"Д,Арманьяки-2"

— Этот медальон у меня с рождения. Когда меня казнят, он попадёт в плохие руки. Позаботься о нём. Это моя последняя просьба к тебе.

— Тебя не казнят, — прошептала Майрал и, сжимая в руках полученный предмет, покинула темницу. Следом заспешила Маха. Она стала бурно высказывать негодование по поводу прошедшего разговора, но Майрал её не слушала. Направляясь за стражем в обратную дорогу, она снова и снова вспоминала весь разговор. Каждое слово. А более всего в её памяти запечатлелся миг, когда она коснулась рук пленника. Майрал чувствовала, что всё её лицо горит. Едва покинув пленника, она мечтала вновь его увидеть. Мечтала…вновь услышать голос, запавший ей в душу. Она не могла позволить ему умереть. Нет. Она поможет пленнику. Но как? Как? Только отец мог освободить его от наказания. Никогда прежде, она не обращалась к нему с подобной просьбой. Да и отец…никому не прощал подобной дерзости. Но она должна попытаться. Должна. «Что подумает отец, когда я попрошу помиловать пленника? — с внезапным ужасом подумала Майрал. — Я не смогу объяснить причину своего поступка. Он слишком мудр и сразу всё поймёт. Но я должна попытаться, иначе…» Майрал не хотела думать о завтрашнем дне. Она должна прямо сейчас пойти к отцу.

Покинув стены тюрьмы, Майрал к ужасу Махи направилась к отцу. Служанка пыталась отговорить свою госпожу. Говорила, что время позднее и великий визирь почивает. Что следует дождаться утра. Но ничего не могло пошатнуть уверенность Майрал. Она была тверда в своём решение.

Перед дверью ведущей в покои великого визиря, стоял Хамит…личный телохранитель отца. При виде Майрал, его взгляд выразил удивление. Что не помешало ему склониться в поклоне и отворить дверь. К счастью Майрал, визирь всё ещё не ложился. Он сидел на роскошной тахте. Перед ним стоял изящный столик, на котором лежали письменные принадлежности. Рядом лежали чётки, с которыми визирь не расставался. Визирь в очередной раз макнул перо в чернильницу, когда заметил Майрал. Лицо его выразило глубокое изумление. Подстать взгляду прозвучал и голос.

— Дочь моя…ты? В такой поздний час?

Майрал подошла к отцу, опустилась на колени и, откинув вуаль с лица, прижалась губами к его руке. Она оставалась в таком положение, пока вконец удивлённый таким поведением визирь, не заставил её подняться. Сам он тоже поднялся и очень внимательно посмотрел на лицо дочери. Не в силах выдержать проницательного взгляда отца, Майрал опустила глаза. Визирь, как мог мягко обратился к дочери.

— Я никогда не видел тебя такой. Что случилось, дочь моя? О чём ты просишь?

— Умоляю вас,…пощадите пленника, отец! — едва слышно прошептала Майрал.

Услышав эти слова, визирь нахмурился.

— Как ты осмелилась обратиться ко мне с такой просьбой?

— Не знаю…

На лице визиря вновь отразилось удивление.

— Не знаешь? Дочь моя…ты не больна? У тебя слишком бледное лицо!

— Отец, — Майрал подняла на визиря умоляющий взгляд, — простите его.

— А знаешь ли ты, что перед нашей встречей он убил пятнадцать янычар повелителя? — визирь говорил медленно, постоянно растягивая слова.

— Они убили его мать! — вырвалось у Майрал. Она тут же пожалела о своих словах. Но было уже поздно. Визирь всё услышал и, по всей видимости, сделал должные выводы. Какие? Прозвучало в следующих словах.

— Ты осмелилась пойти в тюрьму? Ты видела пленника? Говорила с ним? — в голосе визиря прозвучал скорее не гнев, а…растерянность. — Что с тобой, дочь моя? Я больше не узнаю тебя. Тебе хорошо известно, что подобное поведение может опозорить наше имя…

Майрал стояла перед визирем с таким несчастным видом, что визирь поневоле замолчал. Но ненадолго.

