Михаил Романов

Государь распорядился прислать ему два посоха. Издавна посох в руках воевод был атрибутом власти.

Сановники, окружившие еще некоронованного государя, проявили редкое нетерпение. После наречения царя боярин Шереметев отправил Мстиславскому царский указ немедленно прислать «государеву печать и боярской список», так как, разъясняли авторы царской грамоты, «у нас, господа, за государевою печатью многие государевы грамоты стали». Боярская дума не выполнила указ. В грамоте, писанной после 17 марта, Шереметев пенял боярам, что уже «многажды» требовал присылки печати, но ответа не получил.

Когда печать была наконец прислана, Михаил и его окружение начали рассылать грамоты, скрепленные печатью. Земельные дела относились к числу неотложных.

Дворцовые кладовые были пусты и не могли обеспечить кормами не только казаков, но и царскую семью. Это было связано как с войной, так и с состоянием дворцовых владений. В грамоте Земскому собору от 8 апреля царь писал об этом с полной определенностью: «наши дворцовые села и черные волости розданы были в поместья и запусто-шены, а иные и ныне в роздаче. И на наш обиход запасов и служилым людем на жалованье денег и хлеба сбирати не с кого».

Московские власти прислали царю Земляной боярский список 7121 года. Документ удостоверил факт неслыханного расхищения дворцовых земель. Нимало не считаясь с интересами Большого дворца, земские власти по случаю победы над поляками и Семибоярщиной щедро раздавали дворцовые волости отличившимся воеводам и дворянам.

Раздача земли «по боярскому приговору» не считалась окончательной. Пожалования земли были прерогативой царя. По-видимому, земские власти рассчитывали на то, что государь утвердит составленный ими боярский Земляной список 7121 года и не внесет в него больших перемен. Но они ошиблись. В Земляном списке нет данных о его утверждении в целом, но в нем находим 36 помет типа «при государе», «пожаловал государь». Часть помет подтверждала пожалования «при боярех», другие обозначали новые дачи.

Боярин Федор Шереметев сидел в Кремле с поляками и не мог претендовать на награду. Но он возглавил посольство от Земского собора к вновь избранному государю и был щедро за это вознагражден, добился возврата родовых вотчин, некогда отобранных у его родни. Как значилось в Земляном списке, «вотчин за ним старых и с тем, что ныне его государь пожаловал старою вотчиною дядей его 9214 чети». Федор Шереметев стал одним из богатейших людей своего времени.

У некоторых воевод, сыгравших выдающуюся роль в освободительном движении, новые власти конфисковали владения, записанные за ними в земском Земляном списке.

Так, за бывшим тушинским боярином Матвеем Колод-кой-Плещеевым числился посад Нерехта. Колодка был понижен из бояр в стольники, а Нерехта отписана на государя.

Бывший тушинский боярин Михаил Бутурлин владел городком Сапожок с 8000 четвертей пашни. Он также лишился боярства, а городок был «отписан на государя».

Крупные владения — 1200 четвертей, без обычной пометы «при боярех», получил чашник Афанасий Лобанов-Ростовский. Князь Афанасий служил в двух земских ополчениях и побывал в плену у поляков. Но сколько-нибудь заметной роли в земском движении не играл.

Без ссылки на земских бояр царь Михаил пожаловал землей кравчего Михаила Михайловича Салтыкова и его брата Бориса.

Членом посольства от Земского собора к царю был боярин Владимир Бахтеяров-Ростовский. Князь получил «новые дачи, что ему дано при боярех» — более тысячи четвертей пашни. Сверх того «ныне пожаловал государь (ему) из роздачи» старую вотчину, прежде отобранную у Бахтеяро-вых и пущенную в раздачу.

Земские власти, почти два года распоряжавшиеся земельными пожалованиями, по-видимому, не собирались отказываться от этой практики. За решением возникших тяжб дворяне обращались к новому царю.

Стольник Владимир Татищев бил челом государю, что был послан Шереметевым в Кострому, а в его отсутствие бояре отняли у него поместье «без сыску» и передали Григорию Измайлову. Аналогичные жалобы поступали и от других лиц.

