Любовь императора: Франц Иосиф

Опечаленная известием о смерти золовки, супруги Карла Теодора, императрица не сопровождает Франца Иосифа в Пешт, где 12 марта его встречают с неописуемым восторгом. Император просто ошеломлён количеством людей, толпящихся по обе стороны дороги, по которой он направляется в Офенский замок.

— Вот уж не думал, что в Пеште столько жителей! — говорит он Андраши.

Пользуясь случаем, граф сообщает Францу Иосифу, что венгерский народ, испытывая радость и удовлетворение в связи с примирением с императором и надеясь, что теперь королевская чета станет находиться в стране чаще и дольше, купил ей для этой цели летнюю резиденцию. В Пеште не забыли, что в последний приезд королевы её восхитили расположение и окрестности Геделе, и поэтому выбор был сделан именно на этом замке. Узнал Франц Иосиф и то, что его собираются короновать одновременно с Елизаветой. Согласно обычаю, королев в Венгрии всегда коронуют спустя несколько дней после королей. Всё это означает особое почитание Елизаветы. Она, правда, воспринимает одновременное коронование несколько иначе: «Приятной неожиданностью стало и то, что короноваться мы будем вместе. Это будет не так утомительно, как если бы церемония растянулась на несколько дней». Естественно, теперь она с ещё большим рвением берётся за изучение венгерского языка.

   — Я слышала о некоем произведении, каком-то «Взгляде». Что это? — спрашивает она Фалька, подразумевая ответ Чеченьи «Взгляд на анонимный обзор», где едко высмеивается сочинение барона Баха. Разумеется, это произведение запрещено, и достать его можно с огромным трудом.

   — У вас есть эта книга? — спрашивает Елизавета Фалька. Тот медлит с ответом.

   — Так, значит, она у вас есть? Тогда принесите её, пожалуйста, мне.

   — Но, Ваше величество... — лепечет Фальк.

   — Может быть, вы думаете, что мне нельзя читать такие книги, — с этими словами императрица приближается к письменному столу и извлекает оттуда какую-то тонкую брошюру. «Распад Австрии» — озаглавлена она. Автором является некий «немецкий австриец». В этой небольшой брошюре, которая была анонимно издана в Лейпциге в 1867 году и, естественно, категорически запрещена в монархии, читателей подготавливают к катастрофе, которая, по мнению автора, «произойдёт в Австрии в соответствии с внутренним законом логики». Там говорится, что «народный хаос» в монархии «уже ликвидирован путём распределения по группам, которые спокойно, как в неотвратимом естественном процессе, уподобляются в данный момент государственным образованиям по принципу единства рода и совпадения интересов». Автор этой крайне радикальной книжонки договаривается даже до того, что утверждает, будто на распаде Австрии основывается существование отдельных наций и государств Европы и мир между ними, и заканчивает её словами о том, что этот распад — общеевропейская необходимость. Брошюра производит глубокое впечатление на императрицу, всё ещё находящуюся под непосредственным воздействием минувшего катастрофического лета. Впечатление это ещё больше усиливает тот факт, что автор по чистой случайности яростно нападает на самых главных врагов императрицы при дворе — Грюнне, Гондрекура и Белькреди, чья деятельность вызывает у неё активнейшую неприязнь. Фальк потрясён, обнаружив, что императрица знакома с подобным сочинением, однако продолжает приносить ей другие запрещённые издания, в том числе и историю борьбы Венгрии за свободу епископа Михаэля Хорвата, который впоследствии благодаря заступничеству Елизаветы был прощён.

Венский двор весьма неодобрительно воспринимает влияние либерально настроенного еврейского журналиста, которое растёт по мере роста симпатии Елизаветы к Венгрии. Впрочем, открыто выступить против него не решаются, поскольку это означало бы публичный выпад против императрицы. Впрочем, процесс предоставления Венгрии равноправия ещё не закончен.

При внезапной смене политической ситуации в это смутное время Елизавета до последнего момента опасается, что коронация не состоится. Газеты бьют тревогу.

Никаких неожиданностей тем не менее не происходит. 8 мая Франц Иосиф вместе с супругой едет в Будапешт, где на вокзале их буквально засыпают цветами. Этвешь едва находит слова, чтобы описать царящее воодушевление. «На протяжении трёх столетий мы стремились к этому сначала с верой, затем с надеждой, а теперь остаётся только одно — чтобы нация от глубины души полюбила кого-нибудь из императорского дома. И вот это свершилось, и я теперь не испытываю никакого страха перед будущим». Этвешь, которого прежде непременно следовало искать в рядах оппозиции, сопровождает императрицу, излияние населением своих чувств радует его так, словно он обер-гофмейстер императрицы.

