Стреляй, я уже мертв (ЛП)

— Сейчас мы идем к этому еврею, — пояснил Ахмед Дине, когда они подошли к Дамаскским воротам, ведущим в Старый город.

— А этот? — спросила она, кивая на Самуэля.

— Он пойдет с нами; если он врач, то поможет или хотя бы что-то посоветует.

Вскоре они добрались до дома врача, который находился совсем недалеко от Стены Плача. Ахмед постучал в дверь;,на стук вышла пожилая женщина и попросила их немного подождать в прихожей, пока она предупредит врача. Вскоре она вернулась и поманила их за собой.

Старый Абрам Йонах сердечно обнял Ахмеда, сразу признав в нем сына своего хорошего друга, чью кончину он так искренне оплакивал. Но он не стал тратить время на обмен любезностями и сразу приступил к осмотру Измаила. Тем временем Ахмед признался, что не уверен, действительно ли этот молодой человек — аптекарь, однако он дал малышу сироп и какие-то капли, от которых ему на какое-то время стало лучше. Но теперь ребенок вновь начал кашлять кровью.

Врач обратился к Самуэлю на идиш.

— Вы — врач? Если это так, то вам должно быть ясно: у ребенка — туберкулез. В подобных случаях очень мало что можно сделать.

— Я химик, учился в Санкт-Петербурге, — ответил Самуэль. — Мой учитель, ко всему прочему, был еще и фармацевтом, и я иногда помогал ему в больнице. Там я часто наблюдал те же симптомы, которые вижу у этого мальчика.

— Так вы — русский?

— Да, из Царства Польского. Мое имя — Самуэль Цукер.

— Значит, вы — еврей.

— Да, — подтвердил Самуэль. — А вы? Вы откуда приехали?

— Ниоткуда. Я здесь родился, так же, как и мой отец, и отец моего отца, и отец отца моего отца. Наша семья никогда не покидала этих мест. Все мои предки рождались, жили и умирали на этой земле. Они не склонялись перед захватчиками, они страдали, терпели лишения, но не переставали молить Всевышнего о возвращении Иерусалима. Вас это удивляет?

— Я не слишком много знаю о Палестине, — осторожно признался Самуэль.

— Скажите, что вы давали Измаилу? — продолжал расспрашивать старик.

— Травяной отвар от кашля и жаропонижающие капли. Вот только боюсь, все это не слишком ему помогло. А вы сможете ему помочь?

— К сожалению, нет; вы ведь и сами знаете, туберкулез нельзя вылечить. Я могу сделать лишь то, что уже сделали вы: прописать ему лекарство от кашля. Да и то, ваше средство оказалось действеннее.

Затем Абрам объяснил Ахмеду, что молодой человек, которого он привел — действительно химик, и микстура, которую тот давал Измаилу, действительно успокаивает кашель. При этом старик честно признался Ахмеду, что не в его власти вылечить Измаила.

Затем он дал Ахмеду несколько склянок с лекарствами и подробно рассказал, как и в каких дозах давать их малышу.

— Он выживет? — допытывалась Дина, крепко сжимая сына в объятиях.

— Одному Богу это известно, — ответил Абрам.

В воздухе повисло скорбное молчание. Ахмед и Дина с тоской смотрели друг на друга, гадая, выживет ли их сын. Самуэль, видя их горе, не решался спросить, где он мог бы найти ночлег.

К счастью, Абрам спросил об этом сам.

— Где вы собираетесь ночевать?

— Не знаю. Я впервые в этом городе и надеюсь, что вы мне что-то посоветуете, — ответил Самуэль.

— Но ведь уже совсем поздно. Я попрошу Ахмеда, он устроит вас на чердаке.

Ахмед не решился отказать в убежище человеку, которого одобрил столь уважаемый им врач; человеку, который помог Измаилу и впредь тоже мог оказаться весьма полезным. Быть может, Ахмед и выставил бы чужака из дома, если бы не опасался, что ночью Измаилу снова может стать хуже. Поэтому он пригласил Самуэля под свой кров, предупредив при этом, что дом у него совсем маленький, и спать ему придется в тесной комнатушке на чердаке, где хранится садовый инвентарь и семена для огорода.

Самуэль охотно согласился.

