Ярослав Мудрый. Историческая дилогия

— За дружину переживать не надо. Отобрал тебе самых бывалых людей. Они и по морю и по рекам ходили. Тертые, битые, мечами сеченые, к любым походам свычные.

— Такие, как у деда моего Святослава?

— В чем-то схожи, Ярослав. В обиде на дружину не будешь.

«Дай-то Бог, Добрыня Никитич», — подумалось князю.

Вскоре над Волгой разразился адский ураган. Грохотал зловещий, оглушительный гром, с треском и шипом блистали змеистые, ослепительные молнии, на ладьи накатывались огромные, разгульные волны, окачивая брызгами и пеной. Судна, беззащитные перед грозной стихией, кренились в ту или иную сторону, наводя трепет на сбившихся в ладейных избах дружинников.

Ярослав уцепился руками за невысокий дубовый стол, прикрепленный к полу. Скученные же вои держались друг за друга, но никто из них не паниковал.

— Ничего, ничего, ребятушки, — подбадривал дружинников Фролка. — Не в таких переделках бывали.

— Лишь бы Перун молнию в ладью не бросил, — молвил один из воев.

— Не бросит, ребятушки. На мне хоть и крест Иисуса, но я помолился Перуну. Ране он кормчих не обижал.

Ярослава начало мутить, лицо его побледнело. Он, впервые угодивший под несусветную качку судна, с трудом сдерживал себя и молился Богу, дабы не показать свой недуг дружинникам. Выстоять, непременно выстоять, иначе стыдоба!

Молодой, могучего вида меченоша Заботка, подхватил князя под руку, а Додон Елизарыч, уцепившись жилистой рукой за колок, [75] не без язвы думал:

«Это тебе, князек, не за книжицей сидеть. Сейчас из тебя всё нутро вылезет. А впереди еще сотни верст, хе».

Кормчий вытянул из портков какой-то небольшой пахучий кусочек и протиснулся к Ярославу.

— Пожуй, князь.

Ярослав пожевал, и дурнота постепенно отошла. А Фролка выбрался из избы и, насквозь продуваемый говорливым, напористым ветром, удерживаясь за бескрылую мачту, с беспокойством глянул на остальные ладьи.

Только бы не сорвало с якорей. Тогда непоправимая беда. Неуправляемую ладью унесет в гиблую пучину. Нет, слава Перуну, все суда на месте. Не зря он, Фролка, еще раз наставлял кормчих, как надежно закрепить суда якорями.

Ветер начал утихать, да и хмурая, суровая туча стала уходить в сторону…

Глава 28

ПЕРВАЯ ПОБЕДА

Ярослав залюбовался неприступным высоким мысом, кой вдавался стрелой в Волгу.

— Вот и здесь не худо бы крепость поставить, — молвил он.

— Доброе место, — поддакнул Фролка и добавил. — Здесь Которосль с Волгой сливаются… Поворачиваем к Ростову, князь.

— Поворачивай, кормчий. Как ни долог был путь, но, кажись прибываем… Глянь, Фролка, а на брег опять неведомые люди высыпали.

— Так и в прошлый раз было. С копьями и луками. Брани опасались.

— Тут их немало… И дымы видать. Никак, селищем живут. Надо бы как-нибудь в гости к ним наведаться.

— Гостей здесь не ждут, князь, — вступил в разговор купец Силуян. — Мы на оборотном пути из Ростова помышляли с товаром к ним пристать, а они на челнах встречу двинулись. Стали стрелы пускать. Одного купца в плечо уязвили. [76] Добро, попутный ветер подул, на парусах убежали. Злой тут народ, князь.

— Поживем — увидим, купец. Может, и за одним столом посидим.

— Воистину, князь, — кивнул кормчий. — Жизнь — не камень: на одном месте не лежит, а вперед бежит.

Ярослав стоял подле кормчего и наблюдал, как тот поворачивает судно в Которосль.

— Слышь, Фролка, забыл тебя спросить. Чем ты меня в бурю от дурноты спас?

— Вещь не хитрая, — хмыкнул кормчий. — Воск с пчелиным клеем. [77] Это еще мой дед, тоже был кормчим, меня вразумил. Многим людям помогает.

