Ленинград — срочно...

— Все ясно, товарищ майор! Вот только… — замялся Юрьев.

— Что еще? — нетерпеливо откликнулся комбат.

— Разрешите велосипед с собой взять! — выпалил лейтенант.

— Зачем он тебе?

— По округе покатаюсь, присмотрюсь.

— Ладно, валяй. Только еще раз предупреждаю: Шерлока Холмса из себя не строй. Твоя задача в первую очередь не допустить на «дозоре» чэпэ. А сыщики найдутся и без нас. Выполняйте!

Воентехник Горелов категорически возражал, чтобы в тесный фургон техлетучки запихивали еще и велосипед. И только узнав от Юрьева, что это комбат разрешил «подобное безобразие», начальник радиомастерской махнул рукой: мол, тебе же, лейтенант, хуже — будешь всю дорогу сидеть скрюченным в три погибели.

Лейтенант очень дорожил своей машиной, которую нашел в чулане заброшенного дома. Юрьев почистил ее, выпросил у хозяйственников немного солидола и смазал цепь, острозубый диск и втулки колес. Бондаренко оценил сообразительность Юрьева и посоветовал остальным офицерам, в целях экономии горючего, для передвижения использовать тоже велосипеды. Бензина не хватало. Только на три машины, не считая комбатовской «эмки», выдавали его со строгим учетом. Две полуторки возили продукты и разные хозяйственные грузы. Третья — «техническая летучка» — совсем недавно была смонтирована на шасси машины силового агрегата. Командовал летучкой Горелов. Он все-таки оборудовал телевизионный пункт «Редут-5» — главный пост» и теперь поочередно проводил на «Редутах» профилактику-настройку. Ему помогал механик из его телевизионной группы, он же был и шофером. После их посещений станции как бы омолаживались: зорче глядели за линию фронта. В Ириновке летучку встретили Осинин и Ульчев. За ними подошли операторы, телефонисты, все свободные от наряда бойцы расчета. И тут из фургона, громыхая велосипедом, кряхтя и чертыхаясь, выбрался Юрьев. Осинин удивился: «Для чего это штабной дознаватель пожаловал?» Юрьева всегда встречали настороженно.

— Все, Горелов, больше я в вашу тесную карету ни за какие деньги не сяду, — вытирая лоб, сказал Юрьев. — Надо было добираться своим ходом: крутил бы себе педали, озон вдыхал.

— Я предупреждал вас! — огрызнулся Горелов. Ремонтники пошли в гору, к «Редуту».

— Здорово! — хлопнул Юрьева по плечу лейтенант Ульчев. — Ты погостить к нам?

— Угу. А что это твои орлы на бугор высыпали, как будто представления ждут. Порядка у тебя маловато, а, Володь?

Ульчев растерянно обернулся, тихо шепнул Юрьеву:

— Да ты что, Леха, у нас ведь праздник сегодня — летучка приехала!

— Шумно чересчур, не по-военному как-то, Володя, распустил ты их…

— Зачем спешить с выводами, товарищ лейтенант? — раздраженно заговорил Ульчев, покрываясь красными пятнами.

— Выводы… А вы выяснили, кто телефонную связь повредил? — сухо спросил Юрьев.

— Я же докладывал, — вздохнул горестно Ульчев, — обнаружили обрыв недалеко от озера. Может, это и не человек, а зверь какой-то, или осколком резануло…

— Ладно, разберемся. Куда велосипед поставить?

— В мою землянку, там и постель вам приготовим. Вы надолго? — спросил Ульчев и, покраснев, добавил: — Извините, сдайте свой продаттестат, сами понимаете…

Потом они пили чай. Беседа не клеилась. Юрьев больше помалкивал, скупо отвечая на вопросы, а Ульчев просто не знал, о чем еще спрашивать.

— Вот что, Володя, поговорим серьезно. Кто обнаружил обрыв линии?

— Только моих парней не подозревай, пожалуйста! Мы весь лес обшарили в округе — ни души! Капитан-особист днюет и ночует здесь, ищет, а все попусту. Нет, Леха, я уверен, что не человек повинен в обрыве линии, — твердо сказал Ульчев.

— А три дня назад, когда вы радиостанцию маскировали, почему вдруг отключился один канал? А авария на высоковольтке — здесь тоже не человек виноват?! Как другу скажу тебе, строго между нами: снова в вашем районе появился передатчик.

— Да ты что?! Вот это, Леха, уже серьезно.

Утром Юрьев сел на велосипед, а Ульчев направился к установке, в которой хозяйничали инженеры Осинин и Горелов.

