Эхнатон: Милость сына Солнца (СИ)

– Ряд служить тебе, господин…

На следующий день Нехези сидел в своих покоях и никого приказал не к нему не пускать. Он думал, как ему поступить. Ночью он почти не спал и перебрал тысячу вариантов своей мести Мерани и её любовнику. Он в своих мыслях сотню раз пронзил сердце коварной женщины кинжалом. Он сносил голову офицеру корпуса Амона и натирал свое лицо его кровью.

Но он же хорошо понимал, что ничего подобного в реальности не произойдет. Такая месть не залечит ран в его душе. И он попросту решил залить горе вином.

Однако, хмель почему-то не брал его.

– Пропустите меня! – неожиданно за дверью прозвучал женский голос. Прочь! Я хочу войти и войду!

Это была она. Нехези вскочил с места и неловко задел кувшин и тот разбился прямо под его ногами. Красная пряная жидкость растеклась между черепков.

Двери распахнулись и Мерани вошла к нему. Она была прекрасна в своем гневе и новая одежда, какую носили богатые и знатные египтянки, чрезвычайно ей шла. На ней был каласирис из мягкой шелковой ткани плотно облагавший фигуру и высокий парик, перетянутый серебряными обручами.

– Что это значит, Нехези? – гневно просила она. – Ты приказал не пускать меня? Так? Но я не твоя служанка, которую ты можешь в любой момент выставить наружу!

– А госпожа хочет меня видеть?

– А ты разве не желаешь видеть меня? – ответила она вопросом на вопрос. – Я видела взгляд твоих глаз, когда вошла. Ты хочешь меня видеть, но некто уже успел напеть тебя обо мне нечто плохое. Так? Иначе ты не стал бы напиваться в одиночестве.

– А разве у меня нет повода, Мерани?

– Для гнева на меня? Нет.

– И ты ждала меня и скучала по мне? Так? – он строго посмотрел на женщину. – И подле тебя не появился новый мужчина.

– А подле тебя разве за время нашей разлуки не было женщины?

– Была! – гневно ответил он. – Была и не одна! Но я мужчина и не мог отказываться от подарков принца Кашта. Но женщина, если она не шлюха, должна вести себя по-другому!

– Что? Ты сказал шлюха? Это ты так обо мне?

– Я не сказал этого о тебе, я сказал, если она не шлюха.

– Нехези! Я не простая женщина и тебе это давно известно. Я не твоя рабыня и ничем тебе не обязана. Меня нельзя привязать к себе узами брака и вашими традициями, которые говорят как и что нужно делать женщине! Я сама выберу себе что и как! Сама! И я давно говорила тебе об этом!

– Но говорить и делать это разные вещи. Я рассчитывал, что ты меня дождешься, а не бросишься в постель к первому попавшемуся офицеру корпуса Амона.

– Ах, вот ты как заговорил! Значит ты такой же как и они все! Но если так, то я уйду и никогда более к тебе не вернусь! Тебя это устраивает?

Нехези знал, что он может сдержать слово и действительно уйти. Потому он промолчал.

– Ты не сказал ни да, ни нет, Нехези.

– Я не хочу, чтобы ты уходила навсегда, Мерани.

– Тогда проси у меня прощения и я забуду о твоих словах…

Нехези и его правнуки. 1283 год до новой эры

–  И я просил её, и даже умолял прости меня, – проговорил старик Нехези. – Я не мог оттолкнуть от себя эту женщину. Не мог. Не знаю почему.

–  После того что ты горишь, дедушка, я не хотел бы попасть под влияние чар любви, – проговорил юный Бата.

–  А я бы хотел! – вскричал Яхотеп. – Хотел бы испытать страсть и любовь женщины.

–  Тогда ты также станешь несчастным, мой мальчик. И погибнешь из-за женщины.

–  А я усвоил твои уроки, дедушка. Зачем доживать до глубокой старости, когда твое тело откажется тебе повиноваться? Не лучше ли умереть в расцвете сил насладившись жизнью?

