Аристономия

ты… – горько выругался Шурыгин. – Ладно… с тобой. Мне тож в Новое надо, пожди минуту. Щас дело справлю, а то, вишь, у меня уже пушка на прямой наводке.

– Вижу. – Антон рылся в сумке, проверяя, хорошо ли уложены пластины. – Я пойду, ты догоняй.

Шел по пыльной дороге, думал: как это – совокупляться с такой вот Самохиной? Паша по сравнению с нею была Ундина, принцесса на горошине. Нужно обладать поистине могучим, животным половым инстинктом, чтоб спариваться с полковыми красотками. Вероятно, в первобытном племени у Антона не было бы ни единого шанса попасть в число самцов-производителей. Значит, он – неполноценная мужская особь? Вот Харитону, как большинству остальных бойцов, все равно, кого покрывать: хоть Самохину, хоть Кити Щербацкую – была бы дырка. А не подвернется человечьей самки, они выплеснут свое кипящее семя куда придется. Шурыгин со смехом хвастал, как однажды в кузне «драл» кобылу – приварил ей копыта к железному листу, чтоб не лягнула.

Местечко, где встал полк, называлось Полонное, железнодорожная станция между Шепетовкой и Бердичевым. Оно было разделено на две части: одна погрязнее; другая, недавно отселенная, называлась Новое. Дома выглядели почище, побогаче – там в основном жили евреи. Фотомастерская, про которую рассказали хлопцы, находилась в Новом. Идти до него было с версту.

Большинство бойцов, как только распрягли и напоили коней, само собой, кинулись в более зажиточную часть Полонного – шукать, то есть, попросту говоря, грабить. Антон приучил себя спокойно относиться к этому средневековому способу самоснабжения. Видно, на нерегулярной войне иначе нельзя. По мере того как армия откатывалась на восток, теряя последние остатки дисциплины, грабеж становился всё безудержней. Фотомастерскую Антон попросил ни в коем случае не трогать и даже приставить часового, чтоб чужие эскадроны не разгромили лабораторию.

Сзади кто-то гнал галопом. Оглянулся – Шурыгин.

– Сидай! Чего подметки топтать?

Антон вскарабкался на лошадь, позади седла, растопырил ноги в обхват широкого крупа.

– Эх, Антошка…, – ругнулся Харитон. Он был распаренный, красномордый. – Какие были бы карточки! На всю жизнь память. Гад ты, понял? И помяться с Самохиной толком из-за тебя не вышло.

– Не дала?

– Попробуй мне не дай. Но мне одного раза мало. Только распаляюсь.

Поехали шагом, небыстро. Знакомый боец из первого взвода, по прозвищу Гопа, веселый и пьяный, рысил навстречу. По обе стороны седла набитые мешки.

– Запаздываешь, Шурыгин! – заорал он. – К морковкину заговению поспеешь!

Харитон привстал в стременах.

– Что там? Богато?

– Походяще. – И похвастался: – Бабу откобелил, добра добыл.

– Почему рукав в крови? – спросил Антон. – Поранился?

Гопа засмеялся:

– Ни, то не моя. Мужик бабы сунулся, жидок отчаянный… Ох, братва, ехай-поспешай, пока есть чего брать и девки не все попрятались.

От этих слов Харитон пришел в волнение.

– Держись за меня крепче, Антошка! А не то слезай, всё одно шукать не шукаешь!

Антон спешился