Внимание, мины!

Трудности бывают разные...

С приходом на траление в Керченский пролив меня перевели в другой дивизион, имеющий на вооружении так называемые «стотонники» — деревянные тральщики с малой осадкой и скоростью хода около семи узлов. Эти корабли хорошо использовать на небольших глубинах Азовского моря, в узкостях и протоках.

Некоторые из «стотонников» были оснащены неконтактными тралами. К тому же нужно было тралить с определенным перекрытием, то есть во избежание пропуска требовалось, чтобы ширина захвата трала последующего галса частично перекрывала ширину захвата предыдущего галса.

А работы в Азовском море тральщикам предстояло много. Все спешили до наступления зимы справиться с трудной задачей: протралить Таганрогский залив, районы у Ейска, Мариуполя, Бердянска. Плавание было настолько напряженным, что увольнение личного состава на берег производилось только во время планово-предупредительного ремонта кораблей.

Траление начали с Таганрогского залива, где, как предполагалось, было выставлено самое большое на всем Азовском море минное поле. Казалось, что дело пойдет быстро, но обстановка изменила расчеты.

Глубины здесь небольшие — до пяти метров. А вот грунт настолько твердый, что тралчасти волочились по нему, скручивались и выходили из строя или просто обрывались.

Во время траления командир дивизиона старший лейтенант Василий Пантелеевич Наталичев обычно находился на головном катере. Там же был и штурман, который занимался расчетами и прокладкой курса. Мне, как минеру, отводилось место на замыкающем корабле. Я следил за соблюдением строя, за точной шириной захвата и за перекрытием.

Замыкающий катер чаще всего был без трала и являлся своего рода кораблем обеспечения. Именно ему и приходилось заниматься уничтожением вытраленных мин.

Вспоминается один из дней боевого траления. Строй тральщиков растянулся на целую милю. Наблюдая за ним, я заметил метрах в ста пятидесяти справа плавающий предмет. Показав на него командиру катера Ивану Шмуратко, попросил подойти к этому предмету.

Когда до предмета осталось метров десять, определили, что это мина. Впереди идущие катера затралили ее, но минреп оказался непрочным и оборвался. Вот мина и вырвалась на свободу.

На катере шлюпки не было, она находилась на ведущем тральщике, который шел далеко впереди. Застопорили ход, стали думать, что делать с миной?

Выход один — добраться до нее вплавь, подвесить подрывной патрон и уничтожить. Послать кого-либо на это рискованное дело я не имел права и решил сам выполнить эту задачу.

Старшине-минеру Юрченко приказал приготовить подрывной патрон и спустился за борт. Подплыл к мине, но оказалось не так-то просто осуществить задуманное. Только прикоснешься к ней — она опрокидывается или отходит дальше. А ведь нужно было прикрепить взрывчатку. К тому же приходилось держаться на воде с помощью одной руки — во второй был патрон.

Как я ни старался, но прикрепить патрон так и не смог. Тогда подплыл к мине сзади, а была она не шарообразной, а продолговатой формы, и «оседлал» ее. Она встала вертикально, носовой частью вверх. Я крепко держался за нее ногами. Руки оказались свободными.

Пока прикреплял подрывной патрон к свинцовому колпаку, изрезал ноги и грудь об острые ракушки, которыми обросла мина. Теперь нужно было поджечь бикфордов шнур. Вернулся на катер, отдохнул и вновь спустился в воду. Юрченко поджег пеньковый фитиль и сунул мне в зубы.

— Осторожно плывите, не замочите, — предупредил он.

Я подплыл к мине и стал поджигать бикфордов шнур, но он, как назло, не загорался. Наконец появился сизый дымок. Порядок. Теперь — быстрее уходить, до взрыва несколько минут.

У борта катера меня подхватили матросские руки. Тут же взревели моторы, и корабль на полном ходу начал удаляться от мины.

Шли дни. Метр за метром, район за районом очищали мы от мин.

Но вот обстановка ухудшилась. В тот день дивизион шел, как обычно, строем уступа. Легли на второй галс.

