Старый вождь

Тылла — высокая, худощавая девушка, у неё тонкие чёрные брови и немного удлинённые выразительные глаза. Концы двух её толстых кос опускались почти до щиколоток…

Мать Тыллы умерла рано, девушка перестала пасти верблюдов и занялась домашним хозяйством. И дома дел хватало, но всё же они не требовали той силы ловкости и выносливости, которые необходимы людям, связанным с работой в песках. Вот и выросла Тылла вроде бы немного изнеженной, но в то же время крупной и статной девушкой.

Тылла пряла и думала, думала обо всём на свете. Но во все её думы как-то невольно сам собою входа образ Назара. Она даже начинала верить, что он уже где-то близко, приближается к их кибитке, надеялась, что вот-вот он приоткроет коврик и глаза их встретятся. Она так уверовала в своё желание, что то и дело поднимала глаза от прядильного станка к прикрытой ковриком двери.

И вдруг сердце её замерло. Коврик на двери и вправду приподнялся. Его поддерживала, как Тылле показалось, чья-то белая рука. Но самого человека не было видно: «Нет, это не Назара рука, — вздрогнула девушка, — слишком она холёная, даже ногти окрашены хной».

Тылла не сводила глаз с коврика. Она не закричала, не разбудила отца и братьев, а только убеждённо решила: «Враг! Шпион, сербаз Абдуллы-хана! Наверно, эти самые руки схватили Джерен и Дженнет!» Девушка не стала подкладывать дров в очаг и в кибитке потемнело. Сердце её отчаянно стучало. Может, именно этот яростный стук сердца и заставил её схватить острые ножницы — сынны и подойти к двери, Тылла приоткрыла коврик, осторожно выглянула, но никого за дверью не увидела и не услышала. Тогда она сама вышла за порог: «Не может же быть, чтобы всё это мне привиделось!..» — пристальнее вгляделась в лунную даль и увидела, что к западному бархану удаляется человек. Тылла бросилась за ним, но обошла бархан с другой стороны, и стала осторожно, прячась в тени, преследовать коварного посетителя их дома. Со следующего холма она увидела в долине вооружённых людей. Ночь была на удивление лунная и всё происходящее ясно виделось издали. Мужчина, побывавший в их селе, размахивая руками, что-то негромко рассказывал. «Наверное, сообщает своим друзьям по разбою то, что видел», — подумала Тылла. В ближней лощинке паслись рассёдланные лошади. И их было немало.

Девушка с прежней осторожностью вернулась В село. Возмущению её не было предела: «Сволочи! Хотели и наш дом обездолить, сделать меня и моих братьев рабами!» Тылла разбудила отца и поведала ему всё, что видела. Тут же отец и старшие братья стали седлать коней. Младшие сыновья Сазака обежали село и рассказали людям то, что совсем недавно видела их сестра. В полуночную пору жителя маленького степного села Чоганлы вместе с людьми соседнего селения Селмели приготовились встретить врага.

Все вглядывались вдаль, на запад. Сыновья Сазака сидели на своих быстроногих конях по правую сторону от отца. Сам же он восседал на гнедом текинце. Старик знал, что его сыновья сильные и храбрые. Но для задуманного дела ему нужны были особого склада воины, не только смелые и сильные, но и ловкие, способные перехитрить недруга…

— Хаджимурад! Подойти-ка сюда! — крикнул старик. И вскоре он уже отдавал распоряжение подошедшему:

— Сынок, возьми с собой ещё одного человека и подберись незаметно к врагам, разведай, какова там их численность, чем они вооружены и может даже удастся разузнать, каковы их цели, помыслы. Хорошо, если бы вы управились побыстрее…

Вскоре, оседлав скакунов, Хаджимурад и Назар скрылись в зарослях саксаула.

Настороженные всадники Сазака стали с нетерпением ждать вестовых, а в худшем случае — врага. Вдали показался бледный дымок. Сазак вначале и не заметил его.

— Отец, ты видишь несколько кустов селина вон на том холме? — вытянул руку вперёд старший сын. — А теперь посмотри чуть правее.

— Да, вижу, — утвердительно закивал головой отец.

А вскоре уже и все увидели густой столб поднимавшегося вверх дыма с одного из недалёких барханов. Женщины и дети Селмели тоже заметили тёмные клубы дыма. Встревоженные люди хорошо знали, что они означают — приближение врага.

