Багряная летопись

— О положении в армии и о принятых мною мерах я доложу вам подробнее, с картами и цифрами, на Реввоенсовете. А пока должен вам сообщить, что арестовал вридкомиссара семьдесят третьей бригады некоего Семенова. Похоже, что он готовил восстание бригады, во всяком случае — всячески разжигал недовольство, сеял клеветнические слухи. Самое подозрительное, что он сам, без всякого расследования, застрелил покушавшегося на меня командира взвода.

— Вот как? На вас готовилось покушение! — воскликнул Куйбышев. — Они хотели повторить историю с Линдовым!

— Почему повторить? — спросил Берзин. — Дальше пойти они хотели. Еще дальше.

— Разумеется, здесь есть связь, — убежденно произнес Куйбышев. — Восстание двух полков, убийство Линдова и его спутников, покушение на вас — и все это за короткое время и на одном и том же участке фронта. О чем это говорит?

— Это говорит о том, — спокойно ответил Фрунзе, — что здесь, во-первых, будет одно из главных направлений удара Колчака. Во-вторых, что агентура врага здесь хорошо организована и действует активно.

— И, в-третьих, если рассуждать логично, — добавил Куйбышев, — агентура эта прочно связана с каким-то большим, едва ли не стратегического значения, центром, который всячески, буквально всеми средствами стремится помочь Колчаку.

— Печально, но факт, дорогие товарищи. — Фрунзе встал и прошелся. — Я думаю, надо просить Дзержинского поглубже разобраться в этом деле. Попрошу вас, Валериан Владимирович, отправить ему ваши соображения в зашифрованном виде. Но, разумеется, нельзя зевать и самим. Не так ли?

— Товарищ командующий, разрешите? — В дверях стоял Новицкий. — Тут прибыл товарищ Чапаев. Мы с ним побеседовали по душам и решили вас побеспокоить.

— Очень правильно решили! Проходите, товарищи. — Фрунзе встал, с нескрываемым интересом всматриваясь в Чапаева. Он ожидал увидеть громогласного гиганта-партизана в бурке — нечто вроде Плясункова. Но перед ним спокойно и уважительно стоял сухощавый, среднего роста человек лет тридцати, с совсем еще молодым и свежим лицом, которое не старили тонкие, закрученные на концах усы. Аккуратная прическа, щегольски подогнанная одежда, кавказская шашка, богато отделанная серебром, красиво расшитые оленьи пимы — все это говорило о том, что человек следит за собой.

— Товарищ командующий, бывший командир Самарской, потом двадцать пятой дивизии, ныне слушатель Академии Генерального штаба Чапаев в ваше распоряжение прибыл! — Живые синие глаза с чуть скрываемой смешинкой по-уставному прямо смотрели на Фрунзе.

— Так вот вы какой, товарищ Чапаев! Очень рад вас видеть! — Фрунзе поздоровался с ним, подвел к Берзину и Куйбышеву, усадил в кресло. — Слышал я о вас много: и сами хорошо врагов били, и бойцов умели поднять. Так что из академии — досрочно?

— Сбежал я оттуда, товарищ командующий, — без тени смущения ответил Чапаев. — Порохом весь я пропитан. Как это, думаю, штаны протирать, когда мои люди кровь проливают? Даже письмо товарищу Линдову написал: так и так, прошу меня откомандировать отсюда назад, не то все равно пойду к доктору, справку от него достану. Ну, а тут приходит известие, что товарища Линдова злодейски убили. Не стал я тогда больше ждать и сбежал к вам на фронт. А учиться уж после окончательной победы поеду.

У Фрунзе юмором и доброжелательством заискрились глаза:

— А куда бы вы хотели получить назначение, Василий Иванович?

— Только прямо, со всей откровенностью, — добавил Куйбышев.

— Со всей откровенностью? Хотел бы в свою дивизию!

