который ничто не может погасить.

Теперь нам снова предстоит испытание. На этот раз наша цель — не бороться, чтобы выжить, а бороться, чтобы одержать окончательную победу во имя правого дела. И снова от нас всех требуется нечто большее, чем храбрость, большее, чем стойкость.

Король призвал «воспрянуть духом, вновь обрести непобедимую силу, возродить тот порыв Крестового похода, под знаком которого мы вступили в войну и встретили ее самый тяжкий час». Он закончил словами стиха 11 псалма 29: «Господь дарует силу своему народу; Господь благословит свой народ миром».

Речь была полностью созвучна настроению нации. На следующее утро газеты поместили на первых страницах подробные отчеты о высадке, а ведущие обозреватели с гордостью откликнулись на то, в чем видели для Британии возможность смыть с себя позор унижения, перенесенного четыре года назад при Дюнкерке. Король получил множество благодарственных писем, которые глубоко тронули его, в особенности письмо, посланное его матерью, королевой Марией. «Я рад, что Вам понравилось мое выступление, — ответил он. — Это была замечательная возможность призвать всех к молитве. Мне давно хотелось сделать это»[135].

Операция «Оверлорд» прошла успешно. Битва за Нормандию продолжалась более двух месяцев. 21 августа, после более чем недельных боев, так называемый «Фалезский мешок» был закрыт, и в нем оказалось 50 000 немецких солдат. Через несколько дней был освобожден Париж — немецкий гарнизон сдался в плен 25 августа, а к 30 августа последние немецкие войска отступили на другой берег Сены. 3 сентября британскими войсками был освобожден Брюссель. К октябрю немцы были почти полностью вытеснены из Франции, Бельгии и южной части Нидерландов.

Союзники наступали и в Италии, где их целью было взятие Рима. Рано утром 22 января 1944 года войска Пятой армии высадились на пятнадцатимильной полосе итальянского побережья около довоенных курортных городов Анцио и Неттуно, практически застав немцев врасплох. Начальный этап высадки был осуществлен настолько безупречно и сопротивление оказалось столь незначительным, что британские и американские части справились с задачами первого дня к полудню и к наступлению темноты продвинулись на три-четыре мили вглубь территории. В составе британских сил действовал Шотландский гвардейский полк, где служил лейтенант Энтони Лог, младший сын Лайонела.

Всякое преимущество неожиданности было, однако, утрачено из-за классического армейского головотяпства командующего Шестым корпусом США, генерал-майора Джона Лукаса, который задержал наступление, чтобы укрепить свой десантный плацдарм. Когда же он попытался в конце месяца продвинуться вперед, то столкнулся с яростным сопротивлением немцев под командованием генерала Альберта Кессельринга, который за это время успел подтянуть подкрепления. Немцы окружили плацдарм, расположенный в болотистой низине, и поливали огнем союзные войска. К 18 февраля дела шли уже так скверно, что казалось — все может кончиться еще одним Дюнкерком. Но союзники чудом выстояли, и то лишь после ожесточенного сражения, как показывает письмо Тони родителям, датированное полночью 19 февраля и написанное при свете карманного фонарика:

Можете сказать Вэлу, что до прошлой ночи я не снимал ни ботинок, ни шинели, а прочую амуницию не снимал 19 дней и совсем не похожу на лихого франта довоенного времени. И все же это было грандиозное зрелище, и, по-моему, оно должно навсегда войти в историю. Я горжусь, что был здесь и участвовал в нем в меру своих малых сил. Ребята дрались так, как может драться только гвардейская бригада, — большей похвалы я не знаю.

В течение следующих двух месяцев положение оставалось стабильным, и наконец 4 июня, за два дня до «Дня-Д», союзники вошли в Рим. Тони, месяц назад произведенный в капитаны, описал это в письме домой от 15 июня:

Я ехал в джипе во второй вечер. Это один из самых красивых городов, какие я видел. Кругом полное спокойствие и порядок, люди ведут обычную жизнь без всяких помех, и, кроме вереницы конвоев, кругом не видно никаких солдат — наилучшая оккупация на моей памяти.

Мы были в лесу к северу от Рима, когда услышали про второй фронт, и с тех пор уже не останавливались. За последние две недели я получил столько восторженных приветствий, что мне их хватит до конца дней. Эти северные итальянские города, красивейшие на свете, встречали нас прямо по-королевски. В большинстве из них еще не остыли следы немецких пожаров.

Хотя в стремительном продвижении по Европе союзных войск перевес был явно на их стороне, Гитлер сделал последнее отчаянное усилие повернуть ход событий.

16 декабря 1944 года германская армия начала массированное контрнаступление в Арденнах с целью расколоть силы западных союзников, окружив их крупные войсковые соединения и захватив Антверпен — порт, через который шло их снабжение.

Для тех, кто, как Лог, оставался в Британии, дни, последовавшие за «Днем-Д», проходили под знаком развертывания Гитлером его первого секретного оружия — беспилотного самолета «Фау-1», начиненного взрывчаткой, которую предполагалось сбрасывать на Лондон днем и ночью в течение предстоящих девяти месяцев. Это стало суровым испытанием для морального состояния людей. «Есть что-то нечеловеческое в смертоносных зарядах, посылаемых с таким безразличием к цели», — писала королева королеве-матери[136]. Худшее было впереди: за «Фау-1» последовали еще более устрашающие «Фау-2» — баллистические ракеты, запускавшиеся с установок в Нидерландах и в Па-де-Кале и падавшие на Лондон и юго-восток Англии. Первая из них 8 сентября упала в Чизвике, на западе столицы.

При всех успехах, достигнутых за годы работы с Логом, король как оратор все еще был далек от совершенства — что очевидно для всякого, кто слушал записи его речей, сохранившиеся в архивах. Фонетический анализ, выполненный современником, был представлен в письме, присланном в порядке частной инициативы Ласеллзу в июне того года. Оно было написано преподобным Робертом Хайдом, основателем Ассоциации детского социального обеспечения — организации, которую король курировал в течение двух десятилетий, будучи еще герцогом Йоркским. За эти годы у Хайда не раз бывала возможность вживую слушать речь короля, и он, по-видимому, очень хотел поделиться своими впечатлениями, хотя и не предлагал никаких конкретных советов. Письмо тем не менее было передано Логу.

«Как Вам известно, я изучал речь короля в течение ряда лет и потому посылаю Вам эти заметки, на случай если они пригодятся», — писал Хайд. Затруднения в произношении, по его мнению, представляются вполне систематическими. Помимо легкого уклона в сторону его прежнего затруднения со звуками «к» и «г» в таких словах, как «кризис», «гибель», трудность для него по-прежнему представляют все те же две группы: открытые гласные перед звонкими согласными, как в словах «о-гонь», «а-ллюр», и повторяющиеся звуки или буквы в таких сочетаниях, как «вас спросить» или «вся власть».

В ноябре подошло время открытия очередной сессии парламента и очередной речи. Проходя вместе с королем по тексту речи, Лог выполнял свою привычную работу — определял и устранял возможные словесные ловушки и неудобные комбинации слов, которые могли затруднить произношение. Сочетания «в нерасторжимом союзе с» и «стабильное сотрудничество правительств» могли представить трудность и были заменены.