Черный караван

— Нет, доктор. Повторяю: я араб, хотя и жил в Англии,

— Допустим, араб… Ну, так если бы все эти убийства и насилия творились на вашей земле, в Англии… Пардон, в Египте… Как бы вы поступили?

— Никак… Я покорно исполнял бы то, что предначертано создателем. Создатель любит терпеливых.

Мои лицемерные разглагольствования, видимо, надоели доктору. Он взял у меня градусник и, посмотрев на него, сказал:

— Температуры нет. Но вам придется полежать еще недельку-другую, пока не наберетесь сил.

Я знал, что не пролежу и недели. И все-таки начал жалобно упрашивать его:

— Андрей Иванович! Смилуйтесь… Как можно вылежать здесь две недели?

Доктор кинул на стол градусник.

— Если надо, можно пролежать и десять недель. Создатель любит терпеливых, — язвительно повторил он и, прихватив свой саквояж, ушел.

Чертова болезнь наконец выпустила меня из своих когтей. Силы понемногу возвратились, и я начал заниматься делами. Может быть, оттого, что нынче за окном накрапывает дождь, на душе у меня стало легче.

Подошел к окну. От прежнего Чарлза Форстера, бодрого, цветущего, жизнерадостного, ничего не осталось. Щеки ввалились, веки набрякли. В руках и ногах тоже нет прежней силы. Все же я чувствовал, что с каждым днем крепну, мускулы опять становятся упругими. Слава богу!

Даже в постели я продолжал заниматься делами. Полковника Арсланбекова отправил в Ташкент. Там он должен был встретиться с руководителями «Туркестанской военной организации», а затем вернуться назад, в Карши. Князя Дубровинского послал в Бухару. Ему поручено было выяснить, кто из русских офицеров находится сейчас там, прощупать их. Карманы ему я набил серебряными тенге. Он развлекался в Бухаре дней десять и вернулся повеселевший, в хорошем настроении. Рассказал, что познакомился с несколькими офицерами, которые ищут, на кого опереться. Теперь я поручил ему сойтись поближе с Андреем Ивановичем и выяснить, что он за человек, с кем связан. Дубровинский начал входить в свою новую роль и уже принес кое-какие любопытные сведения о докторе.

Капитан Дейли был занят вновь назначенным беком и его приближенными. По установившейся в Бухаре традиции вслед за старым беком, если он смещен, уходило и все его окружение. В какой-то мере этот принцип был разумен. Разве может новый бек править со старыми слугами? И вообще, как быть господину без преданного слуги?

Капитан Дейли выполнил и другое важное дело: при содействии бека встретился с представителем Иргаш-бая в Керки, добился отправки гонца к баю. Я решил повидаться лично с Иргаш-баем, договориться с ним по некоторым вопросам и уж только после этого явиться к эмиру.

Дождь лил шумно. Деревья, долгие месяцы покрытые пылью, теперь ожили, посвежели. Было даже приятно глядеть на них. Чувствовалось, что душное, знойное лето покинуло этот край и уступило место доброй осени.

Надев халат и повязав на голову чалму, я собрался было выйти на улицу, когда вошел капитан Дейли. За ним следовал кругленький, как и он, но не такой загорелый мужчина. Широко улыбаясь, он обратился ко мне по-латыни:

— Ex oriente lux! [60]

По голосу я узнал капитана Майкла Дэвида. Я знал, что он был послан в Кашгар, но не предполагал увидеть его в Бухаре. Какая радость — неожиданно встретить в чужой стране близкого знакомого! Закрыв накрепко дверь и приказав Ричарду и Артуру не впускать никого даже во двор, мы проговорили с ним часа два. Майкл рассказал любопытные вещи. В Туркестан он, оказывается, перешел летом этого года, вместе с нашей военно-дипломатической миссией, посланной через Кашгар1. В состав миссии входили опытные разведчики: майор Бейли, капитан Блеккер и наш прежний генеральный консул в Кашгаре, сэр Джордж Макартнэй. Основной целью миссии было проникнуть глубже в Туркестан, чтобы ознакомиться с положением на местах, взвесить всесторонне реальные возможности сил, борющихся против большевизма, и сконцентрировать их действия в одном направлении. Официальный характер миссии имел и положительные и отрицательные стороны. Она, конечно, могла действовать открыто, встречаться с официальными представителями большевиков, беседовать с ними по интересующим вопросам. По было также ясно, что работники миссии окажутся под неусыпным контролем и наблюден нем, что им не удастся перейти за официальные границы. Поэтому одновременно с миссией через рубеж была переброшена группа офицеров, хорошо знающих местные языки и обычаи. Капитан Майкл был один из них. Его направили прямо в Фергану, в отряд Иргаш-бая.

