Бессмертная жена, или Джесси и Джон Фремонт

Джесси видела, что ее муж непреклонен: он не снимет своей кандидатуры, не пойдет на сделку. Сотню раз он говорил ей, что уверен в своей победе. Она понимала, что у него были все основания распрощаться с идеализмом и согласиться с тем, что цель оправдывает средства. Однако и она сама оказалась в таком же сложном положении, как в 1856 году, когда Джон сказал ей о выдвижении его кандидатуры демократами: она хотела стать первой леди, но не ценой одобрения рабства; теперь же больше, чем когда-либо, ей хотелось попасть в Белый дом. Но если есть риск подорвать республиканскую партию, посадить демократа в кресло президента, кончить войну умиротворением, оставляющим незыблемым рабство, не слишком ли это дорогая цена за успех? В 1856 году они одержали в пользу идеализма две победы; она считает, что они должны выиграть еще одну.

В начале сентября Джесси поехала в Эймсбери для встречи с Джоном Уитьером. В свои пятьдесят семь лет стройный, с темными проницательными глазами Уитьер стал в физическом и моральном смысле жертвой толпы, преследовавшей его за фанатическую верность делу отмены рабства. Его поэзия была пронизана глубоким религиозным убеждением, но это не мешало ему использовать свой практический опыт политического агитатора и основателя республиканской партии. По мнению Джесси, человек, редактировавший газеты, выступавшие против рабства в сороковые годы, опубликовавший в 1846 году проникновенные стихи «Голоса свободы», мог дать ей разумные советы. Холостой Уитьер жил в одиночестве в небольшом, увитом плющом домике, он непрестанно работал, насколько позволяло ему слабое здоровье, с тремя музами своей жизни: поэзией, политикой и свободой.

— Я приехала узнать: что вы думаете о политическом положении, мистер Уитьер? — спросила она. — Мне известно, как страстно вы поддерживали генерала Фремонта.

Уитьер задумался на минуту, убирая стопки старых газет и журналов с целью освободить для Джесси место на плетеном кресле перед камином. Налив две рюмки шерри и усевшись у ее ног на подушечку, он ответил:

— Я все еще поддерживаю генерала, но считаю, что выдвижение его кандидатуры от третьей партии будет роковой ошибкой.

— Почему вы так думаете?

— Потому что единственным следствием явится избрание генерала Макклеллана и компромисс с Югом; мятеж не будет подавлен, рабство останется неприкосновенным, и тысячи жертв окажутся напрасными.

— Мой муж думает, что сможет выиграть…

Уитьер энергично покачал головой. Он встал и посмотрел на нее добрым взглядом.

— Нет, увы, дорогая миссис Фремонт, поверьте мне. Я первый отстаивал бы его кандидатуру, если бы считал, что у него есть шанс. Но такого шанса нет. Если генерал будет настаивать на выдвижении своей кандидатуры, то он поможет Макклеллану нанести поражение республиканцам, и публика истолкует, что он руководствовался личной злобой против Линкольна и желанием отомстить. Для страны последствия будут ужасными. У президента Линкольна столько обязательств в отношении войны, борьбы за Союз и за свободу, что мы не можем менять коней на переправе. Я очень хорошо знаю, как глубоко верит генерал Фремонт в дело Союза и свободы и как много он страдал во имя этого. Он должен принести еще одну жертву — отозвать свою кандидатуру и помочь Линкольну в переизбрании.

— Это горькая пилюля.

— Ему приходилось и ранее их глотать. Вы пришли ко мне за откровенным мнением: народ хочет переизбрания Линкольна.

— Вы уверены, что генерал Макклеллан не выиграет?

— Не выиграет, если генерал Фремонт снимет свою кандидатуру.

Джесси разгладила складки своего длинного бархатного платья, затем отбросила прядь волос, упавшую на лоб:

— Спасибо, мистер Уитьер, за вашу откровенность. Вы вооружили меня средством убедить генерала Фремонта отозвать свою кандидатуру.

Глаза пожилого мужчины выразили признательность.

— Вы окажете нашей стране большую услугу, миссис Фремонт.

Она возвратилась в Нью-Йорк. Когда она рассказала Джону о беседе с Джоном Гринлифом Уитьером, он мрачно спросил:

— Итак, вы оба убеждены, что у меня нет шансов?

— …У тебя великий шанс: ты можешь доказать свою веру в республиканскую партию, отказавшись помочь ее поражению; ты можешь доказать, что ты всегда стоял за Союз.

