Исторические портреты

На фок-мачте «Святого Евстафия» начали тлеть паруса, ярко-красные огоньки медленно ползли по вантам.

— Ваше превосходительство, — Круз подошёл вплотную к Спиридову, — шлюпка ожидает вас и графа у левого борта, не ровен час, запылает всё...

   — Потрудитесь, господин Круз, заняться тушением пожара на баке. — Спиридов и сам видел, что огонь перекидывается постепенно на «Святого Евстафия». А ведь ему командовать всей авангардней...

Круз еле разыскал в каюте побледневшего Фёдора Орлова и обратился к нему без церемоний:

   — Граф, немедля покиньте корабль со Спиридовым, иначе будет поздно, с минуты на минуту он взлетит на воздух.

Орлов, как ужаленный, выскочил из каюты и побежал на шканцы.

   — Господин адмирал, мне необходимость срочная с оказией к главнокомандующему, — запыхавшись, обратился Орлов к Спиридову.

   — Ваше превосходительство. — Круз тоже повернулся к Спиридову. — Морской устав требует от флагмана... — Спиридов резко махнул рукой, обрывая Круза.

В это время на «Реал-Мустафе» — совсем рядом, рукой подать — загорелась грот-мачта.

   — Сам ведаю. — Спиридов вложил шпагу в ножны, оглядел шкафут. — Через четверть часа прикажите залить крюйт-камеру. Сам Бог видит, виктория наша полная, но чем чёрт не шутит.

Адмирал, не торопясь, спустился на шкафут и широкими шагами направился к трапу, вслед за ним трусцой семенил, отдуваясь и еле поспевая, Орлов.

Шлюпка успела отойти не более кабельтова, как за кормой раздался грохот. Спиридов обернулся. Горящая мачта «Реал-Мустафы» упала на «Святой Евстафий».

«Теперь конец, крюйт-камера...» — успел подумать Спиридов, и в тот же миг на том месте, где только что стоял «Святой Евстафий», взметнулся в небо гигантский столб, окутанный чёрным дымом. Не успели раскаты докатиться до шлюпки, как ещё больший взрыв разнёс в куски «Реал-Мустафу». Спиридов, Орлов и замершие матросы-гребцы перекрестились...

Адмирал сел на корму, взялся за румпель.

   — Навались, братцы, мигом на «Три святителя»!

Спиридову было хорошо видно, как со всех русских кораблей быстро спускаются шлюпки — спасать моряков, оставшихся в живых после взрыва «Святого Евстафия» и «Реал-Мустафы». На турецких кораблях и не думали о погибающих моряках, там спешно рубили якорные канаты и торопились побыстрее уйти от пожара в сторону Чесменской бухты.

У трапа «Трёх святителей» Спиридова встретил капитан первого ранга Хметевский. Мундир на нем был чёрный от копоти, рукава изодраны, голова забинтована. Потное лицо, измазанное смесью пороховой сажи и крови, сияло от радости.

   — Молодец, Степан Петрович, — коротко сказал Спиридов и обнял Хметевского.

В ходе боя Спиридов пристально следил за дерзкими манёврами подчинённого и восхищался его отвагой.

...«Три святителя» шёл в авангарде, следом за «Святым Евстафием». Не успел он поравняться со своим противником — вторым в неприятельском авангарде кораблём, — как ядро сбило бизань, корабль потерял управление и врезался в середину первой линии турок. Хметевский мгновенно скомандовал открыть огонь с обоих бортов и продольными залпами в упор с десяти саженей расстрелял один за другим четыре корабля турок. Сотни выстрелов сделали комендоры и сбили десятки вражеских орудий. Тем временем боцман с матросами поставили на место бизань, и «Три святителя», не прекращая огня, пошёл между первой и второй линиями турецких кораблей, лёг на правый галс и занял место в строю. Многие паруса, снасти и рангоут на корабле были перебиты, изодраны, всюду валялись куски дерева и щепы. На палубах, тут и там, в лужах крови, лежали убитые, стонали раненые.

Хметевского ранило осколком ядра в голову. Не сходя с мостика, наскоро замотав рану куском простыни, он продолжал командовать.

На гафеле «Трёх святителей» затрепетал вымпел Спиридова. Хметевский, что-то вспоминая, с ехидцей поделился с флагманом:

— Грейг меня с «Трёх иерархов» трижды поцеловал в корму. Констапели ихние меня с турком спутали. Перестарался. Ему-то деньгу жалуют вдвое более моего.

