Избранное. Том 1

— Будут расстреливать! — и сразу же по улицам прокатился гул, горожане устремились к площади из всех улиц и переулков. Собралась большая толпа.

— Люди! — крикнул переводчик, взобравшийся на заранее приготовленное возвышение. — Вот эти, сидящие в телегах, — разбойники, которые, подобно кумульским грабителям, пытались сеять смуту в Урумчи!

— О боже!.. — раздался вопль, и над толпой покатился тревожный ропот.

Крик переводчика: «Успокойтесь!» — не дал результатов. Толпа немного притихла лишь тогда, когда офицер, который должен был зачитать приговор, дважды выстрелил в воздух.

— Среди них, — продолжал переводчик, — есть и те, кто выступил против правительственных налогов. Они тоже приговорены к расстрелу…

— О бедные люди…

Вновь усилилось волнение, и людской поток двинулся туда, где должна была состояться казнь. Солдаты встретили толпу винтовками наперевес.

Приговоренных заставили сойти с телег и поставили лицом к стене. Только теперь обреченные на смерть попытались вырваться из рук конвоиров. Они кричали:

— За что? За что мы умираем?..

Раздались выстрелы. Смертники один за другим повалились на землю…

На площадь опустилась тишина. Тяжелая, страшная, предгрозовая… И тут над расстрелянными возникла фигура в большой чалме. Люди узнали Назара-кази. Он обратился к толпе:

— Люди! Без воли аллаха не умирает даже муха! Этим суждено было умереть — и они умерли. Правительство наше справедливо, невиновных не наказывает! Но если кто провинится — вот что ждет его! Расходитесь!

Казнь была осуществлена по замыслу Шэн Шицая. Он хотел запугать народ, сломить его волю, добиться повиновения. Но ответом ему были ненависть и готовый взорваться гнев…

Глава девятая

Вступив на территорию Кумульского округа, Ма Чжунин дал солдатам два дня отдыха. Узнав о прибытии Ма Чжунина, Ходжанияз в тот же день собрался в дорогу. Ма Чжунин встретил его с почестями.

— На пути ислама вы — старший брат, а я младший, — сказал он, поцеловав полу халата Ходжанияза.

Эти слова тронули до глубины души доверчивого полководца гор, и он со слезами на глазах прижал к груди «младшего брата».

— Ты крыло моего полета!

Ма Чжунин, склонив голову, ответил:

— Да, это так.

Ходжанияз, как ревностный последователь учения пророка Мухаммеда, предложил:

— Нашу первую вечернюю молитву давайте прочтем здесь, на месте нашей встречи.

— Хорошо. Просим вас быть предстоятелем в молитве — имамом, — согласился Ма.

После молитвы они вошли в шатер.

— Мы, цинхайские дунгане, — сказал Ма Чжунин, когда все разместились вокруг дастархана, — перед едой подносим почетному гостю чашу танши [19]. Это знак кровного родства. Прошу вас, Ходжа-ака, — он протянул чашу.

Поблагодарив, Ходжанияз принял чашу в обе руки и отпил из нее. Пазыл, Сопахун и Палтахун тоже отведали танши.

— Странно, что мы в гостях у вас. Это вам полагалось бы оказаться нашими гостями, — сказал Пазыл.

— Теперь между нами не должно быть «твое — мое», — улыбнулся ему Ма Чжунин.

— Я хочу сделать вам небольшой подарок. Прошу принять его.

Ходжанияз подал знак Сопахуну. Тот, выйдя, подвел к шатру стройного белого коня, который сверкал глазами и нетерпеливо переступал с ноги на ногу.

— Этот конь стоит целого города! — восхищенно сказал Ма Чжунин. Он обошел вокруг коня и добавил: — Ходжа-ака, честь, которую вы мне оказываете, выше гор Тянь-Шаня!

— У нас говорят: «Конь — крылья мужчины, дорогая одежда — признак богатства», — с этими словами Пазыл бросил на плечи Ма Чжунина полосатый халат, а на голову надел соболью шапку.

Прием происходил в степи, тем не менее дунгане сумели приготовить разнообразные блюда для угощения. Ма Чжунин не переставая потчевал гостей.

Ходжанияз подметил, что молодой командующий строго соблюдает обычаи и отлично знает, как обращаться к старшему и как к младшему.

Наконец с едой покончили. Принесли густо заваренный чай.

