Тайная история Марии Магдалины

— Наша обязанность — посвятить тебя в некоторые тонкости, — сказала Анна, которой громко поддакнула другая тетушка Марии, Ева.

Смущенно улыбаясь, Ева достала из рукава крохотную склянку и дразняще повела ею из стороны в сторону.

— Для твоей брачной ночи, — объявила она и вручила склянку Марии.

Марии пришлось протянуть руку и взять флакончик. Непрозрачная глина не выдавала того, что находилось внутри.

— Капни две капельки в свое вино в брачную ночь, и ты понесешь с первого же раза! — заверила Ева.

— Позор на твою голову, неужели у тебя нет ничего для мужа? — весело спросила Анна. — По-моему, ты проигнорировала его. Вот! — Она помахала другим флаконом. — Успех обеспечен! Проверено на себе!

Она сунула свое снадобье Марии. И это сестра ее отца, которая всегда казалась подраставшей девушке такой строгой и правильной.

— Одна капелька — вот и все, что требуется! Он будет как верблюд!

— Анна! — воскликнула мать Иоиля.

— А разве пророк Иеремия не говорил о том, как верблюд преследует дикую верблюдицу? — возразила тетушка, — И не где-то а в Священном Писании.

Мария старалась вообще не воображать себе брачную ночь, зная, что действительность обычно совсем не такова, какой ее представляешь. Но, в конце концов, через это прошли все женщины, от праматери Евы до ее собственной матери. Она черпала утешение в этом, порой мысленно добавляя: «Только бы не разочаровать мужа».

— Спасибо, — слабым голосом отозвалась Мария, принимая у Анны флакон.

— А где брачный плат? — требовательно спросила старая Эсфирь.

— Вот!

Зебида помахала большим белым квадратом материи, сотканной из тонкой пряжи. Его полагалось подложить под невесту в брачную ночь и предъявить после как доказательство ее девственности, в случае если возникнут сомнения.

— Неужели вы до сих пор придерживаетесь такого обычая? — спросила одна из юных двоюродных сестер Марии, — Это же старомодно. В наше время никто уже…

— Так сказано в Законе Моисея, — отрезала Зебида. — Не о плате, конечно, но о важности девственности.

— А что, если невеста окажется не девственницей? — нерешительно спросила девочка.

— Закон гласит, что ее должно побить камнями, — ответила Зебида, и Эсфирь кивнула.

— Но когда это было? — пожала плечами Ноема, жена Сильвана. До сих пор она молчала, что было на нее не похоже, — Нынче этого никто не делает.

— Все зависит от того, насколько ты привержена Закону, — строго указала Зебида. — Для некоторых из нас это важно до сих пор.

Марии этот разговор был неприятен. Она снова почувствовала себя овцой, выставленной на продажу. Может, ей встать на табурет и объявить: «Я девственница!» Почему она должна что-то доказывать этим женщинам? А если предположить, что она не девственница, страшно подумать, чем бы это обернулось. Все эти любящие родственницы, толпящиеся сейчас вокруг с подарками и поздравлениями, отвернулись бы от нее как от прокаженной.

— Держи! — Мать буквально всунула плат ей в руки. — Храни до той ночи!

— Вы уже выбрали день? — спросила Эсфирь. — Нет, конечно, пока нельзя, нужно знать, когда минует нечистое время. Нужно подождать.

— Еще несколько недель, — пояснила Зебида. — Тогда станет ясно. Ровно через две недели после нечистого времени можно назначать церемонию.

Нечистое время — какое все-таки гадкое выражение. Слышать противно. Но Марии с детства внушали, что месячные делают женщину нечистой и поэтому на нее налагается множество запретов. Ей нельзя касаться некоторых вещей, нельзя лежать на кровати и, конечно, нельзя выходить к своему мужу, дабы не осквернить его.

— Давайте подумаем об угощении, — предложила Зебида, — Праздник должен быть великолепным.

Было решено подать на стол жареную козлятину и самую крупную рыбу, какая только водится в озере, сдобрить еду пряными травами и украсить стол венками и цветами. Из фруктов, поскольку сейчас середина лета, будут только смоквы, виноград и дыни.

— А будут флейты, барабаны и певцы? — спросила Девора.

— Ну конечно, самые лучшие в городе, — заверила ее Зебида.

