Джебе - лучший полководец в армии Чигизхана

– Хорошо, – кивнул головой Темуджин. – Хорошо сказал, – и заключил: – Основное вы поняли. Мне не нужны меркиты. Я хочу знать дорогу к последнему морю, о том, что там находится, и о тех людях, которые живут на его берегах. О вашем задании больше никто знать не должен.

Командиры понимающе кивнули головами.

Ранним, морозным утром на большое селение меркитов, которое раскинулось у высокого берега, покрывшейся молодым льдом, Селенги, налетели тумены Джебе, Субудея, и полк Джучи. В считанные минуты воины разодрали кошмы юрт железными кошками. А выбегающих на мороз полуголых мужчин, женщин, стариков и детей нещадно били кистенями и секли мечами.

Когда взошло солнце, от селения остались одни развалины и многочисленные дымы, вьющиеся из очаговых ям. Согнав оставшихся в живых, трясущихся от страха и холода, даже, боящихся кричать или просить пощады, меркитов, Субудей громко сообщил, что все мужчины, головы которых выше тележной оси, будут убиты.

Тут же нукеры стали подтаскивать к арбам в центре селения мужчин и мальчиков, под медленно падающими крупными хлопьями снега, примеряя их к колесным осям. На вытоптанный копытами грязный снег полетели головы, оказавшиеся лишними. Полилась алая дымящаяся кровь.

Чиркудай смотрел на это бесстрастно, хотя в детстве именно таким образом его лишили дома и родителей. Но он воспринимал далекое прошлое как чужое, бывшее не с ним. И Чиркудай еще раз убедился, что он стал совершенно другим. Беззащитный мальчик потерялся где-то в бездне прошлого.

Согнав оставшихся женщин и маленьких детей в кучу, Чиркудай приказал им впрягать коней и лошадей в арбы, и двигаться на юго-восток, в Каракорум. При этом он строго смотрел на Джучи. Принц был сильно расстроен и, не выдержав жестокости, резко махнув рукой своим нукерам, чтобы они исполняли приказы туменного, а сам помчался в снежную степь. Субудей неодобрительно покряхтел, покачал головой, и, подъехав к воинам полка Джучи, распорядился:

– Последняя тысяча полка поможет меркитам составить обоз, и будет сопровождать его до Каракорума. Когда доберетесь домой, идите к Великому хану, и расскажите ему всё, – со свистом взмахнув над головой нагайкой, он скомандовал своим тысячам двигаться дальше, на запад от Селенги, вслед за, уже скрывшимся в снежной пелене, туменом Чиркудая. Им предстоял переход по молодому льду широкой реки.

Через час на вытоптанной до черноты площадке, недавно бывшей селением, остались лишь раздетые нукерами трупы, на головы которых из белой круговерти ссыпались крикливые вороны. А из чащи стали выныривать светло-серые волки и, настороженно поворачивая уши, вслед за удаляющимся гулом копыт злых монгольских коней, с опаской, прижимаясь к снегу, стали приближаться к ещё не остывшим телам убитых. Пир в голодное зимнее время для хищников был обеспечен.

Слух, о походе воинов Чингизхана на меркитов, распространился быстро. До самых алтайских хребтов, двум туменам и полку, не встретился ни один меркит. Им не встречались даже местные племена, напуганные рассказами беглецов о зверствах нукеров. Люди попрятались в леса. Монголы находили лишь места их стоянок и поспешного бегства, да свежие могилы умерших, вдоль дороги. Но живых не встречали. Джучи был рад, что поход проходит без излишнего кровопролития.

За Алтаем, среди заиндевевших от мороза сосновых веток, появились неизвестные лесные люди, не похожие ни на монголов, ни на меркитов. Они не подходили, издали махали руками, стараясь привлечь к себе внимание. Чиркудай приказал нукерам позвать вождей этого племени. Через некоторое время подошли старики и назвались киргизами, а потом попросили взять их в свое войско.

– Нас мало, – доверчиво говорил старый вождь. – На нас напали найманы и почти всех перебили. Сейчас мы бежим, не знаю куда, совсем как меркиты.

Меркиты пролетели мимо, словно птицы, и даже не успели сказать, от кого они убегают. Но отобрали у нас стрелы для луков. Теперь пришла наша гибель. И если вы нас не возьмете... – вождь тяжело вздохнул: – Меркиты сожгли наши деревянные дома. В лесу зимой дом не построишь. Только летом. А зимой без дома – смерть.

