Лашарела. Долгая ночь

Сладость выпьешь — станет ядом и отгонит счастье прочь.

Так прильни к устам любимой, к чаше с пенистым вином,—*

Только множа наслажденья, можем мы себе помочь.

Лаша почувствовал такую легкость и покой, словно

сбросил тяжелый груз.

Недавний ужасный сон, думы о дворцовых интригах,

о борьбе с атабеком и эристави — все показалось ему не¬

стоящим забот. Как только прибудут кипчакские войска,

враги будут нестрашны ему!

Лаша еще раз кинул взгляд на исписанный лист. Не

очеиь-то понравятся эти стихи Турману Торели, подумал

он про себя и с улыбкой бросил перо на стол.

Спать совсем не хотелось. Георгий быстро оделся и вы¬

шел из опочивальни.

У двери стоял верный Лухуми.

—

Ты почему не спишь? — спросил царь, дружески

похлопав его по плечу.

—

Когда бодрствует царь, не следует спать и его слу¬

гам,— склонив голову, ответил Мигриаули.

Лаша спустился в сад, направился к башне для наблю¬

дения звезд и поднялся наверх.

Лухуми сел на ступеньку у входа в башню и тоже

стал смотреть на звезды. Одна из них сорвалась и поле¬

тела вниз. Лухуми быстро перекрестился, как в далеком

детстве.

Сколько раз смотрел он у себя в Кахети на усеянное

звездами небо. Ему представилось, что он опять малень¬

кий, беззаботный мальчишка, и захотелось петь.

С реки доносилось пение. Плотовщики затерялись где-

то в утреннем тумане, и их голоса были едва слышны. Ти¬

хо рокотала Кура, в бурном водовороте под Метехи пере¬

ливались и сверкали струи.

Царский телохранитель незаметно задремал, обхватив

руками копье.

Георгий изучал расположение планет. Он не нашел ни¬

чего нового по сравнению со вчерашним, но почему-то те

же звезды, которые вчера выглядели мирно и счастливо,

122

сегодня казались зловещими. Недавний кошмар снова

припомнился царю, и он опрометью бросился вниз по ле¬

стнице, словно спасаясь от погони.

Вернувшись из сада, Лаша заснул, и на этот раз спал

крепко и долго.

Днем ему принесли перстень от Хатуны, это означало,

что она ждет его в саду шейха Фаиза. Лаша удивился —

время было неурочное, самое новолуние. Он послал воз¬

любленной записку, но слуга доложил, что Хатуны нет до¬

ма. Лаша решил, что она уже уехала, чтобы приготовить

все к его встрече.

Царю нравились эти свидания в саду шейха Фаиза,

вдали от докучливого столичного шума, безобразного Ха-

мадавла и гробов. Но сегодня ему почему-то не хотелось

ехать туда. Однако, представив себе огорчение Хатуны, Ла¬

ша отбросил сомнения.

К вечеру царь потребовал коня. Лухуми, как всегда,

сопровождал его.

У входа в сад шейха их остановил привратник.

—

Никого не велено пускать.

Георгий всегда беспрепятственно проходил в сад, и

слова привратника на миг насторожили его.

Лухуми хотел было оттолкнуть тщедушного сторожа,

но тот заупрямился и стал браниться.

Царь остановил своего телохранителя, достал кисет с

деньгами и швырнул его привратнику. Тот на лету схва¬

тил деньги и отошел. Всадники въехали в ворота, спеши¬

лись, прошли длинную темную аллею, в конце которой

стояла утопавшая в зелеип беседка.

—

Подожди меня здесь, Лухуми, будь настороже. —

Георгий указал на беседку, а сам направился к дому

с освещенными окнами.

Лухуми, словно птица, укрылся в пышной зелени.

Таинства риндов в первое время увлекли царя своей

необычностью. В отличие от многих других суфийских

сект, они проповедовали не уход от мира и отказ от утех,

а, наоборот, предоставляли своим приверженцам полную

свободу.