Бой продолжался, но гибель флагмана надломила боевой дух турецкой эскадры, и сейчас русским кораблям кордебаталии противостояли в артиллерийской дуэли, по существу, один 100-пушечный «Капудан-паша» да две каравеллы. Они прикрывали остальные турецкие суда, сумбурно покидавшие строй и стремившиеся, кто как мог, поскорее укрыться под защитой береговых батарей в Чесменской бухте. Арьергард Эльфинстона странным образом замешкался и подошёл к месту боя, когда противник уже ретировался.

Вскоре последние корабли Гассан-паши прекратили сопротивление и поспешили в бухту. Орудийная пальба затихла. Победа новым манёвром над сильнейшим вдвойне неприятелем, когда, сблизившись с турками кильватером поперёк их боевой линии, Спиридов нанёс удар с короткой дистанции несколькими кораблями по турецкому флагману, была несомненна.

Орлов вызвал к себе Спиридова.

«Виктория очевидна, однако корабли турецкие почти целёхоньки», — размышлял Спиридов, поднимаясь на борт «Трёх иерархов». Вокруг болтались клочьями рваные паруса, перебитые брасы и ванты свисали за борт, реи перекосились. Тут и там зияли пробоины в фальшбортах и на палубе, виднелись обгорелые части рангоута. Взгляд Спиридова остановился на последних трёх кораблях турок, которые втягивались в узкий вход Чесменской бухты. Какое-то смутное ликующее чувство овладело им. «А ведь турки-то сами в гроб лезут», — подумал он. Нет-нет да и вспоминались угрозы Гассан-паши «сцепиться и взлететь на воздух». Ведь взлетел же на небеса «Реал-Мустафа» после взрыва «Святого Евстафия».

Спиридов с Фёдором Орловым поднялись на шканцы. Возбуждённый Алексей Орлов бросился к ним поздравлять.

   — Виктория, виктория ныне славная.

   — Ваше сиятельство, виктория там, — Спиридов протянул руку ко входу в бухту, куда под лучами заходящего солнца буксируемый галерами входил последний линейный корабль турок. — Нынче турок спасло безветрие, а завтра... — он обвёл рукой вокруг, — надобно немедля отбуксировать корабли по диспозициям. Закупорить сей штоф, — он кивнул в сторону выхода из бухты.

Они вошли в каюту и через полчаса передали на корабли сигнал о блокировании входа в бухту.

В первую линию поставили неповреждённые корабли Эльфинстона, которого Алексей Орлов наконец-то выругал. Надо было решать, что делать дальше.

Орлов повернулся к Спиридову:

   — Ваше превосходительство, верно подметили — виктория неполная. Будем блокировать, пока сил хватит. Турок-то сильней нас, — тут Орлов поморщился, — и как бы подмога к нему не подошла...

   — Ваше сиятельство, должно уловили — подмога. — Спиридов с хитрецой посмотрел на графа и подумал: «А ведь ты, братец, трусишь». — Потому корабли, — Спиридов кивнул на мачты, надстройки, — беспременно в боевой порядок привести надобно, для того потребны сутки, не менее... — Спиридов отыскал глазами «Три святителя». — С вашего позволения, ваше сиятельство, поднимаю флаг на «Трёх святителях», он более других пострадал. — Адмирал невольно улыбнулся, увидев поднимающегося по трапу сына Алексея.

Генерал-аншеф утвердительно кивнул головой, во всём соглашаясь с первым флагманом...

Следующим утром, едва рассвело, два линейных корабля и пакетбот открыли заградительный огонь, блокируя выход из бухты.

Военный совет Орлов собрал не мешкая, после полудня в пять часов. В салоне флагманы и командиры линейных кораблей живо обсуждали перипетии минувшего боя. Один Эльфинстон напыщенно молчал, постукивая пальцами по столешнице. Собственно, и говорить ему было не о чем. То ли ветер ослаб, то ли другое помешало, но в бою он так и не участвовал. Тем паче верх одержал Спиридов своей тактикой, и это его коробило.

Главнокомандующий, начиная совет, довольно туманно представлял себе, что же делать дальше:

   — Господа совет, турки нашими доблестными кораблями ныне крепко заперты в Чесме. Насчитано семь десятков вымпелов ихних, диверсией нашей береговые батарейные орудия того кроме выявлены. — Орлов озабоченно поднял голову, от вчерашней бравады не осталось и следа. — Турок в сих местах может отсидеть в спокойствии не один месяц, наших припасов надолго не хватит. Определить надобно, — Орлов, опершись о стол, медленно обвёл взглядом сидевших, — ближайшую диспозицию и действо наше. — Продолжая стоять, он склонил голову к сидевшему справа от него Спиридову. Тот неторопливо поднялся: