На грани веков

Уже в первое десятилетие после вступления в литературу А. Упит создает романы «Новые истоки» (1907), «Женщина» (1910), «Золото» (1914), сборник новелл «Маленькие комедии» (1909–1910) и другие произведения, в которых латышские читатели встретились с небывало острым и прозорливым изображением капиталистических отношений, разоблачением классовых основ общества. С произведениями Упита латышская литература включилась в решение круга проблем, волновавших всю прогрессивную мировую литературу начала века. В них писатель утверждал новый, социалистический идеал человеческих отношений.

Первые произведения писателя свидетельствовали о талантливо воспринятых и преломленных на латышской почве традициях критического реализма XIX века.

Как и у любимых русских классиков Гоголя и Чехова, в первых рассказах Упита читатель сталкивается с обыкновенными, ничем не выделяющимися людьми, с грустной иронией следит за их мелкими житейскими невзгодами. Это мир «Маленьких комедий», где впервые проявляется психологизм творчества писателя, его умение во внешне незначительном эпизоде раскрыть характер, даже создать тип.

Во всем творчестве писателя прослеживаются две существенные линии: стремление как можно глубже проникнуть в мир отдельного человека, интерес к анатомии личности и тяга к эпически широкому охвату событий жизни народа, создание портрета толпы, массы.

Первая линия наиболее полное воплощение получила в новеллах писателя. А. Упиту принадлежит ряд сборников новелл, каждый из которых содержит произведения, объединенные какой-то одной проблемой. Значительное место в творчестве писателя новеллистика занимала в 20-е годы, когда были написаны и изданы такие сборники, как «Битва ветров» (1920), «Щепки в омуте» (1921), «За вратами рая».(1922), «Метаморфозы» (1923), «Голая жизнь» (1926), «Рассказы о священниках» (1930). Порою основная проблема, волнующая писателя, отражена уже в названии сборника. Так, в книге новелл «Голая жизнь» человек поставлен перед лицом смерти, в центре каждой новеллы — борьба между жизненным инстинктом и человеческим духом, стремящимся победить страх смерти. Писатель показывает, как проявляет себя человек в такую минуту в зависимости от характера, убеждений, умения владеть собой. Его герои, борцы за свободу, революционеры самых различных народов и эпох, силой своего духа заглушают в себе инстинкт страха, предпочитают лучше умереть с поднятой головой, чем жить недостойно человека.

Упита часто упрекали в рационализме, в слишком большой приверженности суровому реализму. Да, писатель не принимал эстетики романтизма, считая, что правда жизни выше всяких романтических взлетов. Но его реализм не был сухим, лишенным поэзии. Это был одухотворенный реализм, которому подвластны и воспроизведение психологии крупных массовых движений, и проникновение в тончайшие движения простой, страдающей человеческой души. Причем в зрелых произведениях писателя глубина психологического изображения достигается не за счет внутреннего самораскрытия героев. Упит сохраняет определенный барьер между собой и героями своих произведений, в манере, близкой к чеховской, стремится дать понять читателю, что творится за этим барьером, с помощью характерных деталей, моментов внешнего поведения.

В новеллистике Упита в полной мере раскрылся его талант сатирика. Многочисленные новеллы, изображающие пустую, бездуховную жизнь мещанских, мелкобуржуазных кругов, принадлежат к лучшим страницам латышской критической прозы. В двадцатые-тридцатые годы писателя обвиняли в желчности, преувеличенно критическом отношении к действительности. Борясь за революционные идеалы, он был беспощаден к буржуазному обществу, его укладу, его лживым принципам. Формулируя свои взгляды на призвание писателя в капиталистическом мире, А. Упит подчеркивал: «…первая и главная задача настоящего художника — показывать отрицательное, так как только в борьбе с ним и через него создается ощущение возможного будущего, которое еще нужно создать и завоевать» [16].

