Уот Тайлер

Во время этого разговора Чосер успел съесть несколько кусочков хлеба и выпить стакан вина. Потом он поднялся, попросил хозяина приготовить ему ужин часом позже и, выйдя из дому, направился к монастырю.

Глава XIV

МЯТЕЖНЫЙ РАЗГОВОР ПОД ДУБОМ

Важный вид и благородная осанка Чосера внушали уважение, встречные почтительно снимали перед ним шляпы, когда он проходил через лужайку. Но никто не осмелился заговорить с ним, за исключением одного коренастого человека, выделившегося из толпы и смело направившегося к нему.

Поэт остановился, любезно ожидая приближения этого человека.

— Мастер [14] Джеффри Чосер едва ли помнит меня, — сказал этот дюжий парень, снимая шляпу. — Но я прекрасно его помню: я видел его во Франции с покойным королем и с герцогом Ланкастером. Я был тогда стрелком в свите сэра Евстахия де Валлетора.

— Ба! Я отлично помню тебя! Ты был самым могучим стрелком у сэра Евстахия. Не могу только припомнить твое имя.

— Меня зовут Уотом Тайлером, теперь я занялся кузнечным ремеслом в этой деревне.

— Ты говоришь, Уот Тайлер?! — воскликнул Чосер, с удивлением глядя на кузнеца. — Как давно поселился ты здесь?

— Уж около шестнадцати лет, — отвечал Уот.

— Так, стало быть, ты был здесь до поступления леди Изабеллы в монастырь?

— Я женился и открыл здесь кузницу за год до этого, — сказал Уот.

«Я так и думал», — мысленно сказал себе Чосер. Потом он добавил вслух:

— Если бы сэр Евстахий выполнил свое обещание, леди Изабелла теперь могла бы блистать при дворе, вместо того чтоб заживо схоронить свою жизнь здесь, в монастыре. Впрочем, не думаю, чтобы сэр Евстахий был счастлив.

— Весьма возможно, что его мучает совесть, — заметил Уот. Наступило молчание, которое было прервано Чосером.

— Несколько минут тому назад, — сказал он, — когда я смотрел из окна гостиницы, перед моими глазами промелькнуло видение дивной красоты. Это не была ни фея, ни нимфа, а молодая девушка. Хозяин гостиницы сказал мне, что это — дочь Уота Тайлера, кузнеца.

— Моя дочь! — воскликнул Уот. — Вы слишком преувеличиваете ее красоту, сэр.

— Нисколько. Правда, я лишь несколько мгновений видел ее, но она показалась мне самой красивой девушкой, на которой когда-либо останавливался мой взгляд. Вот почему я хотел бы увидеть ее вновь, чтобы проверить мое первое впечатление.

— Эдита пошла к вечерне в монастырь, иначе я попросил бы вас зайти в мой коттедж. Она сочтет великой для себя честью беседовать с знаменитым поэтом, Джеффри Чосером.

— Пойдем со мной к монастырю. Быть может, мы встретим ее, — предложил Чосер.

Когда они пошли вместе, разговор прервался. Поэт, казалось, погрузился в свои размышления. Время от времени Уот Тайлер искоса поглядывал на него, но ничего не говорил.

Они миновали деревню и вступили в аллею, ведущую к монастырю. Остановившись вдруг под великолепным старым дубом, простиравшим свои могучие ветви над дорогой, Чосер сказал своему спутнику:

— Ты ведь виклифит?

— Да, воистину так, — отвечал Уот. — Я — друг францисканца Джона Бола, который заключен теперь в тюрьму за распространение учения Виклифа.

— Когда я был в Кентербери, то видел там Джона Бола, который в туманных выражениях намекал мне, будто готовится религиозное восстание.

— Если случится восстание, то оно не будет направлено исключительно против духовенства, — сказал Уот. — Прежде чем исправлять церковные злоупотребления, необходимо, чтобы притеснения, которым подвергается народ, были отменены.

— Церковное чиноначалие должно быть упразднено, — сказал Чосер.

— Крепостничество должно быть уничтожено, а собственность разделена равномерно между всеми, — добавил Уот.

