Святая Русь - Князь Василько (СИ)

Г л а в а 1

КНЯЗЬ ИГОРЬ СЕВЕРСКИЙ

В свои неполные семнадцать лет князь Василько выглядел добрым молодцем. Рослый, крутоплечий, с русокудрой головой. (Поглядели бы покойные Константин и Анна на свое любимое чадо!).

Ближний боярин Воислав Добрынич еще год назад утвердился в мысли: у Василька гибкий ум Константина, твердость деда Всеволода и отвага Мстислава Удалого (правда, не бесшабашная и безрассудная, а спокойная и не показная). Как и отец, Василько увлекался древними рукописями, но целыми днями и ночами в библиотеке не засиживался. Были в нем еще две страсти: охота и игра в меч-кладенец.⁵⁷ Последнему увлечению Василько обычно отводил утренние часы. Летом - на своем княжеском дворе, зимой - в просторной гриднице. Допрежь искусству боя Василька обучал Еремей Глебович, затем Воислав Добрынич, а в последнее время напарником князя стал молодой и сильный, побывавший в сечах меченоша Славутка Завьял, чем-то напоминавший Алешу Поповича.

Сего ростовского богатыря, павшего на Калке, невозможно было забыть. Уже позднее Васильку удалось узнать подробности последнего боя Алеши. Три дня он со своими содругами отчаянно отбивался от татар. Его ярый меч прокладывал улицы в туменах ордынцев, кои, убедившись, что такого богатыря не уничтожить, с ужасом донесли об этом самому Субудаю. Тот приказал бросить на Алешу отборную сотню нукеров, чья слава гремела по всем монголо-татарским полчищам. Однако и им долго не удавалось поразить отважного уруса. Тот, изрубив более десятка багатуров, начал изнемогать от многих ран, и, наконец, был сражен копьем. Погибли и все содруги Поповича.

Горестная весть, опечалила Василька: он любил Алешу, и ему казалось, что тот будет богатырствовать еще долго - долго, а он погиб в 23 года. У Василька остался подаренный Алешей меч, с коим юный князь ходил в ратные походы, а они были чуть ли не каждый год.

Вот и в апреле, на Ирину заиграй овражки,⁵⁸ примчал гонец от Юрия Владимирского.

- Великий князь собирает войско на Олега Курского, кой помышляет побить шурина Юрия Всеволодовича - Михаила Черниговского. Быть тебе, князь Василько Константинович, с дружиной своей во Владимире.

Всегда хмуро встречал такие вести ростовский князь. Вновь усобица! Когда же князья перестанут терзать многострадальную Русь?! Но в поход идти придется: отказ заставит великого князя двинуть свое войско на Ростов. Но это опять-таки усобица, коя приведет к неминучим бедствиям.

Поддерживает Василька и епископ Кирилл. Он не боится осуждать великого князя и часто твердит усобникам:

- Молю вас, не погубите Русской земли! Коль будете воевать между собою, поганые возрадуются и возьмут землю нашу, кою отцы и деды стяжали трудом своим великим и мужеством.

Мольбы Кирилла находили горячий отклик не только у простонародья, но и среди духовных пастырей Ростово-Суздальской Руси. Влияние ростовского владыки распространилось и на стольный град Владимир. К воззваниям Кирилла стали прислушиваться князья и княжичи, чем вызвали недовольство Юрия Всеволодовича.

22 мая 1226 года умер Владимиро-Суздальский епископ Симон. Многие полагали, что его место займет влиятельный Кирилл. Но шли дни, а великий князь так и не отправил епископа в Киев для поставления к митрополиту всея Руси. Больше того, Юрий Всеволодович не захотел, чтобы Кирилл оказался вместе с Васильком во Владимире.

«Надо оградить моего племянника от этого златоуста, - раздумывал великий князь. - Слишком много воли взял. Чернь и попы его чтят, и коль митрополит рукоположит его на Владимиро-Суздальскую епархию, то Кирилла и вовсе будет не достать. Но тому не бывать! Он, великий князь, ни с кем делиться властью не намерен. Надо уговорить в Киеве Кирилла (киевский митрополит носил тоже имя), чтобы он не благоволил к ростовскому епископу. Есть кого поставить…Хотя бы соборного попа Митрофана, кой во всем будет потакать великому князю».

Юрий Всеволодович всегда добивался, чтобы церковь была послушным орудием в его руках. Да и только ли он? Каждый удельный князь норовил подмять под себя пастыря.

