Кюхля

и кивнул всем. Руки он никому не подал, вошел как чужой.

Тогда Рылеев оторвался от окна и махнул рукой: - Поезжай в Экипаж.

А площадь была пуста, как всегда по утрам. Прошел торопливо, упрятав нос в воротник, пожилой чиновник в худой шинели, завернул на Галерную, шаркая по обледенелому снегу сапогами, прошло двое мастеровых, салопница. Никого, ничего. Даже двери Сената закрыты и не стоит в дверях швейцар.

Неужели на эту пустынную площадь, столь мирную и обычную, через час-другой хлынут войска и на ней именно все совершится? Это казалось почти невозможным. На безобразных лесах Исаакиевской площади уже стучали молотки и кирки, каменщики, медленно и плавно выступая, тащили вверх на носилках известь, какой-то плотник тесал доски и переругивался с другим - шла обыденная работа. Он прошел к Гречу.

У Греча было нечто вроде семейного собрания - день был чрезвычайный: присяга новому царю. За столом уже сидели гости и пили чай: Булгарин в венгерке, сосавший чубук, какой-то поручик, маклер и домашние.

Вильгельм вошел бледный, размахивая руками. Булгарин толкнул в бок поручика и сказал вполголоса:

- Театральный бандит первый сорт.

Николай Иванович, важный, сдвинув брови и поблескивая очками, читал вслух какую-то бумагу.

Вильгельм, ни с кем не здороваясь, спросил у него:

- Qu'est ce que vous lisez lа? Je crois que c'est le manifeste? 1

- Oui, c'est le manifeste 2, - отвечал с некоторым неудовольствием Николай Иванович и продолжал чтение.

1 Что вы тут такое читаете? Вероятно, это манифест? (франц.)

2 Да, это манифест (франц.).

Вильгельм снова перебил:

- А позвольте узнать, от которого числа отречение Константина Павловича?

Греч внимательно на него посмотрел:

- От двадцать шестого ноября.

- От двадцать шестого, - Вильгельм улыбнулся. - Очень хорошо, три недели.

Греч переглянулся с Булгариным.

- Да-с, - сказал Николай Иванович, - три недели молчали, как-то теперь заговорят.

Он подмигнул Вильгельму:

- Полагаю, что теперь слово уже будет не за ними.

- Позвольте у вас манифест взять на полчаса, - сказал Вильгельм Гречу, выдернув у него из рук бумагу, и побежал вон из комнаты. Булгарин побежал за ним.

- Да здравствуйте же, Вильгельм Карлович! - Он схватил его за руку. Эк какой, разговаривать не хочет. Что тут сегодня такое готовится?

- Здравствуйте и прощайте, - отвечал Вильгельм, оттолкнул его и выбежал.

- Что это с ним сделалось? - спросил остолбеневший Фаддей. - Он вконец рехнулся?

Николай Иванович посмотрел на компаньона и сощурился:

- Нет, здесь не тем пахнет.

Выходя от Греча, Вильгельм столкнулся с Сашей. Веселый, нарядный, с румяными от мороза щеками, Саша шел с дворцового караула - продежурил ночь во дворце.

За поясом под шинелью торчали у него два пистолета.

Они обнялись, как братья, и ни о чем друг друга не спросили. Вильгельм только кивнул на пистолеты:

- Дай мне один, - и Саша протянул ему с готовностью длинный караульный пистолет с