Король без трона

— Дело сделано! — повторил и Людовик XVII, а затем протянул руку своим двум союзникам и горячо добавил: — Простите, друзья мои, что я против вашего желания, против ваших убеждений увлекаю вас за собой в свой неведомый путь… Простите, что я так злоупотребляю вашей преданностью, но мой род уже три столетия пользовался услугами вашего, и я сделаю то же.

— Государь, мы созданы, чтобы следовать за вами! — сказал Иммармон.

Более пылкая Изабелла горячо воскликнула:

— Подданные принадлежат своему королю душой и телом, все, без исключения, без разбора! Испытайте, государь!

Ее большие глаза горели огнем, впиваясь в этого двадцатилетнего короля, которого она надеялась, может быть, излечить от недостойной его страсти: она также знала о его любви к сестре императора.

Еще раз ее брат и кузен, считавшийся ее женихом с детства, тревожно переглянулись и отвернулись в сторону.

— В настоящую минуту, — просто ответил Людовик, — дело идет об опасностях, в которых принимают участие только мужчины.

Раздосадованная красавица сильно покраснела и отошла в сторону. Молодые люди вздохнули свободнее.

— Теперь, — продолжал Людовик, — мы должны привыкать к своему новому положению и хорошо исполнять принятые на себя роли, что, как можно заранее предвидеть, будет иногда нелегко. Покоримся! Мне уже приходилось не раз переносить неожиданные испытания со времени своего возвращения во Францию. Только что сегодня утром мне надо было слушать любезности господина Рантвиньи, шутки Мартенсара… это было при вас! Но хуже всего то, что придется казаться изменником своему собственному делу, ренегатом прошлого, как сегодня назвали всех нас; быть вынужденным выслушивать оскорбления какого-нибудь Бруслара, — знает он или нет о моем существовании? — оскорбления, которыми восхищаешься в душе, не смея подать о том вид, не смея благодарить этого человека, как бы я того желал! Сегодня, когда я слушал его слова, мое сердце замирало от радости, от гордости при виде этого храбреца, этого истинного рыцаря, а между тем я не мог, не смею броситься ему на помощь, защитить его!

— А мы-то! — воскликнул Прюнже. — Я прихожу в бешенство, когда подумаю, что этот честный малый считает нас за подлецов и негодяев.

— Прюнже, — с достоинством произнес Людовик, — настанут времена, когда все это изменится.

В эту минуту, точно достаточно было произнести для того его имя, легендарный Бруслар снова появился на сцене, правда, издали, но блестящим образом. Позади группы деревьев, в долине, раздались шум, крики, военная команда.

В зале замка все бросились к окнам, видя, что случилось что-то необыкновенное. Они увидели всадника, за которым гнались двадцать других. Несмотря на расстояние, зоркие глаза молодых людей сейчас же узнали преследуемого, и все они разом вскрикнули:

— Это он! Это Бруслар!

— За ним гонятся жандармы! — добавил Иммармон.

— Так-так! Пусть гонятся собаки — кабан хорош! — воскликнул Людовик, наклонившись с балкона, причем его глаза заблестели, как при виде интересной охоты, и он улыбался.

— Государь, — печально сказала виконтесса, — если бы побольше было таких кабанов, то вы сохранили бы свои владения.

— Я знаю, — живо сказал принц, — и поверьте…

Он замолк, увлеченный представившимся зрелищем. Было очевидно, что лошадь у Бруслара была много лучше, чем у жандармов, и, если бы не встретилось какого-нибудь препятствия, перерезавшего ему путь, он, конечно, должен был бы уйти от них. Бруслар сам понимал это и, верный себе, только забавлялся погоней. Он поддерживал равное расстояние между собой и преследователями, но его лошадь оставалась свежей, не вспотевшей, а полицейские кони уже задыхались под ударами шпор, покрытые потом и пеной; несколько раз Бруслар оглядывался, чтобы подразнить скакавшую за ним свору.

Командовавший отрядом воспользовался потерянными Брусларом минутами, чтобы пустить в него пулю из пистолета, но та просвистела над его шляпой.

