Битва железных канцлеров

и, где офицерский корпус был пропитан интригами, кляузами, доносами и завистью к ближнему своему. Для помощи фельдмаршалу были приданы два венских "гения" - граф Крисман и барон Геникштейн, которые не столько боялись прусской армии, сколько трепетали при мысли, что в Шенбрунне их могут раскритиковать. Бенедек велел стянуть силы к Кенигсгретцу, лежавшему напротив деревни Садовая. Осмотревшись, он послал телеграмму императору: "Катастрофа неизбежна. Любой ценой заключите мир". Франц-Иосиф отстучал ответ: "Не могу. Если отступление, так отступите в порядке". Перед отходом Бенедек устроил солдатам ночевку; на рассвете его разбудили словами:

- Кажется, нам не отвертеться от сражения... Бенедек поскакал в деревню Липа, чтобы с ее горушки видеть поле битвы. Здесь случилось то, чего, кажется, он и сам не ожидал: до двух часов дня Бенедек был победителем самого Мольтке, а потом его солнце закатилось... Между Садовой и Кенигсгретцем разрешался столетний спор среди немцев - кому из них владеть Германией? ..После битвы император сказал Бенедеку:

- У вас неприятная манера ведения боя. Напишите письменное заверение молчать до смерти о... Вы знаете, Бенедек, что я имею в виду! После чего ступайте под трибунал.

Это была жертва. Бенедек, умирая в горах Штирии, завещал жене, чтобы не вздумала украсить его могилу цветами. Чтобы над ним вытоптали даже траву. Чтобы на кресте не было никакой надписи. Он просил посадить колючий стебель репейника!

***

А старого хрыча под Садовой было не узнать; в странном возбуждении Вильгельма I проявилось что-то ненормальное. Сидя верхом на кобыле по кличке Веранда, король много кричал, когда надо и не надо, обнажал саблю, с поцелуями и слезами прикладывался к знаменам полков и требовал жертв во имя монархии. Один полковник был ранен четырежды, и кайзер четыре раза пинками заталкивал его, истекавшего кровью, обратно в самое пекло боя.

- Трус! - кричал он ему с высоты Веранды. - Если ты наклал в штаны, так привяжи себя к лошади и умри за меня...

Возле короля собралось великолепное трио: грубый и лукавый Бисмарк с порцией яда, молчаливый и внешне безучастный Мольтке с подзорной трубой, упрямый и безжалостный Роон с картой в руках... За Кенигсгретцем виднелась Эльба, дальше леса Хлума и болота Быстрицы, а косой дождь прибивал пороховой чад к распаренной земле. Драгомиров курцгалопом поспевал за прусским штабом. После удара шпорой лошадь под ним дала резкую "лансаду" и вынесла всадника вперед... Вблизи взорвалась бомба, и королевский рейткнехт (полевой конюх) сразу осмотрел Веранду со всех сторон - нет ли у нее царапин? В этой обстановке совершенно неуместной выглядела фигура Бисмарка в белой фуражке; за, спиною президента болтался мешок с романами - от бессонницы.

Драгомиров слышал, как Мольтке напомнил королю:

- Время подойти армии вашего сына-кронпринца... Сейчас должна сработать немецкая пунктуальность! Ровно в два часа дня, как и запланировано, под проливным дождем, по размытым дорогам, Силезская армия,