Тайная история Марии Магдалины

— Думаю, привета и доброго пожелания от тебя будет вполне достаточно. Это все, что ей нужно.

Иоанн, склонив голову, сосредоточенно выводил что-то на папирусе, в то время как его брат Иаков Большой, стоя рядом с ним, бормотал:

— Письма матушке от одного из нас хватит за глаза. Я не хочу писать еще и отцу.

Мать Иисуса подошла к Марии, села рядом и сказала:

— Читать-то я умею, а писать, признаться, не мастерица.

Глянь, тут все нормально?

Она протянула листок папируса.

— От таких слов растает сердце каждого, у кого оно есть, — промолвила Мария, возвращая письмо.

— Я не ставила целью растопить его, только бы достучаться, — сказала мать со вздохом.

Место матери Иисуса заняла Сусанна: она хотела, чтобы Мария помогла ей написать мужу.

— Мне так много нужно ему объяснить, — пролепетала она.

Мария улыбнулась, но улыбка получилась грустной — ей вспомнилось, как сама она надеялась что-то объяснить Иоилю.

— Да, конечно. Только оно должно быть коротким. Помнишь я уже помогла тебе написать одно?

— Так-то оно так, — вздохнула Сусанна, — но ведь мы даже не знаем, получил ли он его.

— Не знаем. Как говорит Иисус, мы лишь передаем послание, но не знаем, до кого оно дойдет.

Когда же Мария стала искать нужные слова для собственного письма к Элишебе, она почувствовала, что на ее глаза наворачиваются слезы. Печаль нависла над ней, как туча, поглощая все мысли и чувства. Мария, раздавленная боязнью никогда больше не увидеть любимую дочурку, решила написать короткую записку Илию и включить в нее несколько строчек для Элишебы. Страх перед Илием. который она некогда испытывала, остался в прошлом.

День спустя Иисус и его ученики пустились в дорогу, направляясь в Иерусалим через Самарию. Так было короче, а Иисус, похоже, после долгого зимнего ожидания спешил. На всем пути через Галилею они постоянно держались начеку, но солдат Антипы больше не видели и беспрепятственно пересекли границу, отделявшую владения тетрарха от земель, находившихся под прямым управлением Рима. Правда Мария не была уверена в том, где для них опаснее: Антипа проявлял большую активность в преследовании тех, кто ему не угодил, но Рим представлял собой безликую, неумолимую и грозную силу, от которой нельзя скрыться.

Они продолжали идти на юг, двигаясь долинами, окаймленными по обе стороны цепью холмов. Выходившие к дороге самаритяне порой осыпали их оскорблениями и насмешками, порой же лишь провожали злобными взглядами. Похоже, со времени того давнего паломничества, совершенного Марией в детстве, отношения между евреями и самаритянами ничуть не улучшились. Но идти с Иисусом и другими учениками было совсем не то, что когда-то с семьей, — теперь они не съеживались под градом насмешек и не страшились того, что могло ожидать их за следующим поворотом.

Дни выдались жаркие, к полудню уже изрядно припекало, и, когда путники приблизились к Сихему, древней столице Самарии, все уже чувствовали, что пора остановиться и отдохнуть. Они нашли подходящий колодец, и Иисус, присев на его край, отправил мужчин в город купить провизии, а сам, со своей матерью и другими женщинами, остался ждать здесь. Из-за полуденной жары местность казалась вымершей, однако вскоре на дороге со стороны Сихема они разглядели пыль, поднимавшуюся из-под чьих-то ног, потом показалась женщина с пустым сосудом. Когда она приблизилась к колодцу, чтобы зачерпнуть воды, Иисус вдруг спросил, не даст ли она ему напиться.

Женщина, уже немолодая, но со следами былой красоты, воззрилась на него с удивлением.

— Что я слышу? Ты, еврей, просишь напиться у самаритянки?

— Именно так, — подтвердил Иисус. — Можешь ли ты набрать воды из колодца и дать мне утолить жажду?

Она так и сделала — наклонилась, зачерпнула и вручила сосуд с водой Иисусу, посматривая на него с опаской и недоверием. Он поблагодарил ее, напился и отдал сосуд.