11 мая Елизавета с мужем отправляется в Геделе. Со страхом она следит за развитием политической ситуации, велит позвать Хорвата, чтобы он растолковал ей кое-что непонятное в своей «Борьбе за свободу». «Тогда я ещё не принадлежала к династии, — говорит она, намекая на казни 1849 года, — когда многое, о чём мой супруг сам больше всего сожалеет, делалось от его имени, в то время ещё очень молодого императора. Будь это в наших силах, мы бы первыми вернули к жизни Людвига Баттьяни и мучеников Арада».

Императрица прочла открытое письмо Кошута к Деаку, осуждающее всю кампанию за предоставление Венгрии равноправия, и испугалась, что в последнюю минуту оно ещё может всё усложнить, хотя даже Хорват уверил её, что Кошут уже пережил своё время и его никто больше не слушает.

Елизавета напряжённо следит за перипетиями политических баталий, ежедневно знакомится с парламентскими сообщениями и речами, которые произносятся и находят подтверждение своим взглядам, которые пыталась привить и своему супругу. «Я всё больше убеждаюсь, — пишет она с гордой самоиронией Францу Иосифу, — что я необыкновенно умна, тем не менее ты недостаточно ценишь мой замечательный ум».

Дня коронации ждут между тем с некоторым опасением. В последнее время Деак получает письма, полные угроз и оскорблений; ходят слухи о том, что левые собираются силой не допустить коронации. Принимаются особые меры предосторожности.

Торжества начинаются 6 июня. Согласно древнему обычаю Елизавета собственноручно приводит в порядок плащ Святого Стефана, который будет накинут на плечи Францу Иосифу в ходе коронования, причём ей приходится также штопать дыры на коронационных чулках и с помощью вкладыша подгонять слишком широкую корону.

Вечером 7 июня всё тщательно репетируется в приходской церкви Офена, при этом Елизавета не скупится на сатирические реплики. На императрице примеривают роскошное платье из серебристо-белой парчи с чёрным бархатным поясом, усыпанное драгоценными камнями и цветами сирени. Это чудо создано Домом Ворт в Париже и обошлось в сравнительно скромную сумму — пять тысяч франков.

В семь часов утра 8 июня из королевского замка появляется необычайно пышная коронационная процессия. Знать в невиданном прежде количестве, облачённая в живописные национальные костюмы и восседающая на великолепных лошадях с позолоченной сбруей, выражает своё преклонение перед-королевской властью, но одновременно демонстрирует собственное достоинство и могущество. Император в мундире маршала Венгрии верхом на лошади; Елизавета в национальном костюме с бриллиантовой короной на голове, ослепительно красивая, в парадной карете, запряжённой восьмёркой лошадей; конная лейб-гвардия с леопардовыми шкурами, развевающимися за спиной у каждого гвардейца... Это удивительное зрелище, заставляющее вспомнить невиданное великолепие королевской власти и аристократии в эпоху расцвета Средневековья.

Под сводами кафедрального собора Андраши в качестве местоблюстителя престола с помощью первого епископа возлагает на голову властителя корону и набрасывает ему на плечи плащ Святого Стефана. Когда, согласно древнему обычаю, над плечом Елизаветы держат корону Святого Стефана, провозглашая её королевой Венгрии, она забывает про всякую усталость и нелюбовь к церемониям, душу её охватывает трепет от сознания величия момента и безграничной любви, которую она читает в глазах собравшихся. Торжественные звуки «Те Deum» [48] глубоко тронули императрицу, и когда императорская чета жертвует церкви насыпанные на золотых тарелках тяжёлые золотые монеты со своими изображениями, глаза её наполняются слезами. Император с Елизаветой выходят из собора, и в этот момент навстречу им несётся тысячеголосая здравица толпы. Пока Франц Иосиф садится в седло, чтобы в составе пышной процессии, где участвуют и иерархи церкви в роскошном облачении, восседающие на лошадях, отправиться приносить клятву верности, а затем на Королевский холм, министр финансов горстями швыряет в толпу тысячи золотых и серебряных монет. Елизавета тем временем незаметно ускользает. Она меняет своё тяжёлое платье со шлейфом на простой наряд из мягкого тюля, переплывает на пароходе Дунай и укрывается во дворце Ллойдпале, чтобы из его украшенных цветами окон любоваться процессией и празднеством.