По следам солнечного камня

Мужчина умолк, словно ожидая, пока юноша представится, но тот, не желая выдать себя плохим латинским языком, предпочел промолчать и сделал вид, словно он не понял, что понадобилось седобородому.

Не дождавшись ответа, Курций добавил:

— А ты, оказывается, не из разговорчивых… Понимаю… солдату не к лицу лишние разговоры… — И, переводя разговор в другое русло, поинтересовался: — Как спалось?

— Неважно, — признался Айстис, обрадовавшись тому, что понимает Курция и помнит слова, которым его учила Номеда.

— Качки больше не будет… Шторм позади…

— Далеко ли мы отплыли?

— Куда уплывешь па такой посудине! Всего полтораста гелерников… Ты бы видел «Золотую нимфу» — вот это корабль! Он возвращался в Остию из Индии, когда мы отплывали. Весь город сбежался смотреть. Тысяча гребцов! Сколько парусов! Сколько палуб!

— Ого! Так уж и тысяча!

— Ну, может, немного меньше… Однако корабль — исполин! Куда с ним тягаться нашему суденышку… — Помолчав, седобородый продолжал: — Впрочем, мой корабль тоже неплох… Плавает себе, наперекор всем штормам Внутреннего моря… [66]

— Почему «Внутреннего моря»?

— А потому, юноша, что вокруг этого болота, как мы, моряки, называем это море, всюду раскинулась наша империя!

Айстис снова окинул взглядом водную поверхность. Вдали из воды поднимался столб дыма.

— Что там? — спросил он в испуге.

Курций даже не повернул голову. Он сразу понял, чем заинтересовался путешественник, которого люди Номеды просили отвезти в Карфаген и хорошо уплатили за услугу.

— Это кузница бога Вулкана [67]. Из нее всегда валит дым, потому что у хромого старика много работы. Он кует молнии для бога Юпитера!

— Молнии?

— Да, да… В недрах земли находится огромная кузница, там и кует молнии хромой кузнец. Одни его называют Гефестом, другие Вулканом… Молнии он отдает богам.

К вечеру следующего дня Айстис услышал возгласы:

— Земля! Земля!

Курций засвистел в золотой свисток. Моряки устремились на палубу…

Началась суматоха, которая возникает всегда, когда корабль приближается к берегу.

— Карфаген! [68]

Моряки указывали на трудноразличимое серое пятно, показавшееся на горизонте. Вскоре Айстис уже смог разглядеть узкую полоску суши.

Корабль вошел в широкий канал, ведущий в круглое озеро. Вдоль набережной покачивались большие и маленькие судна.

— Сейчас начнет дуть «африканец». Он несет с собой шторм. Взойдут семь плеяд — дочерей титана Атланта, превратившиеся в звезды, — говорил Курций. — Плеяды не любят кораблей, а ждать, пока они зайдут, придется долго… Надо торопиться!

Как только корабль пришвартовался у набережной, по перекидному мостику на него поднялся квестор в сопровождении вооруженных воинов.

— Здравствуй, триарх Курций! Что ты привез хорошего?

— О! Здравствуй, друг мой Домиций!

Капитан и квестор, управляющий этим берегом, обняли друг друга.

— Я привез всякую всячину и гостя. Вот тессера [69] и письмо…

Квестор сломал печать и прочитал написанное, затем низко поклонился Айстису и сказал:

— Милостивая Номеда сообщает, что вы хотите отправиться в ее салтус [70] у Больших Песков?

Айстис, в свою очередь, поклонился квестору:

— Я думаю пожить там некоторое время…

Домиций обрадовался, услышав, что незнакомец понимает по-латыни.

— Прежде всего вы должны пожить у меня! Ко мне так редко наведываются люди из Вечного города!

Курций не вытерпел:

— А я?

Домиций махнул рукой, словно отгоняя от себя надоедливую муху, и попросил Айстиса подождать, пока он справится с неотложными делами.

