Траектория краба
Траектория краба читать книгу онлайн
Память раком
Гюнтер Грасс «Траектория краба». Новелла. Пер. с нем. («Иностранная литература», 2002 -10). Gunter Grass. Im Krebsgang. – Gattingen: Steidl Verlag, 2002. – 216 seiten. ISBN 3-88243-800-2
Новая книга (на самом деле, это не новелла, а повесть) нобелевского лауреата 1999 года Гюнтера Грасса стала литературной сенсацией не только в Германии, но и в России. Про одного из ее героев – капитана советской подводной лодки Александра Маринеско (1913-1963) мы что-то слышали. В советское время в печати периодически поднималась кампания за возвращение честного имени этого подводника. Потопивший немецкие транспортные суда, Маринеско не отличался добронравием, начальству не угождал, и, в результате, его подвиги не были признаны, он отсидел в ГУЛАГе, вернулся инвалидом, рано умер, и только посмертно был реабилитирован и награжден по заслугам, получив звание Героя Советского Союза. Несколько лет назад в Петербурге появился памятник ему.
Но речь идет в повести Грасса о Маринеско только отчасти. Как и о Вильгельме Густлоффе, функционере нацистской партии, застреленном в начале 1936 года в Швейцарии Давидом Франкфуртером, сыном раввина, в знак протеста против антисемитской политики гитлеровцев. Вильгельм Густлофф был объявлен геббельсовской пропагандой мучеником, «от жидов убиенным». Его именем назвали морской лайнер, который в январе 1945 года и был потоплен торпедами с подводной лодки капитана Маринеско. Так сходятся нити повествования.
Главный герой книги, журналист, от лица которого ведется рассказ, родился в этот день потопления «Вильгельма Густлоффа». Его беременная мать находилась среди тысяч беженцев, спасавшихся на этом корабле от наступавших в Восточной Пруссии советских войск, чьи зверства против гражданского населения вызвали там дикую панику. Женщина была одной из немногих, кому удалось спастись с потопленного судна. Когда раздались первые взрыв торпед, у нее начались родовые схватки.
Дело в том, – и русский читатель узнает это из книги Гюнтера Грасса, – гибель «Вильгельма Густлоффа» была самой крупной морской катастрофой в мировой истории. Намного превосходящей по числу жертв и «Титаник», и все остальное. Кроме тысячи резервистов-подводников и трехсот военнообязанных девушек, на борту находилось девять тысяч беженцев. Одних детей было более четырех тысяч, большинство из которых погибло или на корабле, или в ледяной воде.
Как относиться к истории, которой мы не знали, а немцы должны забыть под тяжестью принятой на себя вины за деяния гитлеризма? Герой книги пишет об этом, опираясь на сведения в Интернете, где разворачивается полемика между фанатом Густлоффа и оппонирующим ему защитником застрелившего того Франкфуртера. Ситуация становится драматической, когда герой узнает, что в роли неонациста на сайте выступает его сын, который, из рассказов пережившей кошмар родной бабушки, творит новую мифологию вроде бы изжитой уже истории, о которой сам он старается не задумываться.
Договорившись о личной встрече со своим «еврейским оппонентом», таким же немецким юношей, как и он сам, сын повествователя убивает его четырьмя выстрелами в знак мести «мировому еврейству» за смерть нацистского мученика. Даром, что жертва – чистокровный немец, и еврейство это идеологическая маска, обычная при общении в Интернете.
Как относиться ко всему этому? Отстраненная манера авторского письма, обычная для Г. Грасса, не снимает вопросов, а ставит их. «Я могу назвать цифры, но они неверны. Все очень приблизительны. Впрочем, цифры мало о чем говорят. Они в принципе противоречивы. Числа со множеством нулей вообще не укладываются в голове… – пишет автор о числе жертв на затонувшем „Вильгельме Густлоффе“: девять тысяч? семь с половиной тысяч? – Без надежды на ответ можно задаться вопросом: жизнью больше или меньше, что это значит?»
То, что злодеяние творится рядом с нежеланием обывателя знать о нем, известно не только жителям окрестностей Майданека и Освенцима, но и нам. «А не все ли вам равно, сколько погибло заложников, разве их оживишь?» – вещают на страну новые циники русского официоза о собственных согражданах. Что уж тут нам до немцев? Что нам до людей? Что нам до себя?
Однако истории свойственно возвращаться. Любое преступление, любая жертва оказывается, странным образом, на совести того, кто живет рядом, делая вид, что это его не касается. Прошлое наползает неотвратимо, и ты сам должен решать его проблемы. Быть или не быть – это вопрос к тебе и твоим близким.
Игорь Шевелев
Источник: {http://www.newshevelev.narod.ru/knugol/recggras.htm}
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Обо всем этом – о непрекращающихся спорах на капитанском мостике, об отсутствии должного количества судов сопровождения, об обледенении верхней палубы, из-за которого даже не могли использоваться зенитки – мать ничего не знала. Она лишь запомнила, что после «речи Вождя» получила от медсестры родильного отделения Хельги пять сухарей и тарелку молочной рисовой каши с сахаром и корицей. Из соседней «оранжереи» доносились стоны тяжелораненых. К счастью, по радио передавали концерт популярных мелодий. Под них она и заснула. Ни намека на первые схватки. Мать считала, что идет восьмой месяц.
Не только «Густлофф» шел на расстоянии двенадцати миль от померанских берегов, советская подлодка C-13 следовала тем же курсом. Поначалу вместе с двумя другими подлодками Краснознаменного Балтийского флота она тщетно дожидалась кораблей, покидавших портовый город Мемель, за который шли бои, или же доставлявших подкрепление остаткам Четвертой армии. Несколько дней поиск не давал результатов. Вероятно, у притаившегося в засаде командира С-13 не шли из головы угроза трибунала и предстоящий очередной допрос в НКВД.
Узнав ранним утром 30 января из радиограммы, что Красная армия заняла порт Мемеля, он, не поставив в известность командование, приказал проложить новый курс. Пока «Густлофф» принимал у причальной стенки Оксхёфта последних беженцев – и среди них семью Покрифке, – подлодка C-13 с экипажем в сорок семь человек и десятью торпедами на борту направилась к померанским берегам.
Два судна в моем повествовании уже сходятся все ближе и ближе, однако до решающих событий дело еще не дошло, поэтому есть возможность коснуться рутинного времяпрепровождения в тюрьме кантона Граубюнден. В тот четверг, как и в прочие будние дни, арестанты сидели за ткацкими станками. К этому времени убийца Вильгельма Густлоффа, бывшего ландесгруппенляйтера НСДАП, осужденный на восемнадцать лет тюрьмы, отсидел из них уже девять. Ситуация на фронтах решительно изменилась, нападение со стороны Великого германского Рейха больше не грозило, поэтому его перевели обратно в тюрьму Зенхоф кантона Кур, где он счел возможным подать прошение о помиловании, которое, однако, на период наблюдаемых нами перемещений по Балтийскому морю было отклонено Верховным федеральным судом Швейцарии. Но не только Давид Франкфуртер – корабль, названный именем его жертвы, также не получил пощады.
