Дело султана Джема

Верно, у нашего Ордена история несколько особая. В отличие от других рыцарских братств, начинавших как военная сила, а кончавших мирно, прокармливая монахов производством напитков, содержанием пансионов для детей хороших фамилий и тому подобным, с Орденом Святого Иоанна Иерусалимского произошло обратное: он долго таил свое возникновение, чтобы впоследствии стать ратным соперником ряда средиземноморских государств.

Мы относим его рождение к XI столетию, когда некие итальянские купцы основали в Иерусалиме возле Гроба господня монастырь. Нарекли этот монастырь именем Святого Иоанна в память Крестителя и передали монахам-бенедиктинцам, Ордену, в свое время очень известному.

Небольшая эта обитель, имевшая при себе больницу, во времена сельджуков находилась при последнем издыхании и слегка поправилась лишь после Первого крестового похода, когда рыцари-крестоносцы освободили святые места и основали там свои небольшие государства. Иерусалим превратился тогда в центр Иерусалимского королевства.

Сожалею, что у вас столь смутное представление о жизни святых мест в ту эпоху – это поистине одна из забавнейших страниц мировой истории. Где-то на краю земли, на территории, населенной варварами и разбойниками, наши лотарингские, фландрские или ломбардские сеньоры основали феодальное общество в самом чистом виде. Все то, что на Западе встречало противодействие со стороны короля, церкви или простолюдья, здесь было создано в мгновение ока: противиться было некому, ибо местные жители на протяжении целых ста лет просто не желали признавать, что мы существуем и владеем Левантом. Они продолжали жить своей прежней жизнью и мало заботились о том, что числятся подданными некоего графа, князя или даже короля.

Впрочем, все эти мелкие государства – ибо каждый сеньор поспешил основать свое собственное – были обречены на печальную бедность. Доблестное дворянство Запада упустило из виду, что основа его роскоши – презренные крепостные. Рыцари, завладевшие святыми местами с большим шумом (но, надо признать, без особого труда), оказались неспособными ввергнуть в крепостную зависимость воинственные племена. Вообразите себе картину! Наши сеньоры на Востоке сооружали замки, устраивали турниры, прибавляли к прежним все новые титулы. Но работать и платить за это великолепие было некому, и весьма скоро пришлось им довольствоваться пшеничной кашей с бараниной и ставить заплаты на свои праздничные мантии. Хуже того – нечем стало платить наемникам; отряды наемников распались и потянулись на Запад, где на них трудились в поте лица добрые поселяне. А святые места остались без защитников. Какова ситуация, а?

Не прошло и ста лет после освобождения Гроба господня, как местные племена пришли к заключению, что уже вдосталь нагляделись на эту забавную историю, и без особых проволочек погнали пришельцев прочь из Иерусалима. Однако перед тем случилось некое немаловажное событие, я имею в виду основание нашего Ордена.

К началу XII века настоятель монастыря Святого Иоанна отошел от бенедиктинцев и создал особый Орден "Братья из больницы Святого Иоанна в Иерусалиме».

Первые же налеты бедуинов вынудили Орден к военным действиям, пока еще – оборонительным. Папа римский освятил эту перемену, обратив братьев милосердия в рыцарей-монахов. Они безуспешно оборонялись, а под конец были принуждены покинуть свое священное гнездо и в 1187 году положили начало одиссее, пред которой бледнеют странствия самого Одиссея. Так, отступая все время по берегу к Акке, которую они застали, можно сказать, никому не принадлежащей, они в 1191 году завладели ею и объявили своим государством.

Вижу я, кое-кто из вас улыбается. Вы снова не можете выйти из рамок своего времени. Вам странно, что несколько сотен оборванных воителей занимают некий дотоле неведомый им город и объявляют своим – у нас же это было совершенно в порядке вещей, перелистайте учебник истории.

