Золото Югры

Караульный увел Макара Старинова.

Непея длинно выдохнул.

Королева внезапно крикнула:

– Что же это царь Иван не может отличить истинных послов от воров? Вроде капитана Ричардсона?

– Может отличить, Ваше Величество. Потому-то я здесь. Хотя должен был сидеть в Туретчине и уговаривать турок не воевать.

– Вот как? А сейчас сидишь у меня и уговариваешь выйти замуж за царя Ивана. Ведь это не сватовство, это политика, Непея, так? Ведь царь твой уже женат! Грешно так-то себя ставить: женатый, а просится в женихи.

Тут Непея второй раз за свою долгую работу посла и переговорщика испытал ни с чем не сравнимое чувство силы собственного слова.

– Не просился бы, матушка королева, наш царь к тебе в женихи, да ему твоя сила нужна. Сила твоего слова, не пушечная сила. Знаешь, поди, окружили нас подлые… люди из пяти стран – и со всех сторон и прут, и прут. Скажи им свое сильное слово, дай нам отдышаться!

Непея не сказал, кто прет. И так ясно – католики. А подсыпать соли под обнаженное гузно католикам – первейшее королевское дело, ибо то гузно есть – политика!

Королева усмехнулась, быстро повернулась к буфету, развела в стороны плечи и даже будто повыше ростом стала!

Хвалить полезно даже королев!

Елизавета помешкала возле буфета, достала графин старой работы. В графине плескалось ирландское виски.

– Мало кто в этом мире понимает силу слова. Твой царь понимает. Хвала ему!

Разлив виски по рюмкам, Елизавета прямо спросила:

– Тебе, Непея, что надо в случае со сватовством? Говори правду. Надо, чтобы я дала согласие на замужество с царем Иваном? Или не дала согласия?

– Мне надобно, Ваше Величество, чтобы Вы весну, лето, да осень потянули с решением. А потом – хоть не выходите замуж на моего царя!

Сказал и махом выпил.

Елизавета так долго и громко хохотала, что ожидавший в потайном будуаре граф Эссекс изматерился на валлийском языке свирепых горцев.

Отсмеявшись, королева спросила, и спросила серьезно:

– А мне за отсрочку с решением – что будет?

Ей так же серьезно ответил Непея:

– Прямой торговый путь в Персию отдадим и охрану того пути – наладим.

Королева Елизавета Английская, глядя в глаза русскому особому послу царя всея Руси Ивана Васильевича, на это дорогое обещание твердо кивнула:

– Со сватовством потихоньку потянем, а ежели что…

– Ежели что, Ваше Величество, у вас есть племянница на выданье. С ней попробуем сладиться.

Елизавета взметнулась:

– Так ты в игры надумал играть, посол?

Непея грустно покачал головой, вынул и подал Елизавете письмо царя Ивана к ее племяннице. Пока королева читала письмо, Непея раскатал по столу парсуну на ткани с ликом Грозного.

Королева долго смотрела на рисованное лицо русского царя, потом жестко и непонятно сказала:

– Да. Мы бы с ним Землю пополам…

Граф Эссекс, почуяв, что все его животные силы, приготовленные для королевы, уже истекают, а специальная мазь для силы нижней крови уже испарилась, в бешенстве забил ногами в потайную дверь.

Решено было много в утро сразу после той ночи в будуаре у королевы Елизаветы… Первым делом решено немедля уходить Макару с английской земли. Вторым делом вдову Катарину посольский дьяк Никодим перекрестил в православную веру. Ну и сразу после обряда перекрещения провели обряд замужества, чтобы Катарина не истосковалась и не сказала где ненужных горячих слов. Стоя в трактире, супротив личных икон Осипа Непеи, посольский дьяк Никодим подвел Катарину под руку к Макару Старинову. Быстро помолился и велел согласиться, что она хочет взять Макара в мужья.

Катарина сначала плакала, а потом счастливо смеялась. Повенчались.