— Приходите завтра, — сказал врач Самуэлю. — Расскажете мне о своих планах, и может статься, что я чем-то вам помогу. Ах, да, и присматривайте за малышом, у него опять может начаться жар. Да что я вам говорю, вы и сами все знаете, — закончил он с глубокой печалью во взгляде.

Было уже совсем поздно, когда они добрались до дома Ахмеда. Ночная тишина окутала землю, когда они разглядели притаившийся среди деревьев небольшой каменный дом, а затем проследовали во внутренний дворик, наполненный запахом цветов.

Ахмед показал Самуэлю, где он будет спать, а Дина дала кусок сыра и горсть инжира, Самуэль принял угощение с большой благодарностью, поскольку не ел уже несколько часов и успел проголодаться.

Однако, едва он успел уснуть, как его разбудил Мухаммед.

— Отец вас зовет, моему брату совсем худо, — сказал мальчик.

Стряхнув с себя сон, Самуэль последовал за Мухаммедом в дом, где горько плакала Дина, сжимая в объятиях Измаила.

Самуэль попросил положить ребенка на кровать и подложить ему под голову подушку, чтобы облегчить дыхание. Затем поинтересовался на своем примитивном арабском, давали ли ребенку какие-либо лекарства. Она кивнула, указывая на флаконы, которыми снабдил ее Абрам. Самуэль попросил нагреть воды и принести немного муки, чтобы, смешав ее с разными травами, запарить кипятком и сделать компресс, который затем приложил ребенку на грудь.

Ахмед молчал, как и его старший сын Мухаммед, которому передалась мрачная тревога отца.

Остаток ночи они провели, обсуждая состояние маленького Измаила, который по-прежнему кашлял кровью. Бедный малыш так и не сомкнул глаз до самого рассвета.

— Температура упала, но весьма незначительно, — сказал Самуэль Ахмеду, — зато теперь он будет спать спокойно. Тебе с женой тоже нужно отдохнуть — хоть немножко. Я присмотрю за малышом.

Дина не хотела даже слышать о том, чтобы оставить ребенка, но Ахмед сказал, что перед работой ей нужно поспать. Айшу и Мухаммеда тоже сморил сон.

Сам Ахмед растянулся на полу возле кроватки Измаила, закрыл глаза и заснул.

Самуэль вместе с Диной остался присматривать за малышом. Она, казалось, была искренне благодарна ему за помощь. Старый врач-еврей заверил их, что этот человек — химик, то есть почти что аптекарь, и теперь Дина немного успокоилась: уж он-то знает, как облегчить кашель Измаила! Воистину, сам Аллах послал им этого человека!

Дина не могла не признать, что благодаря ему у Измаила прошел жар, из-за которого она так терзалась, так винила себя! Вне всяких сомнений, ей с больным ребенком следовало остаться дома. Но Измаил, казалось, чувствовал себя не так уж плохо, и она в конце концов решилась сопровождать мужа в Яффу. Помимо всего прочего, ей не хотелось огорчать Мухаммеда, для которого поездка в Яффу вместе с отцом стала настоящим праздником, и он был бы очень расстроен, если бы его этого праздника лишили. То же самое касалось и Айши: девочке было всего пять лет, и даже кратковременная разлука с матерью стала бы для нее настоящим горем.

И, конечно, она переживала за Ахмеда. Она сердцем чуяла: надвигается беда. После встречи с Али, управляющим господина Ибрагима, ее муж вернулся совершенно подавленным. Весь вечер он почти не разговаривал с гостями мужа кузины, и даже спать ушел раньше, чем позволяли приличия. Она знала, что муж проснулся, когда она легла рядом, но не стала донимать его своими расспросами. Ахмед был добрым и заботливым мужем, но очень не любил, когда Дина начинала приставать к нему с вопросами, на которые он не хотел отвечать. Ей пришлось научиться ждать, и она знала, что мужу нужно время, чтобы дозреть до серьезного разговора, и тогда он сам ей все расскажет. Нужно только подождать — и он сам откроет ей свою душу, как всегда делал в подобных случаях.

Самуэль не спеша потягивал чай, который приготовила для него Дина. Она выглядела усталой, но все же нашла в себе силы улыбнуться, чтобы поблагодарить его за бессонную ночь, проведенную у изголовья маленького Измаила. Ребенку теперь и в самом деле стало легче дышать. Время от времени Самуэль клал ему на лоб влажную ткань, чтобы снизить температуру.