Ульчев тихонько, словно непрошеный гость, протиснулся в аппаратную «Редута»:

— Не помешаю?

Осинин, держа в зубах какие-то проводки и переключая ручки настройки, жестом пригласил остаться. Ульчев топтался у входа, не зная, чем заняться. Наконец Осинин протянул ему отвертку и прошепелявил:

— Помогай, коль пришел.

Сам взял паяльник, вынул изо рта проводки и задымил парафином. Минут через двадцать, окончив, сказал довольно:

— Готово. А у тебя как, «внук» Галилея?

Из-за стойки с аппаратурой послышался голос Горелова:

— Норма. Сейчас выберусь, и будем включать установку. Дверь станции резко распахнулась.

— Ульчева здесь нет? — заглянул Юрьев. Увидев друга, он заговорщицки подмигнул: — Пошли скорее, дело есть!

— Что-нибудь случилось, товарищ лейтенант? — спросил его Осинин.

Юрьев замялся, ответил как-то неуверенно:

— Да как сказать… Думаю, товарищ военинженер, что нужно еще один пост выставить по охране «дозора». Мне необходимо посоветоваться с Ульчевым.

— Ну, ну… Только не забудьте потом и меня, как старшего здесь на «дозоре», обо всем проинформировать.

— А как же, товарищ военинженер, обязательно! — заверил Осинина Юрьев.

— …Володя, я, кажется, напал на след радиста.

— Иди ты!.. Бежим, сообщим…

— Тише, тише, дружок. Я на тайничок напоролся, мы там засаду устроим. Сами возьмем диверсанта, и — баста!

— Как это сами? — не понял Ульчев. — А инструкции?

— Ты, Володя, маленький, что ли… Время упустим, смоется, гад…

Ульчев колебался:

— Осинина надо все-таки предупредить, Леха. Случись что, потом как врежут нам!

— Какой же ты трусоватый.

— Это я?! А кто мне о дисциплине, о порядке нудел? — скривился Ульчев, голосом подражая Юрьеву. — Нет, Леха, не уговаривай. Рискованное дело. Инженеру нужно доложить, он замкомбата, пусть принимает решение.

— Ну, как знаешь, — обиженно нахмурился Юрьев. — Не хочешь, не надо. Только как друга прошу, держи пока язык за зубами. Я ничего тебе не говорил. Как-нибудь один справлюсь, — он подхватил с земли велосипед.

— Леха, погоди! — крикнул Ульчев и пошел за ним.

Юрьев остановился. Обернувшись, улыбнулся:

— Я знал, что ты согласишься. Молодчина! Значит, так… Пара хлопцев надежных найдется в твоем расчете?

— Найдется. Есть у меня сибирячки — братья-близнецы.

— Их посадим в овражке, у озера. Я покажу место. А мы с тобой займем главную позицию.

Из сарая, в котором был замаскирован «Редут», вышли Осинин и Горелов.

— Куда это вы направились? — крикнул лейтенантам Осинин. — Ульчев, прикажите дежурной смене занять места. Через десять минут включение.

— Есть! — откликнулся Ульчев и шепнул Юрьеву: — Вот видишь, совсем забыли мы с тобой о боевом дежурстве. Сибирячкам-то надо в станцию лезть, а не в овражек.

— Подмени их другими операторами, — зашептал Юрьев. — А этих в засаду — как наметили.

— Что ж я скажу инженеру? Он обязательно спросит, почему я включил в боевой расчет других людей.

— Ну придумай что-нибудь…

Осинин тем временем разговаривал с Гореловым. Механик уже отогнал летучку к землянкам.

— …Когда в Лесное вернешься? — спросил Горелов. — Дел много. Червов с высотной приставкой один зашивается. Да и мне мотаться по «дозорам» не с руки. Хочется провести эксперимент — поставить телеприемник на истребитель. Вдруг да и получится!

— А ты Бондаренко попроси, — с иронией перебил его Осинин.

— Что ты, Серега! Комбат говорит, что после того как на капэ телевизоры установили, соединив их с «пятеркой», меня из батальона чуть не забрали, он еле отстоял. А если я самолетами займусь — наверняка переведут в какой-нибудь НИИ.

— И хорошо сделают. Ты же, Эдик, прирожденный изобретатель и пользу должен приносить в государственном масштабе. А Бондаренко дальше батальона не видит. Есть толковый инженер — пусть никуда не рыпается, ведь за ним, как за каменной стеной. Вот и меня заслал сюда. Видите ли, или Купрявичюса на «шестерку», или сам туда поезжай. Можно подумать, у нас других инженеров нет.