После венчания хозяин трактира Джон Гарвей ушел на пристань – искать знакомого шведского шкипера, человека лютеранской веры, значит – надежного. А Макар Старинов, да Осип Непея, да посольский священник Никодим пошли при одном потайном фонаре в каретный сарай. Там Непея особым образом сложил широкий кожаный ремень упряжной шлеи, намотал его на конец оглобли одного из возков и с силой провернул. Священник меж тем разложил на полу сарая чистое рядно. На это рядно Непея и наклонил оглоблю. Из нее и потекло! Изумруды, рубины, какие-то мелкие невзрачные камешки. Священник выбрал с десяток камней, остальные осторожно ссыпал обратно в тайное отверстие толстой, русского затеса оглобли.

Еще две оглобли вскрыл таким способом Непея. Из одной хлынуло серебро, из другой – золото.

Разноцветные камни – что, они легче перышка. А вот серебро иноземное да золото арабское, ссыпанное в два кошля, крепко утяжелили и так нелегонького Макара.

– Чутка отсыпали только из трех оглобель с потаями. А всего оглобель – шесть! Сколько же стóит мир на Руси? – спросил Макар.

Непея прошипел что-то непотребное. Посольский священник Никодим ответил неожиданно тугим басом:

– Лучше этим грехом платить, чем христианской чистой кровью…

Тренькнул колокольчик калитки. В зал вошли Джон Гарвей и необычайной толщины шведский шкипер. Макар успел подставить под шкипера сразу два стула, но и они затрещали.

Шведский шкипер Ольсен косил на один глаз, но соображал быстро. Да, ему нужен матрос и он берет вот этого парня, именем Макар, в свою команду. Только надо показать его портовый паспорт. Макар показал – пять фунтов. Шкипер сгреб их левой ладонью, будто крошки со стола. А правая его рука уже вытаскивала из-за обшлага потертого камзола специальный бланк паспорта, куда оставалось вписать только имя моряка.

– Пиши: «Микита Кожемяка», – быстро подсказал Осип Непея.

Он знал законы лондонских портов. Если граф Эссекс чего заподозрил, первым делом стража начнет полную проверку всех матросских портовых паспортов.

Получив документ, Макар от хороших чувств выставил на стол бутыль самогона мордовской возгонки. Джон Гарвей махнул Катарине, и та внесла в зал огромное блюдо жареной баранины.

За бараниной с чесноком, да под самогон, покончили все расчеты. Корабль шкипера Ольсена обязательно зайдет в Швецию, в укромный порт. И туда Макару доставят и пилы, и топоры, и ружья, и пули, и… Все доставят, если у него есть, чем заплатить бедным шведам.

Макар достал кошель с серебром и потряс им.

Шкипер прислушался к звуку серебра и покачал головой:

– Будет мало. Оружие, да еще контрабандное, стоит дорого.

Тогда Макар достал из кармана самый маленький и самый легкий мешочек, развязал шнурок и высыпал на стол, меж оглоданных бараньих костей, драгоценные камни.

Шкипер Ольсен, не поморщась, выпил половину стакана самогона, хрустнул зубами, перекусив баранье ребро, и осторожно разровнял по столу дорогое каменное разноцветье. Очень толстыми пальцами порылся в камнях, достал самый маленький сколок рубина, показал всем за столом:

– Жене – подарок. Хорошо?

– О! – сказали все вокруг стола.

Тогда шкипер Ольсен медленно упрятал сколок в глубину своих карманов, потом ребром ладони разделил камни на две равные части.

– Эту половину – спрячь! А эту половину – приготовь к расчету в Швеции! Выход в море нашей шхуны будет сегодня ровно в полдень, матрос Макар!

– Шкипер! А как я попаду в порт Рига? – спросил матрос Макар.

Швед выпучил глаза, повернулся всем бочковатым телом к Джону Гарвею.

– Да, шкипер Ольсен, – подтвердил Гарвей, – у нового матроса конечный порт – Рига!

– А у меня тогда последняя цена – еще пять фунтов стерлингов. За провоз до города Рига!

– В Риге я и рассчитаюсь! – быстро сказал Макар.

– А куда ты денешься? – шкипер Ольсен выпил еще самогона, стулья под ним треснули, он встал. – Куда ты денешься, матрос? Со мной все рассчитываются. Даже мертвые.

Глава двадцать четвертая

Когда швед ушел на свой корабль, а Катарина удалилась плакать, Осип Непея и Макар Старинов укрылись в закутке, где рубят мясо.