— Но разве ты не видишь, — воскликнул Джон, — что, снимая свою кандидатуру сейчас, я поддерживаю человека, сместившего меня с поста командующего, отстранявшего меня от поста в армии и правительстве? Ты просишь меня подставить другую щеку!

Она мысленно поискала более убедительный довод:

— Разве не ты учил меня, что сражение, проигранное в начале, может обеспечить выигрыш всей кампании в конце? Ты проиграл битву за Белый дом в 1856 году, но помог создать республиканскую партию. Ты потерял сто дней в Миссури, но внес свой вклад в военную победу. Отозвав свою кандидатуру и оказав помощь Линкольну ради его победы, ты проигрываешь еще одно сражение, но упоминание о твоей кандидатуре уже привело к важным результатам: Линкольн вынужден занять более сильную позицию против рабства; он предложил Монтгомери Блэру выйти в отставку и вышвырнул южных умиротворителей из своего кабинета; республиканская платформа практически скопирована с платформы, которую ты одобрил, принимая выдвижение твоей кандидатуры радикалами.

Джесси налила себе стакан воды из графина, стоявшего сбоку на столе, и продолжала излагать свое мнение низким и звучным голосом:

— Я верю, Джон, что, отказавшись принять выдвижение своей кандидатуры демократами, ты помог появлению республиканской партии, и это было куда более важным, чем все сделанное Джеймсом Бьюкененом в Белом доме с 1856 по 1860 год. Твоя прокламация об освобождении рабов породила такое общественное движение в пользу эмансипации, что Линкольн был вынужден в прошлом году пойти на такой же шаг; твое нынешнее требование о свободе для всех негров и более энергичном ведении войны приведет и к тому, и к другому. Ты добился замечательных результатов, мой дорогой, и они могут оказаться более важными по сравнению с тем, что свершит Линкольн в Вашингтоне следующие четыре года. Быть может, твоя роль в жизни, Джон, заключается в том, чтобы проигрывать начальные битвы и закладывать основу для конечного триумфа твоего дела.

Несколько минут Джон хранил враждебное молчание. Затем он положил свои руки на ее плечи и слегка потряс ее. С грубостью, маскировавшей любовь, он проворчал:

— Теперь, когда ты представила меня таким героем, могу ли я отказаться снять свою кандидатуру? Возьми карандаш и бумагу, мы напишем заявление для печати, объявляющее о снятии моей кандидатуры.

Генералы Грант, Шерман и Шеридан обеспечили в конце концов триумфальные победы Союза; президент Линкольн был переизбран. В начале весны 1865 года генералы Конфедерации Ли и Джонстон сдались Гранту, и с войной было покончено.

Теперь, когда исчезли препятствия, мешавшие строительству железных дорог, Джесси стала сторонницей вложения средств семьи — около двухсот тысяч долларов — в строительство железных дорог Канзас — Пасифик и Миссури — Пасифик. Нацеливаясь на дорогую ему Калифорнию, Джон продал имевшиеся у него акции двух частично проложенных железнодорожных линий и приобрел акции намеченной к строительству линии Мемфис — Эль-Пасо, которая получила от законодательного собрания Техаса около восемнадцати миллионов акров отчужденной земли. Затем он купил землю для конечной станции в Сан-Диего и составил планы железной дороги Сан-Диего — Форт-Юма. Джесси доставляло большое наслаждение наблюдать за активными действиями мужа: смело и решительно он отстаивал планы прокладки железных дорог через Скалистые горы. В пятьдесят два года борода и шевелюра Джона стали седыми, но он по-прежнему производил приятное впечатление, как накануне их свадьбы, когда мистер Криттенден назвал его «самым красивым офицером, когда-либо маршировавшим по улицам Вашингтона».

Если четыре года войны были напряженными, то годы с 1865-го по 1870-й — спокойными и казались Джесси самым чудесным периодом в ее жизни. Решив, что подходит старость, она наслаждалась мирной жизнью, старалась сделать свой дом приятным для семьи и друзей. Она думала о том, как была бы довольна мать, увидев ее живущей во многом в духе Черри-Гроув, ставшей наконец «прекрасной леди», какой ее так старалась сделать мисс Инглиш. Она грустила о потере Блэк-Пойнта, и Джон настаивал, что наряду с городским домом им следует иметь поместье, где они могли бы наслаждаться природой, которая их так очаровывала в Сан-Франциско. Правительство еще не возместило сорок две тысячи долларов за собственность, отобранную у них в Сан-Франциско, но, став миллионерами, Джесси и Джон Фремонт не считали это трагедией.