Русская корлева. Анна Ярославна

Едва Ярослав Мудрый проводил обиженных испанских сватов, как в Киев приехал юный венгерский принц Андрей в отважился сам свататься за младшую дочь великого князя Анастасию. И хотя была она еще отроковица, сговор состоялся, потому как Андрею надежно светил трон, а Венгрия всегда была доброжелательна к Руси. И теперь принцу Андрею оставалось ждать, когда невеста подрастет, а старшие сестры выйдут замуж. Принц был терпелив и дожидался своего часа.

В великокняжеских теремах гадали в этот год, чем вызван наплыв на Русь иноземных женихов и сватов. Но все оказалось просто. Тому был виновником, как сочли в княжеских покоях, французский путешественник и сочинитель Пьер Бержерон. Это он побывал в гостях у Ярослава Мудрого, он любовался дочерями князя и все нахваливал их. И позже, возвращаясь из Киева в Париж, он разнес по Европе похвалу Ярославовым дочерям. Он же хлебосольство великого князя вознес по иноземным столицам. И теперь кто только не спешил к гостеприимному русскому государю, кто только не слал к нему сватов и женихов!

Великий князь Ярослав и впрямь был хлебосолен и радушно принимал гостей — королевичей, принцев, графов и других вельмож. Но в этот год одно смущало иноземцев: он принимал их чаще всего за чертой города, на холмах, где возводились каменные крепостные стены. Там Ярослав как простой каменотес облагораживал камни и клал их на раствор в стены. Сам же месил из песка и извести «каменное тесто». Ко всему он следил за тем, чтобы стены поднимались гладкие и ровные. И спуску за огрехи никому не давал.

Время в этом году бежало для россиян, как быстрые воды в Днепре. Еще зимой из Византии поступила весть о том, что по первой воде в Киев прибудет караван судов и на них император пришлет зодчих, каменотесов и многое для того, что потребно на украшение храмов.

Караван прибыл по июньской воде. И с ними в Киеве появился византийский царевич Андроник из династии Комнинов. Ярославу сей приезд отпрыска императорского дома показался удивительным и даже насторожил. Он знал, что Византия никогда не искала для своих царствующих особ императорского рода невест за рубежами своей державы. Конечно же Ярослав подумал о том, что породнение с Византией — большое благо для Руси. Но в выборе женихов для своих дочерей великий князь оставался щепетилен. Потому по его воле царевича привели на стройку. Когда толмач представил гостя, Ярослав ласково осмотрел высокого, тощего, бледнолицего царского отпрыска и сказал:

— Милости просим, славный царевич, на стену. Тут и побеседуем. — И Ярослав протянул ему лопату. — Да и сноровку свою покажешь.

Проницательные серые глаза князя светились приветливо и с лукавинкой. Он улыбался. Под этим взглядом византиец почувствовал себя увереннее, улыбка ободрила его, и Андроник взял лопату. В этот час рядом с Ярославом трудились сыновья Всеволод, Святослав, Изяслав. Тут же были Елизавета и Анна. Неловко поорудовав лопатой, королевич покрылся потом и остановился в изнеможении. Но, отдохнув, он не взялся за работу, а не спускал глаз с Елизаветы и шептал: «Господи, она прекрасна, как богиня!»

К Андронику подошел князь Всеволод. Он начал месить раствор и сказал по-гречески:

— Ты, царевич, не серчай на великого князя, нашего батюшку. Таков у него обычай привечать женихов. А чтобы великий князь был к тебе добр и снисходителен, побудь с нами на стене до полуденной трапезы. Да потрудись в меру своих сил…

Рядом с Всеволодом появился принц Гаральд, спросил его:

— Зачем появился сей хвощ? — Андроник и правда в своем шелковом зеленом полукафтане походил на древнее растение. — Я вижу, что он точит глаза на Елизавету. Дай-ка я встану рядом с ним, и пусть увидит великий князь, чего мы стоим.

Подошел Ян Вышата, который носил камни на самый верх стены, где над «Златыми вратами» сооружалась церковь. Он спросил Всеволода:

— Что это Гаральд пылает огнем? К гостю не должно быть непочтительным. — Ян тронул Гаральда за руку: — Помоги мне камень на стену поднять. — И увел принца. По пути сказал: — Ты не суетись. Елизавета сама даст цену тому хвощу.

— Господи, да ведь не только она над своей судьбой властна, — возразил Гаральд.

Его грызла тревога, он не находил себе места.

Со стороны за норвежским принцем наблюдала Анна. И когда работный день для трудников завершился и печальный Гаральд ушел на берег Днепра, то такая же печальная княжна Анна последовала за ним. Гаральд сел над кручей. Анна опустилась рядом на траву. Они долго молчали. Потом, как-то тихо, Гаральд запел песню. Анна попросила его петь погромче:

— Это и моя печаль.

Принц внял просьбе княжны:

Анна слушала внимательно. Положив голову на колени, она смотрела на мужественное и красивое лицо норманна и думала о сестре с осуждением: почему она не откроется этому прекрасному витязю? А Гаральд продолжал петь:

Анна улыбалась, вспоминая свое сокровенное. Песня звучала:

Однако песня Гаральда заставила Анну не только улыбаться. У нее появилась обида за сестру. Она сочла, что Гаральд робок перед Елизаветой, та же не могла сама идти ему навстречу. Гаральд не видел обиды на лице Анны и продолжал:

— Вот уж неправда! — крикнула Анна, вовсе встав на защиту сестры. — Она никогда тебя не презирала, она просто гордая! Уж мне ли не знать Елизавету!

— Что же ей нужно от меня? — горячо спросил Гаральд.

— Подвигов, о которых она знала бы не из твоих песен, а из уст воинов, тебе близких, и от врагов твоих, — выдохнула Анна.

— Вон что! — воскликнул озадаченный принц. — Выходит, что я еще недостоин ее?

— Сам суди, — ответила Анна. Она нашла камешек и бросила его в Днепр.

Гаральд задумался. Он жил по законам времени, когда нежные рыцари жаловались на мнимую жестокость своих возлюбленных. «Что ж, если тебе нужен не мнимый герой, а истинный витязь, я добуду себе славу», — закончил свой спор с Елизаветой влюбленный принц.

Оставаясь человеком дела, а не слова, Гаральд стал собираться в дальний путь на поиски славы и доблести. И вскоре после неудачного сватовства царевича Андроника к Елизавете воспрянувший духом Гаральд попрощался с Киевом. На купеческой скидии, прибывшей в Киев с судами соперника Андроника, он со своими тридцатью воинами уплывал в Царьград на службу к императору Константину Мономаху, который воевал в эту пору с арабами.

Узнав, что Гаральд покидает Киев, князь Ярослав велел остановить судно и сам поспешил на берег Днепра.

— Чем огорченный покидаешь наш двор? — спросил он у Гаральда. — Я ведь сказал, что придет твое время и тогда будет тебе милость от россиян.