Фрунзе сидел, зажав в кулак бородку, пристально глядя на Чапаева. Что-то важное решив для себя, он энергично произнес:

— Ну что ж: за доверие — доверие! Дивизию вашу после вашего отъезда почти расформировали, кто и почему — пока не знаю. Цела одна лишь бригада Кутякова, но сам Кутяков сейчас на излечении, командует Плясунков. Дивизию соберем, это я обещаю! Но на это нужно время. А сейчас получите особое назначение: на днях мы начнем на правом фланге, в районе Александрова-Гая тактическую наступательную операцию. Усиленная бригада должна будет обойти противника по степям и ударить по нему во фланг и тыл. В дальнейшем придется действовать совершенно самостоятельно и инициативно — в пределах наступательного плана. Возьметесь?

— Возьмусь! — Чапаев поднялся. — Доверие оправдаю.

— На днях я назначил комиссаром в эту бригаду дельного и умного человека, давнего своего знакомого — Дмитрия Фурманова. Думаю, сработаетесь.

Чапаев неопределенно шевельнул усами.

— Александрово-Гайскую бригаду вольем после этого в вашу дивизию третьей бригадой. Прошу вас завтра зайти в штаб, получить документы, ознакомиться с картой. А сейчас отдыхайте. Имеете, где отдохнуть?

— Найдется. Есть у меня просьба: разрешите с собой моих ребят взять. Тут ведь и командиры полков, ротные, взводные, разведчики, ординарцы. Заждались меня.

— А где ж они?

— Как узнают, что я приехал, мигом прилетят!

— Хорошо, оформим, — рассмеялся Фрунзе.

Чапаев тоже засмеялся, еще раз остро, с откровенной симпатией взглянул на командующего и вышел.

— Ну что ж, нашего полку прибыло, — подытожил Берзин…

— Значит, вы утверждаете, что их полку прибыло и что в связи с приездом Чапаева Фрунзе собирается вновь собрать в один кулак с таким трудом распущенную двадцать пятую дивизию? — Уильямс был в грубошерстном черном костюме, в малиновой косоворотке. Темно-русая борода резко изменила черты его лица — самарский мастеровой, да и только! Он, морщась от огня, сидел перед печкой на корточках, перемешивая кочергой груду пылающих синим цветом углей. Гембицкий вытянулся в кресле, выставив ладони навстречу ровному жару, идущему из открытой дверцы. За стенкой пела, подыгрывая себе на гитаре, Нелидова:

— Так точно. Так было им заявлено сегодня этому фанатику партизану Чапаеву.

— Обдумаем. Дальше. Как вы расцениваете свое положение в штабе?

— Я знаю, что Новицкий характеризовал меня Фрунзе как самого работоспособного и грамотного штабного командира. В результате мы с вами, — не без наглости подчеркнул Гембицкий, — имеем копии всех секретных решений и приказов по армии.

— Это хорошо, и мы вас не обижаем, не так ли? — сухо сказал Уильямс. — Но требуется больше.

— Вы знаете, что командиром Самарского запасного полка я провел Николая Ильича Губина — бывшего полковника, активного члена партии социалистов-революционеров. Вместе с ним мы подобрали двух командиров батальонов. Учитывая большое количество наших людей, расставленных в этом полку на роты, взводы и отделения, полк может быть довольно быстро подготовлен для восстания. Надо только удержать этот состав, чтобы он не ушел на формирование новых частей.

За стеной тоскливо, с искренним надрывом пела Нелидова:

— Послушать вас, так все идет великолепно, все очень хорошо, — раздраженно промолвил Уильямс. — Чапаев не более чем глупый, самоуверенный партизан, копии всех приказов мы имеем, Самарский полк к восстанию готов…

— Почти готов, сэр…

— Ах, не будем смотреть на мир сквозь розовые очки! Только дураки врут сами себе. Грушанский снят?

— Увы… — поколебавшись, ответил Гембицкий. — Но мы добились, что его не арестовали, а лишь отправили в штаб фронта как несправившегося.