Монарх от Бога

Но распахнулась дверь в зал, и в неё влетел, словно кем-то преследуемый, царь Александр, брат Льва Мудрого и его соправитель. Он был во хмелю и ничего вокруг не видел, нацеленный на старшего брата. Навстречу Александру поднялся патриарх Евфимий и, взяв крест, направился благословить его. Но царь поднял руку и, заслонившись от креста, громко, категорично произнёс:

- Иди, сядь, светлейший. Ты мне нужен как свидетель нашей с братом беседы. Садись, садись, - потребовал Александр.

- Брат, о какой беседе ведёшь речь? Мы виделись утром и обо всём поговорили. Тебе пора на покой, ты хмелен. - Голос Льва Мудрого прозвучал довольно резко.

- Ах вот как! Ты даже выслушать лишний раз брата не желаешь! Но я требую, чтобы ты меня выслушал и исполнил мою просьбу!

Зоя-августа и Багрянородный отвлеклись от чтения, смотрели на братьев и прислушивались к их разговору, который вот-вот готов был перейти в ссору, какие неоднократно случались в последнее время.

- Что тебе нужно от меня? - спросил Лев Мудрый.

- Сегодня мне стало известно, что болгары напали на наши отчие земли в Македонии. Дай мне тагму кавалерии, и я накажу их.

- Почему же мне ничего не известно о разбоях болгар?

- Да потому что плохо работает твоя служба в секрете.

- Не буду оспаривать. Может быть, не успела донести до меня эту весть. Но тебе я не дам тагму. Ты не стратиг и потеряешь шестнадцать тысяч воинов.

- Ну надо же! - взмахнул руками Александр. - Какому-то простолюдину Роману Лакапину ты доверяешь флот, а своему брату, который умнее его на голову, боишься дать всего одну тагму!

- Если бы я тебя не знал? Да тебя жажда хмельного погубит!

Царь Александр быстро подошёл к столу, на котором стояли блюда с фруктами и вино, налил кубок вина и выпил.

- Я пью потому, что ты довёл меня до этого унижением! - выкрикнул он и стукнул кубком о стол.

Багрянородный даже вздрогнул. Зоя-августа погладила его по голове, желая успокоить.

- Образумься! - пытался остановить Александра Лев Мудрый.

Зоя-августа встала, сказала сыну:

- Не бойся, родимый, сейчас я их помирю.

Она направилась к Александру. Знала Зоя-августа, что вражда братьев длится долгие годы, что у младшего брата есть причины быть недовольным. Но в этом старший брат был виновен меньше всего. Довлели над ним законы императорского двора. Много лет назад, когда Лев Мудрый женился в первый раз, Александр тоже хотел жениться. Но старший брат не мог ему этого позволить. «Ты обретёшь супругу, когда у меня появится наследник», - сказал он. Шли годы, а наследника у императора всё не было. За это время Александр потерял невесту и пристрастился к хмельному. К тому часу, когда у Льва Мудрого родился сын, Александр утратил интерес к супружеству, потому как утонул в развлечениях с вольными жёнами. Но озлобление на старшего брата у него не прошло, и он всячески выражал его.

Подойдя к Александру, Зоя-августа попросила его:

- Славный, поговорите мирно. Если ты будешь всегда трезвым, брат даст тебе войско.

Лицо Александра изменилось, на нём появилась презрительная усмешка, и он нанёс Зое-августе оскорбление:

- А-а, мироносица Карбонопсина, Чёрная собака! Тебя только не хватало. Иди к своему пророку и не мешай мужскому разговору.

Оскорблённая Зоя-августа отшатнулась от Александра. Она попыталась что-то сказать, но не нашла слов. В тот же миг встали император и патриарх. Оба подошли к Александру, и патриарх потребовал, подняв крест:

- Проси прощения у августы, хулитель недостойный! Не жди сурового церковного суда!

- Этого не дождёшься, святейший! - гордо вскинув голову, произнёс Александр.

Лев Мудрый схватил брата за грудь и, тряся его, прокричал:

- Ты позоришь императорский род! Я заточу тебя в монастырь!

- Попробуй, если достанешь! - Александр освободился от руки брата и покинул зал Августеон.