— Но есть один старинный танец, в котором участвуют только женщины, и мы должны исполнить его здесь и сейчас, — торжественно произнесла Эсфирь, подойдя к Марии.

Странно было слышать, что такая старая женщина вообще говорит о танцах.

— Подхлопывайте мне, — распорядилась Эсфирь. — Хлопайте громче. И подпевайте в такт.

Она взяла Марию за руки, медленно развернула ее и, увлекая за собой, сделала несколько шагов. Потом они стали двигаться все быстрее и быстрее, так, что подолы платьев закружились вокруг их ног.

— Смотри на меня! — велела Эсфирь.

Мария заглянула в глаза старухи, спрятанные в морщинках и складках, и неожиданно увидела два ярких зрачка, темные и блестящие. Если не обращать внимания на лицо, глаза могли показаться совсем молодыми, а по мере того, как разворачивался танец, в старой вдове, казалось, пробуждалась прежняя молодая девушка. Время повернуло вспять, и они двинулись назад к Вирсавии, к Руфи, еще дальше — к Сепфоре и Асенефе, а потом еще дальше — к Рахили и Лии, Ревекке и Сарре, и они кружились и кружились, пока не слились воедино со своими предками. Потом неожиданно Эсфирь выпустила руки Марии, и та чуть было не упала назад на окружавших ее женщин, вернувшись в эту жизнь и в это время.

— Присоединяйтесь ко мне! — приказала им Эсфирь, и замужние женщины, поднявшись на ноги, принялись хлопать в ладоши и выкрикивать древние слова, смысл которых был им неведом, благословляя Марию и принимая ее в свой круг.

Глава 8

По мере приближения дня свадьбы Мария чувствовала себя в обществе Иоиля все более непринужденно. Она даже нерешительно призналась ему, что умеет читать, и, похоже, это его не обеспокоило. Правда, о том, что она знает еще и греческий, девушка умолчала. Молодой человек даже обрадовался, узнав, что его невеста грамотна; он заявил, что это на пользу им обоим, поскольку они смогут читать и учиться вместе, а в случае разлуки писать друг другу письма, и еще она сможет помочь ему проверять счета.

«Всю оставшуюся жизнь — о Господи, да будет она долгой и счастливой! — я проведу с человеком, которому могу доверять и к которому чувствую расположение» — твердила она себе несколько раз на дню.

Но, думая о женихе, девушка не ощущала ни радостного волнения, ни стремления поскорее оказаться с ним наедине в брачной постели.

В то же время ей хотелось, чтобы Иоиль любил ее именно так, то есть испытывал к ней страсть. Мария волновалась по поводу всех тех странных происшествий, которые приключились с ней — таинственных наваждений, душевного смятения, бессонницы и непонятных, болезненных ссадин, что неожиданно появлялись на ее руках и ногах, а в последнее время — на боках и животе. Причем поделиться своими тревогами ей было не с кем, не с Иоилем же! Он, пожалуй, отвернется от нее и откажется от брака, а ведь именно с ним Мария связывала надежду на избавление.

Бывали ночи, когда девушка лежала в постели, ощущая угнетенность в самой атмосфере комнаты, тяжесть, которая не имела никакого отношения к жаре. При этом у нее возникало чувство, что она может напрямую обратиться к источнику беспокойства и получить ответ. Как получила не так давно от Ашеры.

Ашера. Идол из слоновой кости. С улыбкой на лице и чарующим музыкальным голосом. Этот образ навел Марию на мысль о том, какой хотела она стать — красивой, таинственной, настоящей невестой. Всем тем, что посулила ей костяная богиня, зачаровав какую-то часть сознания девушки, как флейта заклинателя змею. Мария вздохнула.

«Я ведь знаю, что это всего лишь безделушка, резная фигурка, произведение искусства, так почему бы мне не показать ее Иоилю?» — неожиданно спросила она себя.

Ей вдруг захотелось поскорее сделать так и узнать, как он отреагирует. Решено, завтра же и покажет.

Утром царапины и отметины на руках Марии выглядели как старые рубцы. День стоял хмурый, облачный, над берегами озера висели клочья тумана. Быстро натянув платье с длинными рукавами, чтобы скрыть позорные отметины, девушка принялась мечтать о том дне, когда эти раны исчезнут так же неожиданно и таинственно, как появились.