«Ринд» означает «гуляка», «опьяненный». Символиче¬

ски это должно было означать, что риндов опьяняет боже*

123

СТВ9ИНЫЙ свет, который, по их верованию, нисходил в их

души, переполняя их и освобождая от плоти. Это божест¬

венное опьянение достигалось через любовь к божеству,

через полное растворение и соединение с ним. Весь мир

ринды считали проявлением бога, предметы были для них

лишь зеркалами, отражающими божественный свет. Иск¬

ра божественного света, говорили они, присутствует везде

и во всем. Есть она и в человеке. Высшее счастье состоит

в освобождении духа от плоти, от личного «я», в приобще¬

нии к божеству, в том, чтобы слиться с ним, как капля

сливается с океаном. Ринды, узревшие божественный свет,

слившиеся духовно с божеством, считали уже ненужным

исполнение норм, обязательных для рядовых мусульман,

они жили как бы за гранью добра и зла. Да это и понят¬

но — если мир лишь видимость, то для чего выполнять

его законы?

Эта сторона учения риндов пленила Георгия. Он

давно уже ходил к шейху Фаизу и терпеливо гото¬

вился к тому дню, когда его сочтут достойным приоб¬

щиться к божеству, которого ринды называли «возлюб¬

ленным», «другом»...

При виде того, что творилось в «храме», Лаша просто

опешил. Удушливый чад стоял в зале. Дым застилал гла¬

за. Допившиеся до скотского состояния ринды бесстыдно

предавались своим животным страстям...

Дремота на миг одолела Лухуми, почти не спавшего

в прошлую ночь. Вдруг тишину прорезал звенящий крик.

Лухуми очнулся.

—

Убивают! — раздался отчаянный крик. Лухуми

узнал , голос царя.

Лухуми выскочил разъяренный из беседки и бросился

к дому, обнажив меч. Ворвавшись в зал, он оторопел

от неожиданности: шестеро дервишей навалились на

распростертого на полу царя и нещадно избивали его ду¬

бинками.

—

Да вы что! Опомнитесь! — вскричал Лухуми и

взмахнул мечом.

Не успели ринды прийти в себя, как меч Лухуми

сразил двоих. Остальных это несколько отрезвило. Мину¬

та — и сам щейх Фаиз бросился с палкой на Лухуми.

Вслед за ним еще двое подскочили к телохранителю.

Лухуми насквозь пронзил одного из них, и пока

он высвобождал клинок, шейх, поняв бесполезность даль¬

нейшей борьбы, вскочил на подоконник и выпрыгнул

в сад.

Два оставшихся в живых дервиша последовали за ним.

Лухуми кинулся к царю, оттащил от него трупы

убитых.

Лаша лежал в крови: была ли это его кровь или кровь

заколотых над ним риндов? Лухуми испугался, про¬

шептал:

—

Государь...

Лаша не шевелился.

Лухуми наклонился к

нему, расстегнул каф-

тан, приложил ухо к груди. Сердце

билось слабо, едва

слышно.

—

Жив! — вскричал Лухуми.

Он огляделся вокруг*

Заметил в углу кувшин с водой.

Схватив его, брызнул во¬

дой в лицо Лаши.

Тот шевельнул распухшими губами

и, не открывая

глаз, чуть слышно прошептал:

—

Воды!

Мигриаули влил ему в рот несколько капель. Затем

он поднял снова впавшего в беспамятство царя и, прижав

его к своей могучей груди, выбежал в сад, где стояли пх

лошади. С трудом взгромоздившись на царского коня, не

выпуская Георгия из рук, Лухуми направился к воротам.

Привратника уже не было. Вместо него стояла царская

стража. Лухуми наехал прямо на стражников. Измазан¬

ный кровью, возбужденный до предела, царский телохра¬

нитель в одной руке держал обнаженный меч, другой, под¬

хватив повод, прижимал к себе Георгия.

—

Дорогу! Царя везу! — крикнул он страже.

Те в смятении отступили.

—

Что случилось? — спросили они, узнав Лухуми

только тогда, когда тот поравнялся с воротами.

—

Жизнь царя в опасности! Открывай ворота!

—

Приказано никого не выпускать,— нерешительно