Лев Мудрый согнулся, схватился за левую половину груди и замер. Но спустя несколько мгновений, когда Зоя-августа подошла к нему и взяла его за плечи, он медленно распрямился и с болью проговорил:

- Господи, за что мне такое наказание? Я же ни в чём не нарушил против него законов империи.

- Бог накажет безрассудного, - заметил патриарх Евфимий.

- Не дождусь я того, - ответил Лев Мудрый. Он ссутулился, лицо его посерело, глаза потускнели. - Плохо мне, святейший.

Зоя-августа взяла супруга под руку и сказала патриарху:

- Божественный жалуется на сердце.

Она повела его из залы. Ещё крепкий телом Евфимий подхватил Льва Мудрого под другую руку. Вскоре его привели в спальню и уложили в постель. Зоя-августа послала слугу за логофетом дворца Таврионом и за императорским медиком Протогеном. Багрянородный тоже пришёл в покои императора. Наделённый божьим даром ясновидения, мальчик понял, что его отец проживёт недолго и скоро преставится. Он заплакал, уткнувшись лицом в стену. К нему подошёл патриарх, погладил по голове, положил руку на плечо:

- Не плачь, божественный отрок. Всё в руках Всевышнего, и твой батюшка ещё будет скакать на коне.

- Он устал. Ему не подняться в седло, - сквозь слезы ответил Багрянородный.

Пришли Протоген и Таврион. Зоя-августа сказала им:

- У Божественного была вспышка гнева, и что-то случилось с сердцем. Помоги ему, Протоген.

Лев Мудрый был в сознании, он слышал сказанное Зоей-августой.

- И был удар камнем под сердце, - тихо добавил он.

Расторопный Протоген приготовил микстуру, послушал сердце императора, дал выпить ему лекарство и сообщил:

- Божественный, этот удар тебе по силам перенести. Через два дня мы с тобой встанем…

- Я уже не тешу себя надеждами, - отрешённо ответил император.

И у Протогена прокралась та же мысль: «Увы, такой удар трудно выдержать».

В наступившую ночь Зоя-августа и её сын не покидали спальню Божественного. Багрянородный заснул тут же в просторном кресле, а Зоя-августа и Протоген лишь изредка отходили от императора и то вкупе, то врозь боролись за его жизнь. Протоген часто искал у больного пульс и не находил его. Он поил императора сердечными микстурами, но они не помогали. Похоже, сам больной уже не боролся за свою жизнь. Однако он был в светлом уме и утром попросил привести к нему сына. Багрянородный ещё спал в кресле, и слуги принесли его с креслом. Мальчик не проснулся. Лев Мудрый долго смотрел на лицо сына. На нём застыла печать скорби. Эта скорбь показалась понятной отцу. Он подумал: «Отрок осознает мою близкую кончину». Льву Мудрому стало жутко. «На кого же я оставлю малолетнего сына? На дядю, погрязшего в разврате? На патриарха Евфимия? Но Александр растопчет его и отлучит от патриаршества. Ах, как было бы хорошо, если бы моя Зоя-августа была потвёрже, пожёстче характером. Мелькнула у Льва Мудрого мысль о премьер-министре Астерии, но его пора провожать на отдых. Остановил своё внимание Лев Мудрый на великом доместике Анатолике - так ведь не допустит его Сенат и прочие сановники встать во главе империи, потому как по закону власть остаётся у сына императора и его дяди Александра.

Помня о своих корнях крестьянского происхождения, Лев Мудрый подумал о том, чтобы приблизить ко двору и лично к сыну молодого, честолюбивого, честного и одарённого умом и храбростью адмирала Романа Лакапина. Он был близок по крови к Багрянородному и мог стать крепкой опорой во время регентства Зои-августы. Да, он тоже из крестьян, как сам Лев Мудрый, и хотя сегодня не сановник, но в свои двадцать пять лет уже адмирал императорского флота. Собравшись с силами, император позвал Зою-августу.

На рассвете Протоген послал её отдохнуть, и она, добравшись до своей опочивальни, не раздеваясь, окунулась в короткий и тревожный сон. С рассветом её разбудил некий толчок. Рядом никого не было, и она поняла, что её зовёт Божественный. Так это и было. Он поманил Зою глазами, как только она вошла в покой. А когда подошла, сказал ей:

- Славная Зоя-августа, пошли за Романом Лакапином лёгкую скедию [17]. Вели ему прибыть во дворец.