Дел было немало: корабль должен был доставить в Рим львов для боев гладиаторов в Колизее, пшеницу, масло, фрукты, которые из поместья Номедов поставлялись сенату. Это было крупной привилегией, которая обходилась недешево, но приносила большие прибыли.

Пока Домиций указывал, что и куда грузить, расставлял рабов, обсуждал с Курцием важные дела, Айстис присматривался к берегу. Чуть поодаль поднимались дома, такие же белые, как и песок, на котором они стояли. За этой белизной, сколько хватало глаз, раскинулась желтая земля. Ее край сливался с небосводом…

Рядом стояла круглая бочка, почерневшая от соленого морского ветра и солнца. Айстис оперся об нее и удивился: оказалось, что ото вовсе не бочка, а дерево! [71] Но где его ветви? Где листья? Ни того, ни другого не было! В испуге юноша отошел от странного дерева…

Подошли Домиций и Курций.

Айстис достал из своего мешочка янтарь, внутри которого виднелся листок, и протянул его Курцию:

— Спасибо тебе, капитан! Путешествие было приятным! Теперь буду дожидаться, пока ты приплывешь снова.

Курций странно улыбнулся:

— Жди, юноша, жди! Вскоре я доставлю тебе ягодку Номеду…

Домиций, увидев янтарь, с любопытством уставился на него, даже попытался прикоснуться к нему, но Курций усмехнувшись в бороду, засунул подарок за пояс.

— Вы весьма богаты, — сказал Домиций, когда остался наедине с Айстисом, — недаром Номеда проявляет о вас такую заботу…

Квестор повел юношу к группе загорелых людей, среди которых оказалось несколько совсем черных, и предложил сесть в носилки. А сам сел в другие.

— Я вас долго задерживать не стану. Послезавтра мои люди отправятся в Тамугади, наш город, где живет управляющий поместьями Номедов. Он позаботится о вашем жилье.

…Слуги несли паланкины с такой осторожностью, что качки не чувствовалось. Квестор рассказывал Айстису, как он живет, что представляют собой владения, которыми он распоряжается.

— Видите белые дома? Они построены не так давно, не более ста лет назад, после того как мы решили восстановить Карфаген, разрушенный нашими солдатами [72]. Хорошее место подобрали эти дикари для своей столицы! В море вдается мыс, с обеих сторон мыса заливы. Две превосходные гавани!

Они добрались до центра города, который выглядел маленькой копией Рима. Даже храм Януса с двумя воротами… Однако Карфаген был расположен у моря, которое Айстис полюбил. Может быть, поэтому город Черного Берега пришелся ему по душе.

— Всюду наши люди — от Геракловых столбов до Края благовоний на востоке! А на юге — до Вечных Песков! [73] Но везде неспокойно! Дикари, варвары, жители песков не желают понять, какую великую культуру мы им несем, и не подчиняются нам. Приходится посылать легионеров, возводить крепости. Дикари опустошают не только Капс, но и Ламбези. Быть может, вам не следует ехать в Тамугади? Варвары порой добираются и до него. Они подстрекают колонов и пекулиев. Никто не хочет брать землю в глубине края, а откуда достать ее для всех около моря? Ссыльные люди не желают подчиняться. Видимо, добром все это не кончится…

Чуть помолчав, Домиций продолжал:

— Велика моя земля. До озер Собаки и Летящего Лебедя, до реки Джеди, где начинаются Большие Пески, целый месяц езды верхом. Не пойму, как эти варвары ухитряются преодолеть такое расстояние в несколько раз быстрее! Они выскакивают из огнедышащих песков, опустошают наши селения и снова исчезают…

Когда путники добрались до дома, в котором жил квестор, им навстречу вышла пожилая женщина.

— Это моя сестра Ильдефон, — сказал Домиций. — После смерти жены она распоряжается всеми делами в доме…

После еды и отдыха, когда уже совсем стемнело, квестор пригласил Айстиса в небольшую комнату, полную глиняных кувшинов, обломков камня, медных и бронзовых скульптур.

— Жена любила копаться в развалинах. Несчастная! Ее укусила змея в храме богини Луны… [74]