Я спросил Дэвида о положении в Фергане. Жадно затягиваясь папиросой, он мрачно ответил:

— Положение неважное. Точнее: плачевное… Шайка головорезов. Один другого упрямее. Грубы, алчны. Ни на что не способны, но мнят себя опорой мира. Нельзя понять, кому можно верить, к кому прислушаться.

— Среди них, видимо, имеются более влиятельные, авторитетные?

— Самый влиятельный — Иргаш-бай, — пояснил Майкл. — Он считает себя правителем всей Ферганы. Если верить его словам, все вооруженные силы в его руках. В действительности же каждый курбаши — сам себе султан. А в вилайете их более двадцати. И жизнь и достояние жителей в их руках. У каждого курбаши — свой вооруженный отряд. У одних — тысяча всадников, у других — нет и сотни. У самого Иргаш-бая около двух тысяч джигитов. Прежде всего мы постарались объединить эти мелкие, разрозненные отряды, сплотить их в один крепкий кулак.

— Каковы же результаты? — спросил я: хотелось точнее представить себе положение дел. — Сколько сейчас в Фергане реальных людей, которых можно двинуть в бой?

Майкл некоторое время раздумывал.

— Реально картина такова. Два конных отряда, вооруженных с нашей помощью. В каждом отряде более тысячи всадников и четыре горных орудия. Два пехотных полка, примерно двенадцать тысяч человек. Всего в наличии около пятнадцати тысяч вооруженных людей.

— Около пятнадцати тысяч, — повторил я, не сводя глаз с Майкла. — В Бухаре — пятьдесят тысяч… Хивинцев. скажем, двадцать тысяч… Выходит, восемьдесят пять тысяч? Люди «Туркестанской военной организации»… Дашнаки… Беглые казаки… Силы на Асхабадском фронте, в Семиречье… Всего в этих краях — около ста тысяч вооруженных людей. А какова, вы полагаете, реальная сила большевиков?

Капитан ответил без запинки, как ученик, быстро подсчитавший в уме:

— У большевиков в Ташкенте — до пяти тысяч человек, в Самарканде — до четырех тысяч, в Чарджуе — две тысячи. Кроме того, небольшие отряды в Новой Бухаре, в Туркестане, в Чимкенте, в Перовске и Петро-Александровске.

— Всего, значит, не будет и пятнадцати тысяч человек… Так?

— Да.

— Видите, господа! Сто тысяч и пятнадцать! Если мы упустим такой удобный момент… Поверьте: история нам не простит, даже если всех нас потом повесят. Такие силы! И все они, по существу, стоят без движения. Почему? Чего не хватает?

Я, конечно, знал, чего нам не хватает. Но решил проверить свои предположения, в особенности услышать мнение Майкла. Он многозначительно улыбнулся.

— Вы, господин полковник, затронули основной вопрос. В самом деле, чего нам не хватает? Казалось бы, всего достаточно, чтобы одним ударом покончить с большевиками. Но когда мы вплотную подходим к делу, все неожиданно рушится. Возьмем, к примеру, Фергану. Недавно мы собирали совещание курбашей, подготовили предложение об объединении всех сил и об укреплении дисциплины. На совещание не явилась ровно половина приглашенных. Ишмет-бай сказал: «Чем быть нукером у Иргаш-бая, я лучше буду собачьим чабаном». А Иргаш-бай, в свою очередь, его ни во что не ставит. Мы специально поехали в усадьбу Ишмет-бая, чтобы встретиться с ним. Просидели три дня и вынуждены были уехать назад ни с чем. По точным данным, в его отряде находятся двое турецких офицеров. Они усиленно агитируют курбашей. Что касается Иргаш-бая, он тоже заявляет: «Не желаю иметь дела с людьми из «Туркестанской военной организации»… Не свяжу свою судьбу с русскими». Он мечтает о создании мусульманского халифата в Средней Азии. И не удивительно! Большинство этих молодцов немало натерпелось от русских. Ишмет-бай и его брат много лет пробыли в ссылке, в Сибири, за вооруженный грабеж. Как теперь поставить их в один строй с царскими офицерами?