Дань кровью

И вот, в апреле 1371 года деспот Углеша вместе с супругой своей Еленой, дочерью кесаря Воихны, отправился на Святую гору. Посещение Афона имело двоякую цель — поклониться могиле тестя, кесаря Воихны, и маленького Углеши, похороненных вместе в монастыре Хилендар, и заручиться поддержкой и благословением афонских монахов перед готовящимся походом против турок. Это должно было стать чем-то вроде «крестового похода» против «неверных агарян», что придало бы вес всему мероприятию.

Елена в последний раз поцеловала иконку, подаренную святым и великим мужем, королем Вукашином маленькому Углеше-деспотовичу, и поставила ее на каменное надгробие. Еще раз прочитала глазами сделанную ею саморучно надпись на иконке, в которой оплакивала преждевременную кончину сына. Опустившись на колени, коснулась лбом пола, и полумертвые губы зашептали:

— Сподоби, владыко Христос, и ты, пречистая Богоматерь, меня, окаянную, всегда скорбеть об отшествии души моей, что узрела я на родителях моих и на рожденном мною младенце, о коем жалость непрестанно горит в сердце моем, природой материнской побеждаема…

Перекрестившись, она еще раз, вместе с Углешей, поклонилась гробнице и вышла из усыпальницы, вытирая краешком черной шали мокрые глаза.

— А теперь иди, — слегка подтолкнул ее Углеша, — мне с настоятелем потолковать надобно.

Елена, снова перекрестившись, удалилась, а к Углеше, словно ожидая этого момента, подошел настоятель Хилендарского монастыря — сухой и древний старец с длинной, до пояса, седой бородой.

— Облегчил душу молитвою и слезами, и словно камень огромный с нее свалился, — обратился Углеша к старцу.

— Истину глаголешь, сын мой, — склонил голову настоятель. — В том и состоит внутренняя сила Господа Бога нашего, Иисуса Христа.

Старец перекрестился и поклонился иконе Христа-спасителя, красовавшейся на самом видном месте.

— А времена нынче тяжелые настали, отец Игнатий, со всех сторон проклятые агаряне лезут.

— И не говори, сын мой. Кто бы взялся за изгнание сих басурманских детей, вовек бы тому слагались молитвы и вовек бы ему было благословение Иисуса Христа.

Углеша тут же уловил тайный смысл слов старца и про себя усмехнулся.

— Небось ты уж слыхивал, отец Игнатий, что даровал я нынче монастырю Ватопедскому земли богатые? — Углеша решил сразу перейти к существу дела.

— Как не слыхивать. Благие дела в угоду Господа Бога нашего долго в тайне не содержатся.

— Спасибо за похвалу, святой отец. Я выполнил только лишь свой долг истинного христианина. Поэтому и царство мое, поднимая оружие против безбожных магометан, сознавало, что следует посетить Святую гору и принести нашей Богородице молитвы и рабское преклонение, а от нее восприять богатство ее милости, а через нее и самого слова и Бога нашего. Ибо их помощью цари царствуют и государи владеют землей. А посему, приняв от честной и святой Хилендарской обители моего царства многие молитвы перед великой дорогой, хочу я подарить монахам, подвижнически живущим в ней, еще два села, подтвердив все прежние монастырские владения и привилегии.

— Да возблагодарит тебя Господь, сын мой, — поклонился настоятель.

Едва лишь в середине мая 1371 года Углеша вернулся в Серры, как подоспела весть о том, что свершился акт примирения сербской и цареградской церквей, главным подвижником которого был деспот Йован Углеша, а утвердителем — патриарх Филофей Коккинос. Времена, правда, наступили такие, что этот акт был скорее формальным, нежели действительно мог чем-то помочь обеим сторонам: император Иоанн Палеолог все еще томился в долговой яме в Венеции и вернется он на родину только 28 октября, то есть через полгода; попытки скрепить сербско-византийский союз совместными браками не увенчались успехом; полному примирению сербской и вселенской церквей препятствовал патриарх печский Савва V, не желавший идти на уступки Византии, а потому примирение это было действительно только на территории Серрской области, где правил деспот Углеша; да и на самой этой территории, по сути, ничего не изменилось — все священники остались на своих местах, патриарх Филофей в их дела не вмешивался, а потому Углеша и дальше оставался суверенным правителем своей державы. И все же — престиж его власти неизмеримо вырос, ведь большая часть властелы родилась и выросла при греческом управлении и при греческих порядках, и теперь, после примирения церквей, по их мнению, эти порядки вернулись. Углеша получил возможность приступить к главному делу своей жизни — подготовке похода против турок. Главной целью этого похода был не просто их разгром, а полное изгнание с Балканского полуострова.