— Вообще-то считается, что мы и разговаривать друг с другом не должны, не то что пить из одного сосуда.

Иисус рассмеялся.

— Женщина, когда бы ты имела дар Божий знать, кто попросил у тебя воды, ты сама попросила бы у него напиться, и он дал бы тебе воды жизни.

Эти слова заставили ее отпрянуть — уж не с безумцем ли она говорит?

— Господин, — пробормотала женщина, — тебе и из этого колодца нечем воды зачерпнуть, что же ты говоришь о воде жизни? Даже Иакову, нашему общему прародителю, чтобы добраться до воды, пришлось рыть колодец.

— Да, и всякий, пьющий оттуда снова испытает жажду, но любой, вкусивший воды, полученной от меня, не испытает ее никогда. Ибо с ним пребудет источник, орошающий его всю жизнь.

— Тогда сотвори это со мной! — воскликнула самаритянка, — Мне надоело без конца таскаться к этому колодцу с пустой тыквой.

— Ступай приведи сюда мужа, и я покажу вам нечто, — велел Иисус.

— Но у меня нет мужа.

— Ты говоришь правду. Ибо у тебя было пятеро мужей, и мужчина, с которым ты живешь сейчас, тебе не муж.

Изумление женщины было стать сильным, что она, растерянно выпалив: «Вижу, ты пророк!» — повернулась и заспешила к городу. унося свой так и не наполненный сосуд. Однако, пройдя десяток шагов, самаритянка остановилась.

— Господин, — обратилась она к Иисусу, — раз ты пророк, ответь мне на один вопрос. Мы, самаритяне, считаем, что лучше всего возносить молитвы Богу с вон той горы (она указала на гору Гаризим), а вы, евреи, объявляете святым местом Иерусалим. Кто прав?

Иисус покачал головой.

— Верь мне, женщина, грядет время, когда молиться Ему станут не в каком-либо специальном месте, но в душе и сердце. Бог есть Дух, пребывающий везде, и молиться Ему уместно где угодно, лишь бы молитва шла от души.

— Я знаю, что должен прийти Мессия, и именно он, явившись, будет разъяснять нам такие вещи.

— Женщина, — медленно, с расстановкой произнес Иисус, — я, говорящий сейчас с тобой, и есть он.

Самаритянка охнула, прикрыла рот ладошкой и со всех ног припустила к городу. Мария услышала, как на бегу она крикнула какому-то встречному:

— Там, у колодца, человек, который все про меня знает! Не Мессия ли он? — Она налетела на возвращавшихся учеников и, промчавшись мимо них, побежала в город.

Очень скоро оттуда повалили желавшие услышать Иисуса жители. Он и его ученики уже в который раз оказались в окружении толпы.

— Он сам назвал себя Мессией! Сам признался в этом!

Мария, пребывавшая в не меньшем ошеломлении, чем самаритянка, повернулась к матери Иисуса и увидела, что та улыбается.

— Ты знала. — Мария коснулась ее руки и заговорила тихо, обращаясь только к ней: — Ты всегда знала?

Старшая Мария повернулась и взглянула на младшую бездонными карими глазами, исполненными доброты и мудрости.

— Да, я знала, но он должен оыл прийти к пониманию этого сам, своим путем. — Она взяла руку Марии и крепко сжала.

— Пойдем! — воззвал к народу Иисус. — Пойдем в Сихем, я бу-проповедовать там. — К удивлению учеников, он поднялся и подал им знак следовать за ним.

В Сихеме, где они провели несколько дней, народ ревностно внимал поучениям Иисуса, и многие приветствовали его как Мессию.

— Теперь, когда мы услышали его сами, — говорили горожане, — мы верим всему!

Петра, Фому и Симона особенно напугало то, что Иисус не гнушался вкушать трапезу с местными жителями, считавшимися потомками тех, кто много веков назад не захотел заново отстраивать храм и с кем евреи с тех пор были, что называется, на ножах. Иисус же приглашал их стать его последователями, словно истинно верующих. Как праведные иудеи, Петр, Фома и Симон сторонились самаритян, не садились с ними за стол, а когда пришло время уходить, побыстрее увязали свои котомки и отправились дожидаться не слишком спешившего Иисуса за городом.