Генерал Ермолов

ы 1818 года.

Проконсул Кавказа желал прежде всего преподать урок «мирным чеченцам». Он вызвал к себе старшин и владельцев всех ближних аулов, расположенных по Тереку, и объявил, что если они пропустят через свои земли хоть одну партию разбойников, то находящиеся в Георгиевске заложники будут повешены, а сами они загнаны в горы.

– Мне не нужны мирные мошенники! – заявил Ермолов. – Выбирайте любое: покорность или истребление ужасное…

25 мая 1818 года войска перешли за Терек, причем авангардом командовал майор Шевцов. Чеченцы издали следили за русскими, надеясь, что, пробыв некоторое время на Сунже, отряд непременно воротится на линию. Только тогда, когда была заложена крепость Грозная, они бросились укреплять и без того почти неприступное Ханкальское ущелье. И с этих пор редкая ночь проходила для русских без тревоги.

Ермолов решил наконец проучить чеченцев, дабы отвадить их от своего лагеря.

Главнокомандующий приказал пятидесяти отборным казакам из конвоя выехать ночью за цепь на назначенное место с батарейным орудием, а затем, подманив к себе чеченцев, бросить пушку и уходить врассыпную. С вечера местность была осмотрена, расстояния измерены, орудия наведены. И как только наступила ночь и казаки вышли из лагеря, артиллеристы с пальниками в руках стали ожидать появления горцев. Этот маневр не мог не напомнить старым охотникам волчьих засад, которые устраиваются крестьянами в степных губерниях.

Чеченские караулы, заметив беспечно расположившуюся сотню, дали знать о том в соседние аулы. Пушка оказалась отличной приманкой – и волки попались в ловушку. Горцы решили, что могут отрезать казакам отступление, и вот уже тысячная партия на рассвете вынеслась из леса. Казаки, проворно обрубив гужи, бросили орудие и поскакали в лагерь. Чеченцы их даже не преследовали. Радуясь редкому трофею, они сгрудились возле пушки, соображая, как бы ее увезти.

В этот миг шесть батарейных орудий ударили по толпе картечью, другие шесть – гранатами. Ни одна пуля, ни один осколок не миновали цели. На землю пали сотни людских и конских трупов. Чеченцы настолько оторопели, что в первую минуту паники потеряли даже способность бежать. Между тем орудия были заряжены вновь, грянул залп, и только тогда, словно очнувшись, горцы бросились в разные стороны.

Двести трупов и столько же раненых, оставшихся на месте засады, послужили для чеченцев хорошим уроком и надолго отбили у них охоту к ночным нападениям.

Суровой рукой пресекая вылазки горцев, Ермолов в своей обычной иронической манере писал генералу от артиллерии барону Петру Ивановичу Меллер-Закомельскому: «Теперь судьба позволила царям наслаждаться миром… Один я, отчужденный миролюбивой системы, наполняю Кавказ звуком оружия. С чеченцами употреблял я кротость ангельскую шесть месяцев, пленял их простотой и невинностью лагерной жизни, но никак не мог внушить равнодушия к охранению их жилищ, когда приходил превращать их в биваки, столь удобно уравнивающие все состояния. Только теперь успел приучить их к некоторой