– Это слова солдата, но не слова мудреца, Яхотеп. А солдаты не бывают счастливыми. И те из них кому повезло – встретят смерть в бою. А те кому не повезло станут калеками проклинающими свою жизнь. Я также в молодости носил меч, хоть и был писцом. И я гордился тем, что убивал врагов на поле боя. А вот теперь не могу сказать, ради чего я это делал? Кому принес этим благо? Нет в этом нет мудрости. Нет.

Старик закатил глаза и стал бормотать что-то невнятное. Яхотеп и Бата переглянулись и решили отойти от Нехези оставив его со своими мыслями…

Папирус 7. Милость фараона Эхнатона

1356 год до новой эры. Восьмой год правления фараона Аменхотепа IV (Эхнатона)

Нехези в сопровождении собственной свиты отправлялся в Ахетатон. Пришло его время отбыть из Фив ко двору фараона и доложить о выполненной им работе. А сделано за последний год было немало. Вырос в Нубии грандиозный храм Гем-Атон, который мог поспорить по своему великолепию с храмом Атона в Фивах. При этом волнений в провинции Нубия совершенно не наблюдалось и не было ни одного случая срыва поставок продовольствия рабочим-строителями или срыва поставок строительных материалов. А вот в иных номах такое случалось сплошь и рядом. Нехези показал себя мудрым администратором и талантливым организатором, умевшим находить компромисс с местными властями.

Вместе с ним ехали Пентоэр, Небра и Мерани. Правда отряд солдат Пентоэра, на преданность которых Нехези вполне мог положиться, пришлось оставить в Фивах. Мерира дал ему отряд ливийских колесниц для сопровождения.

Во время одного из привалов Пентоэр приблизился к Нехези и присел рядом с ним у костра.

– Ты уверен, господин, что мне следовало сопровождать тебя? – спросил он.

– Да, Пентоэр. Тебе ничего не грозит. Фараон Эхнатон умеет прощать. Да и ты не сделал ничего такого, за что Его святейшество жаждет мстить. Скажешь что божественный свет Атона сошел на тебя и ты стал просветленным и готов служить новому божеству. За такие слова тебя не только простят, но и возвысят.

– Это можно сказать. Тем более что к культам старых богов я равнодушен. И мне все равно какой храм посещать. Я солдат и умею сражаться. Большего мне не нужно.

– И тебя не интересует за что сражаться?

– Нет. Если слишком много думать, то можно потеряться среди различных истин и правд. А я этого не желаю. Судьба послала мне тебя и тебе приятно служить. Воину нужен господин.

– Но ты мог бы найти господина и побольше чем я. Кто я в сущности такой? Писец господина Эйе.

– Но у тебя храброе сердце и большая душа. Мне этого хватит. И я чувствую в тебе друга, Нехези. И мне кажется, что умеешь быть верным.

– Думаю, что так.

По прибытии в новую столицу, Нехези сразу же был приглашен ко двору фараона. И на этот раз за ним прислали носилки и рабов что должны были нести его во дворец.

Нехези одел золоченную юбку с пластинами исписанными ритуальными формулами и обращениями к Атону, что прислал ему Эйе. Это было отличное произведение ювелирного искусства придворной мастерской. Золотые браслеты и многослойное новое ожерелье дополнили его наряд. Сандалии из золоченой кожи сверкали драгоценностями и были ничуть не хуже чем те, что он видел на ногах Мерира в Фивах.

В его свиту вошли Небра и Пентоэр также одетые по праздничному. Они вместе со слугами и рабами сопровождали носилки.

Впереди бежали глашатаи и выкрикивали:

– Дорогу высокому господину Нехези, писцу великого господина Эйе, части фараона Верхнего и Нижнего Египта!

Нехези раздвинул шторки носилок и беседовал в Небра.

– Ты уже воспользовался тем, что я добыл для тебя, господин? – спросил нубиец.

– Ты хочешь спросить прижал ли я великого жреца Атона? Нет. Это все не так просто, Небра. Торопиться в таком деле не следует.

– Твоя правда, господин. Этот жрец опасный человек и такого лучше иметь другом, чем врагом.

– Но когда мне придется сделать выбор между ним и Эйе, то придется стать врагом одного из них. Ты бы кого посоветовал для сохранения верности? Эйе или Мерира?