Аристономия

кивнул, как бы признавая математический факт.

– Два месяца тому, когда остатки нашей разбитой армии эвакуировались из Новороссийска в Крым, ситуация выглядела безнадежной. «Красные» уже подходили к Перекопу, Деникин утратил всякое доверие людей и объявил, что отказывается от руководства. Руководить, собственно, было некем. Вместо армии в Крыму высадилась деморализованная толпа, потерявшая артиллерию и лошадей. Союзнички-англичане нанесли нам удар в спину, предъявили ультиматум: или мы сдаемся большевикам, а Европа похлопочет об амнистии, либо больше никакой помощи. Ллойд-Джордж открыто выступил за признание советской власти как единственной реальной силы, с которой в России можно иметь дело. Единственной реальной силы.

– Это была нижняя точка падения. – Петр Кириллович опустил глаза, и Антону стало легче на него смотреть. – Если в те мартовские дни я не застрелился… – Сухо кашлянул – и только. – Если я не застрелился, то лишь потому, что чувствовал ответственность за моих сотрудников. – Кивок в сторону двери. – Я должен был их как-то устроить в эмиграции, на последние еще остававшиеся деньги.

В этом весь Бердышев, подумал Антон. «Если могу – значит, должен». И ответственность за своих. Я для него тоже свой. Поэтому он вытащил меня из залитого кровью Петрограда и «устроил» в Швейцарии. Конечно, позаботится обо мне и сейчас.

В носу защекотало от нестерпимой жалости к этому сильному, глубоко несчастному человеку. Антон заморгал, боясь, что прослезится, а Бердышев заметит и догадается, что его жалеют. Он гордый человек, будет уязвлен.

– …И здесь судьба послала нам несколько бесценных подарков. Во-первых, поляки пошли в наступление на Советы – и очень успешно, так что Троцкому пришлось срочно перебрасывать с нашего направления войска. Во-вторых, подобно чуду на Марне, у нас случилось чудо на Перекопе: отряд генерала Слащева, единственная часть, сохранившая боеспособность, отшвырнула от перешейка красные полчища. А третья и главная удача – Врангель. Такого вождя у нас еще не было. Если б в начале восемнадцатого Белое Движение возглавили не рыхлый Алексеев с солдафоном Корниловым, а Петр Николаевич, большевиков в Москве давно бы уже не было. Это человек огромного честолюбия и неисчерпаемой энергии. Маневренный, гибкий. Способен договориться с кем угодно. Когда нужно для дела – тверд, когда не во вред делу – милосерден. Он в высшей степени наделен редким для русского человека талантом организовывать окружающую среду.

Вот про главнокомандующего Бердышев, пожалуй, говорил с чувством. Даже взгляд сделался поживее.

– За короткий срок барон совершил невероятное. Искоренил мародерство, восстановил дисциплину, слепил из вооруженного сброда небольшую, но крепкую армию. И – что казалось совсем уж невозможным – навел элементарный порядок в снабжении и жизни тыла. Тебе по контрасту со Швейцарией покажется, что у нас здесь хаос и сплошное безобразие. Но ты просто не видел, какой ад царил в Крыму в начале весны.

Петр Кириллович перевел взгляд