— Нет, я не могу в этом согласиться с тобой, я не иду так далеко, — возразил Чосер. — Не увлекайся праздными мечтами. Собственность никогда не будет общей. Скажу тебе больше, и ты можешь, если хочешь, повторить это твоим единомышленникам, если бы герцог Ланкастер в своих заботах о всеобщем благе не встречал столько помех — о, постоянных, непрерывных помех! — большая часть народных бедствий была бы теперь уже устранена.

— Я легко догадываюсь, почему вы стараетесь оправдать герцога Ланкастера, сэр, — смело возразил Уот Тайлер. — Но его милость утратил доверие народа и никогда не возвратит его.

— Как? Никогда не возвратит?! — воскликнул Чосер.

— Он известен своим честолюбием, народ думает, что он метит на корону. Я должен прямо сказать вам, — добавил Уот, — народ не желает помогать ему свергнуть с престола племянника, сына Черного Принца.

— Ему вовсе не нужна их помощь для такой мятежной цели! — сказал Чосер с резким упреком. — Это бессмысленное подозрение в высшей степени несправедливо по отношению к нему. У трона нет более надежной опоры, чем герцог Ланкастер.

— Но разве сам его царственный племянник не относится к нему с недоверием, даже с величайшим недоверием? — заметил Уот Тайлер.

— У герцога много явных и тайных врагов. Я не знаю, какими ложными оговорами враги очернили его перед королем; одно только мне известно, что у Ричарда нет более честного и преданного подданного, чем его дядя, Джон Гонт.

— Герцог, быть может, честен, но достоверно также, что он питает честолюбивые замыслы и народ не любит его.

— Да разве может народ любить какого-либо принца? — недоверчиво спросил Чосер. — И разве он последует за каким-нибудь вождем не из его среды?

— Время покажет, — возразил Уот Тайлер с чувством собственного достоинства.

— Ты полагаешь, что мы находимся накануне восстания, не так ли?! — воскликнул Чосер, испытующе глядя на него.

— Нет, я этого не говорю, — ответил Уот Тайлер. — Я утверждаю только, что народ решился добиться, чтобы требования его были выслушаны.

— А я снова повторяю тебе, что добиться этого для народа может только герцог Ланкастер.

Уот Тайлер покачал головой.

— Народ не доверяет и боится измены, — сказал он. — Он думает, что герцог воспользуется им, как орудием для своей собственной цели, и, достигнув ее, пожертвует им.

— Восстание без его поддержки будет тотчас же подавлено! — воскликнул Чосер.

— Не думаю, — возразил Уот Тайлер.

При этом разговоре все время присутствовал тайный свидетель, подслушивавший их беседу. То был сборщик податей, тихонько последовавший за ними с лужайки и спрятавшийся за соседним деревом. Ни одно слово, сказанное обоими собеседниками, не ускользнуло от острого слуха Шакстона. Полагая, что он услышал достаточно, он приготовился теперь уходить.

«Как хорошо я сделал, что последовал за ними! — думал он. — Я узнал чрезвычайно важную тайну, которую могу с большой выгодой для себя открыть Совету. Очевидно, готовится народное восстание. Уот Тайлер замешан в нем; а теперь оказывается, что Чосер также причастен к делу, если только, как я давно подозревал, он — не один из главных зачинщиков. Обоих следует схватить. Вот посоветуюсь с мессером Венедетто. Впрочем, нет! Это неразумно: если он возьмет дело в свои руки, я потеряю награду. Нужно действовать осторожно. Что, если я пошлю гонца прямо к лорду мэру и к сэру Филпоту? Да, я так и сделаю. Найти бы только надежного гонца! Но тсс… Я слышу шаги… Кто-то идет в эту сторону. Нужно уходить».

И он бесшумно прокрался в чащу деревьев, совершенно скрываясь из виду двух приближавшихся лиц.

Глава XV

ЧОСЕР И ЭДИТА

Шаги, встревожившие шпиона, принадлежали Эдите и ее матери, которые возвращались из часовни. Уот Тайлер указал на них поэту. Но это было излишне, Чосер тотчас же догадался, кто они, узнав хорошенькую девушку. Увидя кузнеца, женщины, со своей стороны, ускорили шаги, но, подойдя, остановились в некотором расстоянии, ожидая, пока он подзовет их. Пристальный взгляд Чосера не испугал молодой девушки, она только немножко смутилась, и ее щеки зарделись румянцем. Но Чосер ничем не выдал того, на какие мысли навело его это быстрое, но пристальное изучение ее лица.