Но как бы силен ни был Углеша, каково бы ни было его войско, он понимал, что в одиночку ему с варварами не справиться. Следовало найти союзников. Но где? Византийцы уже отпали сами собой, послы от болгар вернулись ни с чем — те боялись, что их участие в походе против турок повлечет за собой новые набеги и разорения в случае поражения. Северный сосед — князь Лазарь — тоже не проявлял слишком большого рвения — ведь его державе турки пока не угрожали. Оставалась одна надежда на брата, короля Вукашина. И тот заверил, что в любой момент готов прийти на помощь. В действие вступили разосланные по турецким землям Углешей лазутчики, доставлявшие деспоту все необходимые сведения о передвижении турецких войск.

Время стало еще одним союзником деспота. Он терпеливо ждал своего часа.

Основатель славного рода Балшичей бедный зетский властелин Балша I при жизни Душана владел всего лишь отчим селом. Но сразу после смерти великого царя Балша вместе с тремя своими сыновьями Стратимиром, Джюраджем и Балшей и несколькими верными друзьями собрал рать и пошел воевать Нижнюю Зету. На удивление легко ему удалось занять город Скадар, и вскоре уже вся Нижняя Зета вплоть до Котора распростерлась перед ними. Удача явно была их союзником. Не изменила она братьям даже после смерти отца. А аппетит у них разгорался. В 1362 году они положили глаз и на Верхнюю Зету, где в то время господствовал род Джюраша Илиича. В одном из боев Джюраш погиб, и его родственники и наследники потеряли Верхнюю Зету. Братья Балшичи первыми заявили царю Урошу о том, что они ему больше не подчиняются. Дерзость эта сошла им с рук, поскольку у Уроша не было ни сил (после войны с Людовиком и с Дубровником), ни способностей, чтобы поставить на место зарвавшихся выскочек. А выскочки твердо знали свое дело. Они были искусны не только в войне, но и в политике. И вот уже Стратимир, на правах старшего в семье, выдает свою сестру Анжелику замуж за Иванишу, сына набравшего вес и силу в Сербии будущего короля Вукашина Мрнявчевича. Средний Балшич, Джюрадж, женился на Оливере, Вукашиновой дочери. Братьям казалось, что теперь они достигли всего, чего хотели.

И все же нашелся человек, непоколебимо вставший на пути завоеваний братьев Балшичей, — албанский великаш Карл Топия. Он пошел со своей ратью в поход на Зету и в одном из боев в 1364 году пленил Джюраджа, самого мудрого, находчивого и талантливого из братьев. Теперь Карл Топия мог диктовать Балшичам любые условия. Братья растерялись. Не с руки им было пленение Джюраджа. Они предпринимали разные усилия, чтобы вызволить брата из плена, но все было тщетно. Два года держал знатного пленника Карл Топия и охранял его весьма искусно. И все же в сентябре 1366 года Стратимиру и Балше, при посредничестве Дубровника, гражданами которого они считались, удалось выкупить брата из плена. К тому же Карл согласился породниться с Балшичами, взяв себе в жены их младшую сестру Каталину. Руки у Балшичей наконец были развязаны.

Однако в это время началось восхождение жупана Николы Алтомановича. Не единожды врывались ратники Николы во главе с воеводой Радином Дубравчичем на территорию Зеты, грабили и жгли села, уводили себров во владения жупана, а тот их затем выгодно продавал дубровницким работорговцам. Встречались братья с жупаном и в открытом бою, иногда и побеждали, с позором изгоняя Николу с поля брани. Но с тех пор как у Алтомановича появились рыцари Брюкнера, он стал непобедимым. Долго ломали Балшичи голову, стремясь найти управу на жупана, а тот продолжал разбойничать по всей Сербии. Балша предложил перекупить рыцарей. Братья согласились и послали к Брюкнеру лазутчика с тем, чтобы он попробовал уговорить рыцаря перейти на службу к Балшичам, которые обещают ему платить в полтора раза больше, чем это делает жупан Никола. Но люди Алтомановича в последний момент перехватили лазутчика — мучения и смерть его были страшны. Так же страшны, как и майский набег жупана на земли Балшичей. И теперь, совсем отчаявшись, братья пошли на последний шаг. Они ответили согласием на предложение короля Вукашина отправиться в поход на Алтомановича и разгромить того окончательно.