Так «Братья из больницы Святого Иоанна» стали жить без какой-либо больницы, без обязанностей по отношению к страждущим, добывая средства к существованию грабежом близлежащих селений. Но в 1291 году на Орден обрушился новый удар – доведенное до крайности население выкинуло рыцарей-монахов и из Акки. Тогда они сели на корабли, перебрались на Кипр, а дальше все пошло прежним чередом. История Ордена развивалась с точным повторением – снова в течение десятилетий господство над чужим, на редкость плодородным островом и снова провал – в 1310 году иоанниты покинули Кипр и, захватив Родос, основали тут свое государство.

О Родосе я могу рассказать многое, я провел там лучшие годы жизни, целых тридцать лет. Как собственный дом знал эту крепость, полукругом обрамлявшую скалистый залив, ее узкие улочки с домами одинаковой высоты, глубокие тенистые колоннады вдоль мощенной каменными плитами набережной – каждое окно и каждый человек были знакомы мне.

Город был сплошь из камня – для зелени не оставалось места на этом клочке земли, где должны были разместиться рыцари, горожане и чужеземцы. Известковые горы поставляли нам в изобилии мягкий белый камень, так что Родос ослепительно белел под южным солнцем, точно череп, долго пролежавший в песке.

Над всеми зданиями города возвышался огромный собор Святого Иоанна. Он никогда не бывал полон во время богослужений, потому что население Родоса, в основном греческое, продолжало исповедовать ложное восточное вероучение. Они уходили за пределы города, чтобы молиться в своих убогих часовенках, раскиданных по всем холмам острова.

Мы предоставляли грекам молиться по-своему. Не хотели, руководствуясь печальным опытом, раздражать их. Что ни говорите, они растили хлеб, занимались торговлей и помогали нам отражать многочисленные нападения на наш остров; все же они были христианами, пусть и не истинными.

Другим большим строением, господствовавшим над городом, был дворец великого магистра. Несколько десятилетий прожил я в нем, воображая, будто мне известны все его потайные уголки, и лишь очень поздно узнал, что ошибался. Каждый из моих предшественников прибавлял к прежним новые тайники, каждый усиливал таким способом охрану своей особы и облегчал себе возможность подслушивать, заставать врасплох и карать. А затем сходил в могилу, унося с собой секрет этих тайников так что нет ничего удивительного в том, что следующий великий магистр, создавая свои потайные двери, невидимые глазки, лестницы, начинавшиеся в каком-нибудь камине и заканчивавшиеся где-нибудь в стенном шкафу, не подозревал об уже существующих.

Помимо дворца, Родос обладал еще двумя величественными постройками – больницей иоаннитов и постоялым двором для гостей из всех стран. Больница была не столь уж необходима – мало кто из паломников, направлявшихся в святые места, заболевал на Родосе: условия жизни на острове были превосходны. Но зато постоялый двор бывал всегда полон. Не паломниками, для которых он предназначался, – они были немногочисленны, – а купцами, торговыми людьми с Запада и с Леванта. Ибо Родос был признанным, неминуемым перекрестком левантийской торговли.

Постепенно миссия рыцарей-монахов менялась. Борьба против неверных, завладевших Гробом господним, сменилась борьбой против средиземноморских корсаров. Средиземное море, мнится мне, есть родина сей напасти. Всякого рода незадачливые рыцари, оттесненные из святых мест прямо в море; всевозможные обломки исконного населения Леванта, жизнь которых сделалась невыносимой из-за бесчисленных нашествий; беглые воины сельджукских, арабских, османских султанов – вся эта отчаянная и крайне ловкая погань садилась на какое-нибудь судно, ставила паруса и бороздила с нечистыми своими намерениями гостеприимнейшее из морей.

Меж тем вся торговля Италии и Франции с Левантом, с Балканами проходила именно по Средиземному морю. Эта торговля была в состоянии прокормить втрое больше корсаров, чем плавало по морю, однако не желала поступаться в их пользу и третью своих доходов. Именно поэтому на Родос – средоточие борьбы с корсарами – стекалась помощь из Венеции, Неаполя, Генуи и Марселя. Купцы кормили Орден, чтобы их товар безопасно путешествовал по морю, содержали, короче говоря, свою морскую стражу.