Матушка-Русь

— Верно сказываешь, книгочей. Наши головы в крамолах ложатся, — пробасил вдруг гневно могучий смерд.

— Не мешай, дай дослушать…

— Чего не мешай! Поди, у самого в животе тошно.

Вокруг зашумели, заволновались.

— Доколе горе мыкать?!

— Тиун княжий едет! — тревожно выкрикнул кто-то.

— Прячь, — кивнул смерд Самошке на книгу.

Кузнец сунул книгу за пазуху.

Толпа быстро поредела.

Тиун, румяный, в красном кафтане, раздвигал конем людей.

— Откуда народ? По какому случаю?

— Старик женку продает, — весело ответил смерд. — Да никто не зарится — уж больно хлипкая.

Свистнула плеть, вспыхнула на щеке смерда багровая полоса.

— За что?

— Мало? — спросил тиун, но смерд уже нырнул под брюхо лошади, исчез в шумной и пестрой базарной толпе.

Агафья схватила Самошку за руку и увлекла за собой.

Они шли по торжищу — маленький растрепанный кузнец и дородная женка. Ни о чем не спрашивала его Агафья. Боль и радость боролись в добром бабьем сердце.

Самошка придерживал под рубахой у пояса тяжелую книгу, замазанную и потрепанную…

…Мечом земли покоряют, песней сердца.

Пепелит она пуще огня, разит острее сабли, ласкает нежнее лады-девицы. Слушающий ее да не найдет покоя и не будет жить в тишине.

ЭПИЛОГ

Засиделся отец допоздна, думая о судьбе древнего сказания, названного «Словом о полку Игореве». Единственная рукопись, вернее — список его, выполненный на лощеной бумаге неизвестным летописцем XIV века, погиб во время Московского пожара при вступлении в столицу наполеоновских войск. И осталось у нас две копии, снятые с него книголюбом Мусиным-Пушкиным.

Об авторе «Слова» не знаем мы почти ничего. Только по самому произведению можем судить о его таланте, взглядах, жизни. Не сомневаются ученые, что был он участником трагического похода и близким Игорю человеком, что был человеком большой культуры, имел доступ к летописям, знал книжную литературу и устную поэзию своего времени… Но кто же он?

Отец задремал. А в ушах еще звучали строки:

А где же четвертый участник похода, рыльский князь Святослав? Почему его не чествуют? Как рассказывают летописи, на половцев ходили они вчетвером, и все были пленены.

Отец вскочил. Стал листать томик, который знал наизусть. Руки дрожали.

Новгород — сам Игорь. Путивль — сын его Владимир, третий — Всеволод. Снова нет одного.

Четыре солнца — значит, четыре князя!

Два солнца и столпа — старшие князья, молодые месяцы — младшие, Святослав и Владимир. Что же из этого следует? Где только перечисляются князья, участники похода, там Святослав упомянут, а где им воздаются воинские почести и слава — там нет его имени. Почему? А ведь Святослав одержал первую победу над половцами, он не позволил бежать князьям от битвы, бросив на гибель пешее войско и «черных людей»…

А может быть, он же и стал автором сказания об этом походе, поэтому и нет его имени в «Слове».

Почему щеки стали влажными? Хочется разбудить всех, бежать, кричать на всю улицу, на весь мир:

— Автор древнего творения найден!

Именно Святослав, горячий молодой князь, влюбленный в своего дядю Игоря, и мог сложить эту страстную, полную душевной боли песню. Вот еще тому доказательства.

На первый бой с половцами вел дружины Святослав, а Игорь в то время, как говорит летопись, «по малу идясте, не распущаеше полку своего». В «Слове» же — Игорева эта победа.

Не скромностью ли Святослава победный стяг отдан Игорю?

Прекрасно, до мелочей, знал автор «Слова» быт князей-соседей. Значит, он бывал у них, как равный? Вот хотя бы несколько строк, и образных, и в то же время исторически точных:

Как показали археологические раскопки, замок Ярослава Галицкого стоял на высокой горе.

Был автор прекрасно образован, начитан, знал летописи, историю Руси, а к летописям и книжным клетям имели доступ только весьма знатные и богатые люди.

Наконец, так открыто и резко мог обращаться ко князьям только уважаемый на Руси человек. Какие пощечины раздает он полоцким князьям:

И даже то, что не оставил автор своей подписи под памятником, говорит за себя: имя его было известно на Руси.

Святослав, родной, ведь это же ты! Твой голос, полный любви к матери-Родине, слышу я! Могуч он и чист, и века ему не преграда.

Отец плакал. Впервые за долгую и трудную жизнь текли по его щекам слезы. То были слезы счастливого человека.