— Если вы не устали, Ходжа-ака, я был бы рад побеседовать с вами, — предложил Ма Чжунин.

— Да, да, конечно…

Ма Чжунин оставил при себе лишь своего помощника Ма Шимина, младшего брата Ма Чина и переводчика.

— Я не имею полного представления о ваших действиях, — сказал Ма Чжунин. — Однако на основе известных нам данных мы составили вот эту карту.

Он кивнул Ма Шимину, тот разостлал карту. Неграмотный Ходжанияз с недоумением разглядывал на ней обозначенные кружками места столкновений гоминьдановцев и повстанцев.

Пазыл, внимательно просмотрев карту, сказал:

— Наши отряды и вражеские войска отмечены точно. Но здесь отсутствуют два полка солдат, направленные врагом в Кумул и Барколь, а также эскадрон, посланный к границам Монголии.

— Это новые данные. Видимо, они появились, когда мы вышли в путь, — ответил Ма Чжунин.

— Да, — подтвердил Пазыл. — Кроме того, стало известно, что особая бригада Доу Цзигана и дивизия генерала Лю Таоцзи держат путь сюда.

— Понятно. Шэн Шицай, став начальником главного штаба, активизирует деятельность! — Ма Чжунин задумался, потом со свойственной ему находчивостью предложил: — Если вы не против, Ходжа-ака, давайте, обойдя Кумул, ударим по частям Доу Цзигана и Лю Таоцзи.

Ходжанияз медлил с ответом. Он любил все делать основательно, постепенно, — как говорится, глотать, сначала хорошо прожевав, — поэтому он считал, что прежде следует овладеть горными районами, потом Кумулом и лишь затем идти на Урумчи. Сразу ему трудно было принять план обхода Кумула и внезапного удара по врагу.

— Пусть враг думает, — продолжал Ма Чжунин, — что мы наступаем на Кумул. Мы же возникнем у него на пути и неожиданным ударом легко добьемся победы.

— С этим трудно согласиться, — в нерешительности проговорил Ходжанияз.

— А как вы смотрите, Пазыл-сяньшэн?

— Кажется, верная мысль. Но двигаться нужно очень быстро и лишь через горы, иначе мы не перережем им путь.

— В бою быстрота всегда обеспечивает победу. А через горные перевалы проведете нас вы, — заключил Ма Чжунин.

Тщательно обсудив все, пришли к следующему решению: часть сил Ходжанияза и Ма Чжунина для отвода глаз пусть атакует Кумул и поднимет против врага местное население — дунган и уйгуров, а главные силы объединенных войск, совершив скрытный переход, ударят по бригаде Доу Цзигана и дивизии Лю Таоцзи, находящимся на марше. Ма Чжунин выделяет для отрядов Ходжанияза двести винтовок.

Увлекшись обсуждением конкретных военных вопросов, Ходжанияз и Ма Чжунин даже речи не завели о централизованном командовании отрядами и административном управлении в освобожденных районах, договорились лишь о совместных действиях и о ведении там дозорной службы — чтобы обеспечить прочный тыл восстания.

На этом первая беседа завершилась.

Назавтра после утренней молитвы Ходжанияз собрался в обратный путь. Ма Чжунин выстроил полк солдат и перед строем вручил Ходжаниязу свой личный маузер. Пазыл тоже получил маузер — от Ма Чина.

— Аминь! — прокричал имам войск Ма Чжунина, и возглас этот подхватил весь строй.

Ходжанияз благословил солдат и тронулся в путь. С ними вместе поехали три дунганина-офицера — для военного обучения повстанцев. У Ма Чжунина в качестве проводников остались Палтахун и Самсакнияз.

Юный командующий стоял, не двигаясь с места, до тех пор, пока Ходжанияз не скрылся из виду. Мысли о будущем завладели им. «Ты, густобородый Ходжанияз, мечтаешь стать повелителем этого края! Но нет, у тебя для этого не хватит ума! Только я! Только я смогу управлять этим отсталым краем, — думал он. — Конечно, если ты будешь слушаться Пазыла, ты кое-чего добьешься. Но мы уберем его от тебя… Как бы там ни было, пока что придется сесть с вами на одного коня…» Он резко обернулся к стоявшим позади Ма Шимину и Ма Чину:

— Ходжаниязу отдавать почести, как мне! Внимательно присматривайте за Пазылом.