— И что он тебе сказал? — переменив тон, негромко осведомился визирь у своей дочери.

— Его зовут Азар. Он мамлюк из «дикого отряда», — не поднимая головы, ответила Майрал. — Я пообещала похоронить его мать, не спросив твоего разрешения.

— Что ты ещё ему пообещала? — с плохо сдерживаемый гневом поинтересовался визирь.

— Ничего отец. Только взяла…это… — Майрал открыла руку, в которой лежал медальон.

— Гяур! — воскликнул визирь, увидев изображение на медальоне. — Ты говорила с неверным…

— Отец…

— Замолчи! — гневно оборвал её визирь. — Я больше ничего не хочу слушать. Отправляйся в свои покои и больше никогда не смей с ним заговаривать. А это… — визирь забрал у дочери медальон, — останется у меня.

— Отец, — с мольбой прошептала Майрал с полными глазами слёз, — накажите меня, как пожелаете, только пощадите пленника, и позвольте мне позаботится о его матери. Никогда больше я не обращусь к вам с просьбой. Никогда…

— Она ещё ставит мне условия, — негодуя, вскричал визирь, — непокорная дочь. Или ты не слышала моих слов? Немедленно отправляйся к себе и не смей больше показываться мне на глаза.

Понимая, что своим поведением ещё больше разозлит отца, Майрал молча повернулась, и побрела к двери. Некоторое время после её ухода, визирь в негодовании ходил по коврам, устланным на полах и, рассматривая узоры, бормотал невнятные слова под нос. Он даже позабыл о письме, которое писал султану до её прихода. Наконец, визирь остановился и громко воскликнул:

— Моя Майрал,…что с ней стало? Своими суждениями она часто ставила меня в безвыходное положение. Почему же сейчас, она готова презреть всё…все наши обычаи…даже волю собственного отца. И ради кого? Ради этого пленника… — визирь неожиданно осёкся. На его лице появилось осмысленное выражение. Чуть позже, он выразил мысль, которая появилась у него в голове. — Не иначе как моя Майрал влюбилась в этого грязного мамлюка. Лишь одно чувство могло её заставить совершить все эти…неправильные поступки, — визирь выразился так мягко, как только мог. Несмотря на то, что поведение дочери его сильно разочаровало, он всё ещё был о ней очень высокого мнения. Майрал отличалась от всех других девушек рассудительностью и необыкновенной проницательностью. Она не могла не знать, как именно он поведёт себя, услышав её просьбу. И всё же пришла…Визирь тяжело вздохнул. Последняя мысль лишь подтвердила его догадку. Майрал действительно руководствовалась любовью. И казни он этого пленника, она никогда ему не простит. Хотя может и не показать своих чувств. Она никогда не показывает своих чувств. Этот случай стал исключением. «И что же мне делать? Как поступить?» — задался вопросом визирь. Ответ пришёл сам собой. Следовало отправить дочь в другое место. Или отправить этого пленника. «Конечно!» — у визиря появился довольный вид. Он вслух пробормотал:

— Этот мамлюк силён. Он понадобится мне. Англичане скоро войдут в Дарданеллы и тогда мне понадобятся все, кто только может носить оружие. Мы помилуем его и отправим воевать подальше отсюда. Все будут довольны. И моя дочь тоже. Ну, а пока мне следует выполнить обещание, которое она дала этому мамлюку. Майрал не успокоится до тех пор, пока эта женщина не будет погребена должным образом. Я освобожу её от этой ноши, которую она взвалила на собственные плечи и по собственному желанию. Я поступлю так…в первый, и последний раз…Хамит, — позвал визирь. Телохранитель тут же появился перед визирем.

— Найди янычар. Утром мы отправимся туда, где они поймали гяура. Самого гяура не трогайте. Я должен сам с ним поговорить.

Хамит, кланяясь, покинул покои. А визирь вернулся к прерванному письму. Он должен написать султану. Обстановка вокруг Чанаккале накалялась. Могла понадобиться помощь.