Сципион. Социально-исторический роман. Том 2

Немало поработали над затенением авторитета Сципиона последние консулы: Марк Марцелл и Луций Пурпуреон. Они представили Квинкция Фламинина выдвиженцем своей партии, проводником ее идей, а победоносное завершение войны, пришедшееся на год их консульства, изобразили достижением группировки Фуриев-Фульвиев-Фабиев. В борьбе против общего врага объединились принципиальные соперники: аристократы партии трех «Ф» и третья сила в лице сенаторов низших рангов, среди которых все более выделялся рыжий Марк Порций. «Мы, благодаря тому, что наперекор всемогущему Сципиону поставили во главе македонской экспедиции своего воспитанника юного талантливого Тита Фламинина и повели кампанию методами нашей партии по всем правилам стратегического искусства Фабия Максима и Клавдия Марцелла, добились блистательной победы на Балканах! Добыли славу и безопасность Отечеству!» — ораторствовали Фабии и Фурии, а также Клавдии, Семпронии и Валерии перед народом. А в это время в другом собрании Катон яростно бил уши купцов, чиновников, ростовщиков, откупщиков и прочих дельцов такими речами: «Вот она, победа Сципиона в Македонии: ему слава, а нам ничего! Мы раскошеливались, финансировали предприятие, казавшееся столь выгодным, а он взял и подарил завоеванную Грецию эллинам, этим деградировавшим существам, пустомелям! Хорош же и Квинкций! За милости патрона и консульское кресло этот мальчишка продал и душу, и глаза, и уши! Он и сам не видит чудовищности такой расточительной политики и не слышит наших голосов, велящих ему развеять вокруг себя Сципионовы чары и обратиться к разуму, твердому расчету!» Благодаря разделению зон влияния эти речи не аннигилировали, а, воздействуя на разные слои общества, складывались без учета их противоположных смысловых знаков. Поэтому граждане все более отдалялись от Сципиона и соответственно приближались куда-то еще, куда именно, пока никто не знал.

Но все эти интриги, как и психология неорганизованных масс в действии, только поколебали влияние Сципиона, не более того. Однако противники сумели использовать некоторое ослабление его позиций и, применив в пределах дозволенного имеющуюся у них в тот год магистратскую власть, добились избрания на высшие должности своих людей. Выборами руководил Клавдий Марцелл, напрочь забывший, кто помогал ему овладеть курульным креслом, а новыми консулами при его активном и умелом пособничестве стали Луций Валерий Флакк и Марк Порций Катон. И даже вновь избранные преторы поголовно принадлежали враждебному Сципиону клану. Лишь эдилитет получил сторонник Публия, его испанский квестор Гай Фламиний. Такой результат объяснялся еще и тем, что незадолго до проведения комиций задача Марцелла и его соратников неожиданно упростилась, поскольку умер ближайший друг и сподвижник Сципиона Марк Корнелий Цетег, и их главному противнику было не до выборов.

Могучие роды Корнелиев Сципионов и Корнелиев Цетегов сотрудничали всегда. Нынешнее поколение в полной мере поддержало традицию. На заре карьеры Публий опирался на авторитет Марка Цетега-отца, а затем исполнял эдилитет совместно с сыном. Далее они шагали рядом с младшим Цетегом по пути к общей цели — победе над Карфагеном и утверждению идеи о гармоничном устройстве цивилизации, правда, Сципион более выступал на военном поприще, а Цетег — на политическом. И вот теперь двадцатилетнее сотрудничество и близкая дружба разом прекратились, погибли вместе с внезапной смертью Марка. Корнелий Цетег был колоритной личностью, и Сципион даже в душе, то есть наедине с самим собою, признавал его равным себе значением и талантом. С уходом из жизни Цетега оборвались многие связи, соединявшие Публия с миром, умерла доля его существа, из души оказалась вырванной лучшая часть, подобно тому, как из тела вражеским снарядом вырывает кусок мяса, и он корчился от боли зиявшей черным провалом раны. При этом ему приходилось еще исполнять общественные и дружеские обязанности по организации погребального обряда и помогать семье почившего.

А его враги тем временем праздновали победу. Катон, можно сказать, совершил невозможное. Родившись в средней всаднической семье, он пробился в сенат, а теперь шагнул дальше предельной для людей его круга магистратуры претора и штурмом взял оплот нобилитета — консулат.

