Суд королевской скамьи

— Вы ханжа. Я знал, что рано или поздно это прорвется в вас, Шоукросс. У вас, стариков, проблема заключается в том, что вы никак не можете принять двадцатое столетие.

— Абрахам. Можешь сколько угодно выходить из себя и лезть на стенку. Можешь называть меня любыми прозвищами, как тебе заблагорассудится, но ради Бога, не пытайся оправдывать эту кучу дерьма.

— Ну так, черт возьми, вы можете и не публиковать ее!

— Поскольку ты предпочитаешь быть проституткой, надеюсь, ты не имеешь ничего против, чтобы я был сводником для тебя.

Эйб побагровел. Сжав кулаки, он потряс ими перед носом Шоукросса, испытывая страстное желание врезать ему, но потом опустил руки.

— Черт возьми, я не могу оскорбить своего отца.

— Ты до глубины души огорчил меня. Меня не удивляют писатели, которые готовы отправиться в эти края, но я никогда не верил, что и ты... Если хочешь обратиться в другое издательство, ладно, я не буду удерживать тебя. Я найду толкового молодого редактора, который скажет тебе все, что надо, — и как ты открываешь новые рубежи, как изысканно и ясно ты строишь фразы, как блистательно у тебя выписан сюжет и характеры.

— Не надо... не надо... не надо. Может, я мог бы пройтись по тексту, но такие штуки сегодня в моде. Господи, если бы только мне удалось удрать из Линстед-холла.

— Ты показывал это уродство Саманте?

— Только куски. Черт возьми, только часть. Она говорит, что я не должен впадать в мрачность, мир хочет посмеяться. И эти чертовы лошади и проклятое сено, которое они жрут. Если бы рядом со мной была женщина, готовая на жертвы, я мог бы рискнуть. Ладно, Шоукросс, вы положили меня на обе лопатки.

Я так опасался выдать что-то еще, подобное «Партизанам».

— А я горд той книгой. Она нелегко досталась нам обоим, но потребовала от тебя гораздо больше. Твоей смелости, твоей ярости.

— Черт, вы говорите, как профессор английской литературы. Голодай, писатель, бедствуй.

— Ты чем-то испуган, Абрахам, и этот страх чувствуется в том, что ты пишешь.

Эйб обмяк и опустил голову.

— Вы правы. Десять лет в городе ночных кошмаров. О Господи, что же я сделал с собой! Вы испытываете ко мне отвращение.

— Мне не остается ничего другого, кроме как любить собственного сына, — ответил Шоукросс. — Я надеюсь, что в тебе достаточно отвращения к самому себе.

— Мне надо несколько недель, чтобы остыть и прийти в себя, и начать думать о другой вещи.. Мне нужно немного солнца над головой.

— Прекрасная мысль.

— Прошу вас, позвоните Саманте от моего имени. Я не хочу вступать с ней в перепалку. Она не понимает, что порой я чувствую себя опустошенным и высосанным до капли. Ей всегда кажется, что я просто хочу удрать от нее.

— А разве не так?

— Может быль. Но просто скажите ей, что я исписался и должен на какое-то время отвлечься.

— Очень хорошо. Сегодня вечером я, устраиваю прием в «Амбассадоре» в честь нового автора. Там будут интересные женщины. Приходи.

— До вечера, Шоукросс.

14

«Амбассадор», шикарный частный клуб, где шла игра по-крупному, с прекрасной кухней, располагался на Гамильтон-плейс, на верхнем этаже старинного особняка. Метрдотель сдержанно и любезно встретил

Абрахама Кэди, черная повязка на глазу которого была хорошо известна всему Лондону.

— Гости мистера Шоукросса в Гамильтон-рум, мистер Кэди.

— Благодарю.

Набрав в грудь воздуха, он перевел дыхание и вошел. Его встретила теплая волна шума, гама, разговоров и приветствий. Эйб, подобно циклопу, обвел взглядом помещение в поисках знакомого лица, с которым он мог бы завести непринужденную беседу, и внезапно увидел броскую красивую женщину с волосами цвета вороного крыла; ей было тридцать с небольшим. Вот в кого можно влюбиться, подумал Абрахам, когда она начала с кем-то разговор.

— О, приветствую тебя, Абрахам.

— Здравствуйте, Шоукросс. — Абрахам кивнул на женщину. — Кто это?