— Надо же, — крутанул головой Ярослав. — В Ростове будем, укажу бортникам оное зелье от сего недуга заказать. Сгодится.

— Аль опять на Волгу пойдешь, князь?

— Пойду! — твердо изронил Ярослав.

Плыли Которослью. Река не столь широкая, тихая, с пологими берегами; лишь кое-где Которосль становилась обрывистой, но кручи были не столь высоки. С обеих сторон реки простирались глухие непролазные леса.

— А вот и Векса, князь. Ныне до Ростова рукой подать, — молвил купец.

Ярослава охватило волнение. Как-то его встретят ростовцы? Как друга или недруга? Откроют ли ворота непрошеному гостю, или крепость доведется брать осадой? Да и что собой представляет крепость? Не хотелось бы начинать знакомство с Ростовом войной.

Ярослав еще загодя изведал от купца, что городом управляет какой-то Урак. Из славян. Человек в летах. «То ли князек, то ли старейшина племени, — выразился Силуян. — Нрав у него жесткий, страсть как верует в языческих богов, но торговать дозволил».

Ладьи вошли в озеро.

Ярослав еще в Киеве слышал, что город стоит на отлогом берегу Неро, кое само по себе довольно обширное. Но то, что он увидел своими глазами, заставило его удивиться. Озеро верст на пять-шесть простиралось вширь, и едва ли не на двадцать — в длину.

— Да тут и впрямь Тинное море, как называют его купцы, — произнес Ярослав вслух. — Не так ли, Фролка?

— Тинное, князь. Ты глянь на мое весло.

Кормчий на всю глубь опустил весло и вытянул его обратно, взмутив за кормой зеленоватую воду. На конце же весла повис густой клок скользких пахучих водорослей.

— От чего же озеро такое застойное?

— Ростовские люди сказывали, что одна Векса из озера вытекает, зато десятки рек его заполняют. Вот тина и скапливается. Но то, князь, не большая помеха. Сюда и заморские корабли могут заплывать. Не увязнут.

Ярослав жадными глазами устремился на завидневшуюся крепость. Стоит на невысоком холме, окруженная частоколом из потемневших от времени заостренных бревен.

Еще не успели приблизиться к берегу, как князь и вои услышали, что в городке, частым звоном загудело било, [78] и загремели десятки бубнов. На дощатые «заборалы» (настилы), протянутые вдоль частокола, поднялись сотни воинов с луками и сулицами. [79]

Дружинники глянули на князя. Сейчас они были всего лишь безоружными гребцами и не ведали, что делать дальше.

Не принял еще своего решения и Ярослав. Может, прикинуться торговыми людьми, и тогда язычники откроют ворота.

Но пестун Колыван был другого суждения:

— Надо облачаться в доспехи, князь.

— Успеем, Додон Елизарыч. Выйду из ладьи миром.

— Сам?!

— Пусть ростовцы сразу изведают, кто к ним пришел.

— Рискуешь, князь.

— Надо рисковать, Додон Елизарыч.

— Ну-ну. Воля твоя, князь.

Фролка приблизил ладью к самому берегу, спустил якорь, а «гребцы» кинули на землю сходни.

Ярослав набросил поверх белой рубахи зеленоватое княжеское корзно с алым подбоем, застегнутое на правом плече красной пряжкой с золотыми отводами, и неторопко сошел на пустынный берег. Сердце у юного князя учащенно билось. Да, он рисковал. Любая стрела, пущенная со стены острога, могла поразить его грудь.

Ярослав поднял руку и воскликнул:

— Я пришел сюда с миром от великого князя Киевской Руси Владимира Святославича, кой владеет всеми землями славянских племен. Ведаете ли вы, ростовцы сего князя?

— Слышали! — коротко отозвался один из язычников, седовласый старик с непокрытой головой. Он также поднял руку.

Затихли удары била и бубен. Над Ростовом установилась тишина.

— Свыше века мы живем на этой земле, но никогда не были под властью киевского князя, — гордо произнес всё тот же старик.

— У нас свой князь — Урак! — закричали язычники, показывая руками на седовласого старика.

— Я об этом тоже наслышан. Но Урак — всего лишь старейшина одного племени. Ныне же все племена объединились под рукой князя Владимира Святославича и создали единое государство под названием Киевская Русь. Настала пора и вам жить в Русском государстве.