Мы медленно движемся на юг, и воевать ни с кем не хотим. Но если пойдем с вами, то будем воевать. Может там, где прячется солнце, мы найдем себе новое место. Здесь плохо жить. Меркиты пронеслись, как ураган, и угнали наших оленей, отняли шубы. Нам приходиться всё время скрываться. Они злые люди.

– Ты думаешь, что мы добрые? – хрипло засмеялся Субудей.

– Вы ничего у нас не берете и первые, кто выслушал нас. Остальные сразу нападают...

Чиркудай не сказал ни слова, молчал, ожидая решения Джучи. Вождь киргизов, поняв, что главный среди монголов этот молодой. Поэтому он с напряжением стал смотреть на него.

Джучи помедлил, взглянул на своих суровых учителей, и кивнул головой.

– Согласен, – отозвался Субудей.

– Не возражаю, – подтвердил Чиркудай.

И только тогда Джучи сказал седому и морщинистому вождю:

– Можете присоединяться к нам.

Вождь был в недоумении, увидев, как молодой господин сначала спрашивает разрешение на ответ у своих слуг, а потом говорит. Однако не придал этому значения и радостно закивал головой.

– Но вы будете ехать на своих конях, – предупредил вождя покалеченный командир. – И если отстанете – мы вас ждать не будем.

А другой командир, с жёстоким лицом, и седой прядью в чёрных волосах, твердо сказал:

– Во время сражения, вы должны быть в первых рядах. Если струсите – будете убиты.

Вождь испугался, но, решившись, пробормотал:

– У нас мало коней. На них едут только дети и старики. Остальные идут пешком.

– Все равно, вы должны показать, что с нами, а не около нас, – жестко заявил Джебе и, посмотрев на своего заместителя, приказал:

– Дай им меркитских коней. Но только тем, кто может сражаться.

Вождь покорно поклонился и отошел к своим людям, толпившимся на опушке леса.

Киргизов оказалось чуть больше двух тысяч. У них действительно было мало коней и совсем не было арб. Джучи распорядился своей волей отдать им несколько десятков арб. Субудей и Чиркудай не возражали.

Поход продолжился. И когда тумены спустились с обдуваемых ледяными ветрами хребтов Алтая в обширную низину, где обдирал кожу, будто шершавый камень, стылый тягун, на них попытались напасть из засады отряды меркитов. Но разведка их обнаружила заранее, и поэтому внезапности не получилось. Зато Чиркудай и Субудей увидели, как старались киргизы, желая показать свою преданность войску. Их погибло около трехсот человек. Монголы не потеряли ни одного нукера.

– Совсем не умеют воевать, – проворчал Субудей, стоя рядом с Чиркудаем и наблюдая, как киргизы обирают мертвых.

– Охотники, – высказал свое мнение Чиркудай. – Не умеют ходить строем. Кроме лука и рогатины, другого оружия не знают. Нет дисциплины.

– Они нам не нужны, – бросил Субудей.

– Ещё немного и скажем, чтобы они уходили, – согласился Чиркудай.

После этого налета, был собран ещё один караван, и с тремя сотнями, из полка Джучи, отправлен, в уже далёкую, Монголию.

– Так далеко мы ни разу не ходили, – ворчливо сказал Субудей, и тронул коня с холмика. За ним, влекомая двумя громадными серыми тяжеловозами, грузно покатилась по сугробам его железная колесница, выплёвывая серый печной дым из железной трубы на крыше. В колеснице была маленькая китаянка. В колеснице, через день, спал Субудей. Следом двинулись тысячи его тумена.

Тумен Чиркудая двигался в стороне. Он приказал своим командирам идти параллельным курсом, чтобы корпуса не мешали друг другу. А далеко впереди, нукеры Джучи, прокладывали дорогу, и проводили веерную разведку. Киргизы, заметив, что монголы уходят, засуетились, стали быстро хватать, что попало, на ходу бросая вещи в арбы. Их никто не ждал. На них просто не обращали внимания.

Погоня длилась второй месяц. Лишь изредка происходили стычки с отставшими, а вернее, с выбившимися из сил ранеными и отощавшими от недоедания меркитами.