В это время из зарослей саксаула, росшего недалеко от того места, где притаился отряд Сазака-сердара, показались Хаджимурад и Назар. Они сразу же доложили старику всё, что разузнали о неприятеле. В разбойничьем отряде тридцать два человека, есть у них и ружья, и сабли, и копья, находятся они сейчас от села примерно на расстоянии полуфарсаха и скоро будут здесь.

Прибыли посыльные, разводившие огонь на вершине сторожевого бархана. Враг понял, что о нём уже знают в Селмели, и стал стремительно приближаться. Старший сын старика не выдержал:

— Что-то уж больно прытко они несутся сюда, может, послать людей в крепость и попросить помощи? — посмотрел он на отца.

Старик отрицательно покачал головой… «Мы оберегаем свои семьи, охраняем свой дом, боремся за правое дело, и потому наши джигиты будут сражаться отважнее чужеземных налётчиков!» — подумал сердар.

— Зачем же посылать за помощью в крепость, — возразил он, — у врага всадников, кажется, не больше, чем у нас?

— Но у них оружие лучше нашего, — не унимался Оразгельды.

Отец на это замечание сына ответил спокойно:

— Зато наши кони более стремительны и выносливы, нет, постараемся сами справиться с этой кучкой налётчиков Абдуллы.

Враги приближались. Сазак, подгоняя коня, выступил вперёд: «Враг, небось, тоже разведал, каковы наши силы. Они собираются вступить в бой. Нет, нельзя нам оставаться на месте и ждать их налёта», — подумал старый вождь и бросился на своём текинце вперёд. Три с лишним десятка всадников последовали за ним.

Абдулла-серкерде, видя приближающихся текинцев, заколебался и не стал спускаться в долину, а остановился у подножья бархана. Сазак тоже остановился на противоположной стороне лощины. Теперь враги стояли друг против друга, их разделяла лишь небольшая лощина.

Хотя она и была для боя, казалось, удачным местом, Абдулла со своими всадниками — не решился спуститься вниз. Но, чтобы не унизить своего имени батыра и не показать противнику, что он его побаивается, Абдулла отдал одному из приближённых своё оружие, а сам, в одиночку, на таком же гнедом коне, как и у Сердара, спустился на такыр. Сердар тоже передал оружие своему старшему сыну и поехал навстречу. На середине такыра вожди встретились, кивком головы поздоровались и сразу каждый из них вернулся к своим воинам.

Абдулла помчался побыстрее, нукеры, собравшись вокруг него, о чём-то толковали. Один из них отделился от остальных, спустился на середину такыра и почти там же, где недавно встретились два предводителя, остановился.

«Что бы это значило?» — подумал Сазак. Затем сказал старшему сыну?

— Придётся и нам послать своего пальвана…

Он узнал в человеке, стоявшем посередине такыра, знаменитого силача из стана Абдуллы. Перевёл взгляд на своего старшего сына, тоже славившегося в округе незаурядными силой и ловкостью. Сын понял печальный отцовский взгляд и уже натянул было поводья, когда рядом услышал нетерпеливый голос Назара:

— Разрешите, сердар, мне проучить этого заклятого недруга!..

Старик не успел ответить, как к середине такыра рванулся на своём сером жеребце Хаджимурад.

— Стой, — крикнул ему старший сын сердара и бросился вслед удалявшемуся скакуну. Но старик поднял руку и остановил Оразгельды:

— Он уже доскакал. Двоим вам делать там нечего.

Сердар, глядя на прыткого юношу, недовольно подумал: «У нас ведь для такого ответственного поединка есть и более надёжные ребята, чем тот, что без спроса обнажил кривую саблю перед Хабипом-пальваном». Сербаз, размахивая своей, казалось, ещё более изогнутой, чем у Хаджимурада, саблей тоже не стоял на месте. Два пальвана стремительно сблизились. Но ни у кого из них не слетела с плеч голова. Только на солнце что-то резко сверкнуло, видимо, шашки скрестились. Разлетевшиеся было всадники снова сошлись. И пять ослепительно сверкали их поднятые сабли. По сравнению с крупным усатым Хабипом Хаджимурад казался юнцом. Но этот юнец был изворотлив и каждый раз на своём стремительном коне ускользал от, казалось, неминуемого удара противника. Шашка юноши тоже часто поблёскивала над Хабипом, но пока что она не коснулась пальвана.