— Лаура Маргарита Альба. Обаятельное и очаровательное создание. Носится по всему миру. Догадываюсь, что у нее целая коллекция драгоценностей, полученных в обмен на ее благосклонность. Обычно ее можно найти рядом с греческим магнатом-судовладельцем, с каким-нибудь торговцем оружием или еще с кем-то из этой компании.

— Она здесь одна?

— Время от времени она появляется в Лондоне, представляя своих клиентов и спонсоров, и на аукционах у Кристи и Сотби приобретает какие-нибудь антикварные вещи, картины, драгоценные камни и тому подобное. Откровенно говоря, Эйб, я думаю, что этот кусочек тебе не по зубам. Ты все же хочешь познакомиться с ней?

— Сначала я хотел бы взвесить свои возможности.

Весь вечер Шоукросс и Эйб провели, переходя из компании в компанию, где велись 6есконечиые cветские разговоры. Эйб предпочитал помалкивать, отделываясь общими слонами. С другого конца комнаты она недвусмысленно улыбнулась ему и кивнула.

У него есть несколько способов развить ситуацию, подумал Эйб. С кем бы он ни имел дело — с бродяжкой ли, с содержанкой или шлюхой, — к каждой из них необходимо относиться как к леди.

Его обступали знаменитые актрисы, взволнованные приемом домохозяйки, суперсексуальные секретарши, надменные старлетки, которые безостановочно вели привычную игру, состоящую из бесконечных встреч и обменов комплиментами, где играл роль каждый оттенок голоса, из обещаний, которые никто не собирался выполнять.

Но она была поистине элегантной женщиной. Лаура Маргарита принадлежала к тому редкому типу куртизанок, которым мужчины платят без счета лишь за право показаться с ней и считают, что это лучшее вложение средств. Эйб решил вступить в игру. Высвободившись из своего окружения, он направился к ней. Она болтала с каким-то молодым ученым, держащим стакан лимонного сока; его отличала выступающая челюсть, говорящая о силе характера, и проницательные голубые глаза. Вежливо поддерживая уже наскучивший ей разговор, краем глаза она наблюдала за приближением Эйба. Эйб вспомнил, как зовут ее собеседника, хлопнул того по плечу и сообщил, что его хотел бы видеть Шоукросс.

— Мадам Альба, — сказал он. — Я Абрахам Кэди. И я хотел бы спать с вами.

— До чего прекрасная мысль, — ответила она.— Вот ключ от моих апартаментов. Номера «Арлекин» в «Воздушном саде», это в Дорчестере.

Эйб уставился на ключ.

— Вы шутите.

— Прежде чем появиться здесь, я навела кое-какие справки. И не обратись вы ко мне, я бы сама вам предложила... или вы предпочитаете несколько дней ходить вокруг и около, прежде чем ваши старания увенчаются успехом?

— Ваша взяла.

— Я обожала вас, еще когда вы были писателем.

— Очень забавно. Это Шоукросс навел вас на эту мысль?

— Нет. Я читала ваши книги и видела фильмы. Через полчаса я ухожу. Почему бы и. вам не исчезнуть в следующие полчаса? Я буду ждать вас.

Молодой любитель лимонного сока подлетел к ним.

— Шоукроссу я совершенно не был нужен. Весьма наглый поступок с вашей стороны.

Повернувшись спиной к мадам Альбе, Эйб оказался лицом к лицу с ученым. Он приподнял на глазу повязку, из-под которой показался уродливый шрам.

— Хотите тоже обзавестись таким украшением, молодой человек? — спросил он.

Молодой человек улетучился.

— Боже небесный, — сказал Эйб, — лиловые стены, лиловый ковер и даже простыни лиловые.

— Обожаю эту гамму. Она гармонирует с моими черными волосами.

— Прежде чем я уложу тебя, как насчет того, чтобы заказать мне выпить?

Оценив роскошь ковров, Эйб сделал глоток бренди и глянул на кушетку напротив, на которой в почти прозрачном халатике расположилась хозяйка.

— Ты не против, если я буду называть тебя просто Мэгги?

— Нисколько, мне это даже приятно.

— Мэгги, никому в мире не нравятся длинные унылые истории, а я типичный герой одной из них. Боюсь, что ты попала в паршивую компанию. Честно говоря, мне надо было бы стать бродягой в Сохо.