Тогда Бруслар отряхнулся, как мокрая собака, разразился громким смехом и несколькими скачками далеко опередил жандармов, не дожидаясь вторичного выстрела.

— Браво! — восторженно крикнула Изабелла.

— Тише! — остановил ее брат. — Голос может долететь туда. Душой мы за него, наружно — за его врагов! Так нужно!

— Да, — сказал принц, — это новое испытание.

Бруслар мчался дальше, как вдруг его тайные друзья увидели, что он разом остановил лошадь так внезапно, что она осела на задние ноги.

— Черт возьми! — проворчал дальнозоркий Прюнже. — Еще жандармы впереди! Его окружают!

У безмолвных зрителей сжалось сердце, они всей душой стремились к одинокому, окруженному врагами шуану, который снова пустился скакать.

Вдруг он решительно и смело повернул направо к старинной стене, окружавшей границы замковых владений. С внешней стороны она осыпалась от времени в течение веков и была высотой не более двух аршин, но с внутренней сохранила свою первоначальную высоту, около двух сажен. Все содрогнулись, видя, что Бруслар направился в эту сторону, не подозревая громадного обрыва по ту сторону, замаскированного извне осыпавшейся частью стены. Если он рискнет сделать скачок, то может разбиться вместе с лошадью, тем более что по эту сторону стены земля была выложена каменными плитами.

Между тем беззаботный Бруслар приближался, полный смелости и отваги…

Поощряя свою лошадь голосом, рукой и коленями, он заставил ее сделать страшный скачок; она перепрыгнула стену и, к ужасу зрителей, скользнула всеми четырьмя копытами по каменным плитам, на которых ее железные подковы оставили глубокие полосы.

Бруслар, откинувшись назад, не шевельнулся в седле. Он осмотрелся и поскакал дальше, как будто этот безумный прыжок был просто детской забавой, углубляясь под сень деревьев все тем же быстрым галопом.

— Каков результат? — спросил отвернувшийся было от окна принц.

К своему удивлению, он увидел, что Иммармон и Прюнже исчезли.

— Они откроют ему заднюю дверь, в лес, — задыхаясь, сообщила ему Изабелла, еще более прекрасная в своем волнении. — Вот какое несчастье быть женщиной! — вскричала она, ломая руки.

Заметив, что Людовик любуется ею, она улыбнулась ему и снова бросила на него пылающий взгляд.

К стене, которую только что перескочил Бруслар, подъехали в эту минуту и жандармы. Один из них слез с лошади, взобрался на стену и сделал гримасу при виде обрыва, а затем, обернувшись к товарищам, громко сказал им:

— Это не человек, а дьявол! По ту сторону почти шесть метров, — он преувеличил, — а он все-таки исчез!

Подпоручик, командовавший отрядом, выбранился. В это время подъехал второй отряд жандармов, и началось оживленное совещание. Затем оба отряда, соединившись, направились к главному въезду в замок. Он был заперт; массивные ворота преграждали доступ на каменный мост. Жандармы стали кричать, стуча своими саблями в ворота:

— Именем закона! Именем императора!

Наконец тяжелые половинки ворот медленно растворились. Между тем на другом конце зала виконтесса д’Иммармон, смотревшая в окно, выходившее на запад, тихо позвала:

— Государь! Изабелла! Посмотрите, идите сюда!

Те поспешно подошли: далеко за стенами замка скакал всадник, свободный как ветер, мчавшийся к густому лесу, где скрыться было уже легко. Это был Бруслар.

Жандармы с шумом въехали во двор. Хозяин дома д’Иммармон и его кузен граф д’Отрем встретили их на подъезде замка с довольно высокомерным, удивленным видом.

— Чему мы обязаны честью вашего посещения? — спросил офицера виконт д’Иммармон.

— К вам вошел изменник, где он?

— Мы никого не видали, — спокойно ответил тот. — Где он вошел, откуда? Не понимаю, что вы хотите сказать. Я вижу тут только вас и ваших людей, присутствие которых удивляет меня.

Раздосадованный офицер, видя, что он теряет время, а с ним и след беглеца, забыл вежливость:

— Прежде всего кто вы сами? Я имею право спрашивать, — сказал он. — Какой-нибудь эмигрант, вероятно?