Не всегда Юрий Всеволодович ходил в челе войска, но на сей раз, он двинулся в поход с большой охотой, хотя поход для него был всего лишь предлогом: главное - вовлечь киевского митрополита к примирению двух князей. Кирилла надо использовать в своих целях.

* * *

В княжеском саду всё цветет, благоухает. Воздух хрустально-чистый, живительный.

Юная княжна Мария раскачивается на качелях и задорно восклицает:

- Наддай!.. Еще наддай, Любава!

Качели все выше и выше, у княжны захватило дух. Славно-то как!

Пришла старая мамка Устинья, погрозила Любаве клюкой:

- Буде, неразумная! Загубишь дитятко. Буде!

Боярышня отошла от качелей, но княжна напустила на себя недовольный вид.

- И всего-то ты, мамка, пугаешься. Я ж не впервой на качелях.

- Береженого Бог бережет, дитятко…Аль я не сказывала, чего с дочкой боярина Вахони приключилось?

Мария глянула на боярышень и прикрыла улыбку ладонью. Мамка уже в который раз напоминала о «зло-несчастной боярышне» Феклуше.

- Не сказывала, мамка, не сказывала.

- Не сказывала?.. Запамятовала, старая. Так вот, послушай. В прошлое лето, после первого Спаса,⁵⁹ Феклуша в саду на качелях сидела да семечки лузгала, а с дерева яблоко, вот эконькое, - мамка развела руками, - с добрую дыню слетело и шмяк по голове Феклуши. Боярышня с качелей оземь грянулась.

Княжна и боярышни громко рассмеялись. Мамка же сердито застучала клюкой:

- Буде ржать, глупые! Феклушка-то едва не окочурилась.

Девушки рассмеялись пуще прежнего, но тут появилась запыхавшаяся сенная девка и возбужденно крикнула:

- Едут!

Девушек как ветром сдуло. Прибежали к терему, а затем по крыльчикам и сенями, переходами и лесенками поднялись в башенку-смотрильню.

Княжна еще намедни изведала, что в Чернигов едет сам Великий князь с братьями и племянниками. Батюшка сказывал: Юрий Всеволодович ополчился на Олега Курского, кой помыслил на Чернигов подняться.

Войско длинной серебристой змеей вползало в распахнутые настежь ворота крепости. (Великий князь перед Черниговом приказал дружине облачиться в кольчуги и шеломы, дабы торжественно, с блеском войти в город).

- Какая сильная рать, - молвила Мария. - Едва ли теперь Олег Курский пойдет на моего батюшку.

Дружина, миновав ворота, осталась в посаде, а великий князь, с князьями и боярами, въехал в детинец. Теперь каждого всадника хорошо видно. Девушки с неподдельным любопытством разглядывали знатных ростово-суздальских властителей. Рядом с отцом княжны (он встретил великого князя еще за версту от города) ехал, сверкая золочеными доспехами, Юрий Всеволодович. Грузный, величавый, на гордом белогривом коне.

- Глянь, княжна, какой пригожий, - с улыбкой наклонилась к Марии ближняя боярышня Любава.

- Великий князь?.. Ничего пригожего.

- Да нет. Вон тот, что шелом снял… Зришь? На коне чубаром.

- Зрю.

- Ну и как?

Мария пожала плечами, хотя молодой всадник ей и в самом деле приглянулся: на полголовы выше великого князя, осанистый, русокудрый.

- Кто-то из племянников, - продолжала Любава.- Ну, ей Богу, пригожий, - и залилась румянцем.

Отец Любавы, боярин Святозар, сложил голову на Калке. Убитая горем мать постриглась в монастырь. Любава же осталась при княжне. Веселая, жизнерадостная боярышня пришлась по душе князю Михаилу Всеволодовичу Черниговскому.

А затем был пир. И каких только питий и яств на столах не было! (Черниговское княжество одно из самых богатейших на Руси. Земля жирная, плодородная, воткни кол - без навоза вырастет. Чего и говорить - цветущее, изобильное княжество. Лакомый кусок не только для чужеземца-ворога, но и для любого русского князя).

Юрий Всеволодович, вальяжный, степенный, говорил негромкие речи, отпивал вино из золотой чары, а в голове его всё крутилась и крутилась одна назойливая мысль: он хоть и женат на родной сестре Михаила Всеволодовича, но шурин не шибко-то ему и кланяется. Человек он властный и гордый, и надо его еще крепче привязать к себе.