Но, конечно же, штурму предшествовала длительная осада. Целые века Порции Катоны медленно восходили из тьмы плебейских низов к заветной вершине, впрочем, не только Катоны, а Порции вообще, ибо еще ни один Порций не был консулом, хотя близкая Катонам родовая ветвь Леков достигала претуры; так, например, произошло и в нынешнем году, когда этой магистратуры удостоился Публий Порций Лека. Катоны упорным трудом и низким скряжничеством асс за ассом сколачивали состояние, храбростью, волей и смекалкой привлекали к себе внимание офицеров в ходе военных походов. Итогом цепочки таких жизней стал заметный авторитет отца нашего Катона в среде всадничества и его экономические, а следом и товарищеские связи с сенаторами преторско-эдильского ранга. Катон-отец дал хорошее образование сыну, зарядил его неуемной жаждой славы, и тот с юношеских лет привлек своими достоинствами внимание видных людей Республики.

Родовой дом Катонов находился в муниципии Тускуле неподалеку от столицы, а молодой человек воспитывался в сабинском имении, где с детства осваивал весь комплекс специальностей земледельца. Рядом с усадьбой Порциев располагались владения знаменитого Мания Курия Дентата — победителя самнитов и царя Пирра. Видя, в сколь скромных бытовых условиях жил этот человек и каких он при этом достиг высот, юноша задумывался о сущности счастья и познавал иерархию ценностей, учась отличать истинные от искусственных, условных. Тут же, по соседству, была вилла патрицианского консулярного рода Валериев Флакков. Однажды задиристый Марк люто подрался с юным отпрыском Валериев, и такое знакомство положило начало их плодотворной дружбе, продолжавшейся всю жизнь. Глава фамилии Публий Валерий Флакк, тот самый обладатель тонких улыбок и утонченного коварства, который третировал Сципиона по его возвращении из Испании, разглядел в шустром рыжем пареньке задатки ярких качеств и в свою очередь способствовал их развитию. Общаясь с представителями высшей знати, Марк старался ни в чем не уступать им и таким образом подтягивал свои амбиции до их уровня.

Достигнув совершеннолетия, младший Флакк — Луций отправился делать карьеру в Рим. С ним устремился в столицу и Порций. Начало взрослой жизни Марка совпало со временем нашествия Ганнибала. Катон сражался в войсках Марцелла, Фабия Максима и Клавдия Нерона, участвовал во взятии Тарента и Сиракуз. Везде он был заметен, но особенно отличился в битве у Метавра. С войны он вернулся с ног до головы исполосованным шрамами. При виде этих устрашающих узоров на его торсе, ногах и руках, прекрасных символической красотой славы, возникало впечатление, будто карфагеняне проиграли войну потому, что их металлическое оружие затупилось о тела таких людей, оказавшихся тверже железа. По окончании войны у Катона прорезался ораторский талант, который в совокупности с его тщеславием и агрессивностью создал идеального судебного сутягу. Порций без устали обвинял и защищал, казалось, он вообще не сходил с ораторской трибуны, причем обвинения ему удавались лучше, нежели защиты, и ярым словом он уничтожал соотечественников так же эффективно и безжалостно, как недавно мечом рубил пунийцев. Такой деятельностью Катон приобрел известность, а вместе с нею друзей и врагов. Первых он обязал чувством благодарности, обеспечив их победу в судебных процессах, а вторых сковал страхом перед своим ораторским могуществом. Наскоками на Сципиона и его друзей он привлек к себе интерес толпы и благосклонность Фульвиев, Фабиев, Фуриев. В сношениях со знатью ему оказали поддержку давние покровители Валерии Флакки, которые в последнее время плотнее примкнули к клану трех «Ф», чтобы совместными усилиями повысить влияние оппозиции Корнелиям и Эмилиям.

После войны с пунийцами Катон начал быстрое восхождение по служебной лестнице. Исполнив плебейские должности, он добрался и до курульных магистратур. Основу его деятельности составляло противоборство власти аристократов. Причем он дурачил Фульвиев и Фуриев тем, что нападал в первую очередь на лагерь Сципиона, хотя по сути его мероприятия были направлены против всего нобилитета. Так, со своими единомышленниками — Порциями Леками, Гельвиями, Манлиями плебейской ветви, Лициниями Лукуллами — Порций инициировал отмену чрезвычайных проконсульств в Испании, где двадцать лет господствовали Корнелии, и передачу этой страны в ведение ординарных преторов. Исподволь он готовил почву для установления жесткого порядка прохождения магистратур, чтобы удлинить путь нобилей к вершинам власти, выступал против присуждения триумфов и оваций друзьям Сципиона.