Упит был разносторонне одаренным писателем. Большой вклад он внес и в латышскую драматургию. В его литературном наследии встречаемся и с комедией, и с драмой, и с трагедией. С 1911 по 1914 год он написал трилогию пьес — «Голос и отголосок», «Один и многие», «Солнце и мгла», — в которой впервые в латышской драматургии на сцену были выведены рабочие, основой драматургического конфликта стали конкретные проблемы революционной борьбы пролетариата. Эти произведения, во многом перекликающиеся с пьесами М. Горького «Мещане» и «Враги», — в творчестве писателя один из поворотных пунктов к искусству социалистического реализма. В них большое место занимают такие характерные для всего творчества А. Упита проблемы, как значение и место отдельного человека в революционной массе, сущность ренегатства людей, на какое-то время примкнувших к революции. К вершине творчества следует отнести трилогию исторических трагедий: «Мирабо» (1926), «Жанна д'Арк» (1930) и «Спартак» (1942), в которых проблема взаимоотношений исторического героя как отдельной личности и народных масс решалась на широком историческом материале разных эпох и народов.

Но, пожалуй, полнее всего А. Упит проявил себя в жанре романа. Он был мастером монументальных романов, почти все его произведения этого жанра тяготеют к эпопее. Некоторые романы, вначале написанные как отдельные произведения, впоследствии были объединены в циклы, которые охватывают значительные исторические периоды народной жизни. Так, например, создавался цикл «Робежниеки» (1907–1934), задуманный и осуществленный вначале как трилогия, а в законченном виде включивший в себя шесть романов. В этом цикле, особенно в романе «Северный ветер» (1921), написанном в тюрьме буржуазной Латвии, куда писатель был брошен после возвращения из Советской России в 1920 году [17], нарисована широкая, до сих пор непревзойденная картина революции 1905 года в Латвии, создан реалистический образ революционного борца Мартыня Робежниека, который стоит в ряду таких героев социалистической литературы XX века, как Павел Власов М. Горького, Пелле-завоеватель М. Андерсена-Нексе и др.

Откликаясь на выход романа «Северный ветер» на чешском языке, газета «Руде право» в 1975 году писала, что он «…занимает почетное место в ряду социальных романов мировой литературы». Среди таких произведений это одно из первых многоплановых эпических полотен, основным героем которого становится сам народ в эпоху исторических переломов. Особенностью и этого, и других романов А. Упита было обращение к судьбам крестьянства в эпоху революции.

По проблематике, высокому накалу трагизма в изображении эпохи «Северный ветер» можно сравнить с эпопеей М. Шолохова «Тихий Дон», где на своеобразном материале казачьей среды также решалась проблема исторического перелома в жизни крестьян.

Роман открывается панорамной картиной рабочего митинга на окраине Риги. Уже на первых страницах возникает образ северного ветра, сквозным мотивом проходящий через всю книгу. Революция и ветер, встречный, злой, пронизывающий. Но он неспособен воспрепятствовать бурливому прибою толпы, наоборот, прибой весело вскипает, подгоняемый снежными вихрями. В этой картине А. Упит мастерски рисует вдохновенный подъем масс, когда каждый, кого захватывает революционная волна, чувствует себя живой каплей, которая вместе с другими несется и вздымается ввысь.

И совсем иначе мотив ветра звучит тогда, когда писатель обращается к лихой године кровавой, беспощадной расправы, последовавшей за всеобщим подъемом. Теперь это злая стихия, со свистом проносящаяся по голым, ничем не защищенным полям, сеющая уныние и безнадежность.

Основное содержание романа связано именно с временным отступлением, подавлением революции, когда по городам и весям Латвии свистели казацкие шашки и нагайки, каждого, кто участвовал в революционных событиях, преследовала пуля, ждал трибунал — суд скорый и неправый, когда сотни безвинных людей только по подозрению в симпатиях к революционерам томились в сырых погребах помещичьих имений.