Царь сделал выговор думе и строго воспретил боярам и собору отбирать земли без сыска у всех дворян, в особенности же у служилых людей, находившихся с ним в московском походе. «Многие дворяне и дети боярские, — писал Романов Земскому собору, — бьют нам челом о поместьях, что вы у них поместья отнимаете и отдаете в раздачу без сыску; и вам бы те докуки от нас отвести»; «во всяких делех росправливать (чинить расправу) по сыску в правду, чтоб нам о том не били челом»; «а которые ныне у нас и к нам приехали с властми и мы у тех (дворян) поместий и вотчин до нашего указу отымать не велели».

Земское правительство теряло одну позицию за другой. Оно назначало воевод для действий против неприятеля и для управления и сбора кормов в городах, пока не выяснилось, что в ряде городов уже сидят воеводы, присланные из походной ставки царя. Властям пришлось обратиться к государю с вопросом: «мы, холопи твои, в городы учали были воевод и (людей) для сбору кормов отпускать, и воеводы приходят к нам, ...а сказывают, что де во все городы воевод ...отпускают от тебя, государя; и мы, холопи твои, в городы воевод и для казачьих кормов сборщиков посылать без твоего государева указу не смеем».

Оставлять войско без «казачьих кормов» было опасно. Михаил милостиво разрешил собору впредь посылать воевод в города «по приговору», раз известно станет, что в тех городах «без воевод быть немочно». В царской грамоте сообщалось, куда именно разосланы городовые и полковые воеводы. В Казань государь назначил князя Юрия Ушатого, в Свияжск — князя Василия Щербатого, под Псков — князя Семена Прозоровского, в Бежецкий Верх — Федора Плещеева. На воеводстве в Казани сидели обычно думные чины. Но таковых «в походе» при особе царя почти и не было.

При избрании Борис Годунов преодолел сопротивление думы, созвав в Серпухове все дворянское ополчение. На выборах Романова ситуация была иной. Выборные люди из Нижнего Новгорода после 21 февраля просили у Земского собора разрешения всем ехать без промедления к царю Михаилу. Но собор отказал им. Среди дворян прочих «город» такого единодушия не наблюдалось. К царю отправилось сравнительно немного дворян. Романов обратил на это внимание бояр, и собор вынужден был оправдываться: «дворян, государь, и детей боярских без твоего государева указу с Москвы мы никуды не отпускали, опричь тех, которые отпущены к тебе, государю, в челобитчиках».

Следуя советам опытных лиц, Михаил решил явиться в Москву не ранее, чем соберет достаточно многочисленное дворянское войско. Он отдал прямое распоряжение членам Государева двора — стольникам, стряпчим и жильцам быть на службе с ним «в походе к Москве». Наконец власти известили Романова, что больше «на Москве стольников и дворян больших и стряпчих нет никого»; «да и городовые, государь, дворяне многие поехали к тебе, государю». В самом деле, Михаилу удалось вызвать в ставку уездных детей боярских из близлежащих городов — Костромы, Ярославля, Ростова, Переяславля Залесского, Пошехонья и Романова. «Списки ести и неты» (явившихся на смотр и нетчиков) были 25 апреля отправлены в столицу.

Годунов устроил генеральный смотр дворянам в Серпухове, Романов — в селе Любилове 25 апреля 1613 года. Казалось бы, руководить проведением смотра должны были бояре, находившиеся при особе государя. Но дело было поручено двум доверенным лицам, не имевшим думных чинов, — князю Афанасию Лобанову и Борису Салтыкову.

Царь Михаил на смотре не присутствовал. В тот день он находился в селе Сватково.

Смотр был проведен с соблюдением всех правил, после чего Михаил отправил смотренные списки боярскому руководству: «дворяне и стольники и стряпчие с нами все; а что с нами дворян больших и стольников и стряпчих и дворян выборных из городов, и мы к вам послали имянной список».

Тех, кто не выполнил царский указ и не явился в стан к государю, ждала суровая кара. Михаил приказал отписать у них в казну поместья и вотчины, людей их выслать вон из имений, .«и крестьяном тех помещиков слушать ни в чем не велеть». К царской грамоте приложен был список нетчиков, среди которых были Бутурлин, Колычев, Головин, Гагарин и пр.