И тут сразу заметили, что у одной пары катеров трал изменил форму.

— На катере поднят сигнал «Затралил мину», — доложил сигнальщик.

На следующем галсе затралили еще одну мину. Катер семафором запросил у командира дивизиона разрешения выйти из строя. Получил «добро».

Мины находились на определенной глубине. На заданном расстоянии от поверхности воды они удерживались специальным тросом — минрепом, который крепится к якорю, лежащему на дне. При затраливании такую мину отбуксировывали на мелководье, там она всплывала, и ее подрывали.

В этом же случае оказалось, что вокруг большие глубины — около сорока метров, а до мелководья нужно идти не менее двух часов. Получается, что на уничтожение каждой затраленной мины два катера потеряют часов пять. Нужно было найти какой-то другой выход.

Комсомолец Василий Буряк высказал предположение: а нельзя ли мину подорвать прямо в трале. Мичман Денисов возразил:

— При каждом подрыве мины мы уничтожим и трал-часть.

— Попробуем сделать так, чтобы сохранить трал-часть, — не унимался Буряк. — Мину освободим от трала и уничтожим прямо на месте.

— А как это сделать?

— Нужно подумать... Выход, конечно же, есть... Ну?

— Со шлюпки.

Предложение понравилось. Сообщили о нем командиру дивизиона. Тот согласился и выслал шлюпку. На ней к катерам пришел и минер Островский.

Василий Буряк тем временем все подготовил к уничтожению мины. Когда шлюпка подошла, он спустился в нее.

— Дельное предложение, — одобрительно заметил Островский. — Надо теперь подумать, как лучше осуществить его.

— Осуществим!

Затраленную мину Островский и Буряк обнаружили сразу.

Это была большая корабельная мина с зарядом взрывчатого вещества в двести сорок килограммов.

— Взрывать надо подальше от тральщиков, — сказал Островский.

— Длины кабеля в сто двадцать метров достаточно? — спросил Буряк.

— Вполне, — ответил Островский. — Подрывной патрон надо закрепить на мине. После этого тральщики должны удалиться, а мы останемся на шлюпке.

Буряк снял робу, прыгнул в воду и, нырнув, оказался около мины. Подвесил на ее «рога» подрывной патрон и — обратно.

— Порядок! — крикнул он, хватаясь обеими руками за транцевую доску шлюпки.

Островский дал команду тральщикам, чтобы отходили.

Начала удаляться и шлюпка, только в другую сторону. Сзади нее тянулся электрический провод, соединенный с подрывным патроном.

— Стоп! Достаточно! — приказал Островский.

Поворот ключа подрывной машинки — и там, где находилась мина, в воздух поднялся огромный водяной столб.

Только разделались с одной миной, как два катера затралили другую.

— Попали на минное поле, — определил командир дивизиона.

Теперь уже знали, что делать с миной, не затрачивая на ее подрыв много времени. Предложение Василия Буряка оправдало себя и позволило сэкономить много драгоценных часов.

День клонился к вечеру. Но моряки продолжали тралить. После обнаружения мин, а их в этот день подорвали шесть штук, район положено было протралить еще несколько раз.

Пришлось заночевать в море. С утра вновь приступили к работе.

Всего в этом районе было подорвано шестнадцать мин.

Немало бывало трудностей при тралении. Катера очень маленькие. На каждом из них команда в пять человек. В хорошую погоду прекрасно. А как заштормит, то личный состав промокал до нитки, да и качка изматывала изрядно.

Особенно много неприятностей стало у моряков, когда отряд, которым командовал Василий Спиридонович Новик, послали тралить район Железного мыса на Черном море.

Сперва все шло хорошо. Июльские дни у Таманского полуострова были погожими — полный штиль, а на небе — ни облачка. Правда, изматывала жара.

Около недели находились тральщики в этом районе. Море было гладким, словно огромное зеркало. На его чистой поверхности строем клина шел отряд катеров. Позади катеров легкий белый бурун, за которым видны буйки, выстроившиеся по дуге.