Солдат удачи. Исторические повести

—

Может, и пошлют, — улыбнулся полковник. — Очень даже воз­можно. Да полк спасать всё равно нужно.

Когда все собрались, полковник приказал построить людей и вышел на крыльцо.

—

Товарищи бойцы! — он говорил громко и уверенно. — Немцы ударом вдоль узкоколейки отрезали нас от основных сил. Но мы про­рвём окружение и выйдем к своим!

Предстоит тяжелый марш, а потом бой. Немцы нас не ждут. По­дойдём тихонько, ударим внезапно, они и не устоят. — Лазарьянц вздох­нул. — Кто отстанет, считай, погиб.

Полковник шёл первым. Лошадей вели в поводу — темень, дождь, пудовая грязь на сапогах. По дну оврага — ледяная вода, где по щиколотку, а где и по пояс.

Три вёрсты показались Якову вечностью. Он промёрз насмерть. Зуб на зуб не попадал. «Сейчас рухну! — думал он. — Не могу больше!»

Но все шли, шел и Яша. Однако вот и конец оврага. Горленко уже ждал их:

—

Один пулемёт на насыпи слева, вон там. Второй правей, мет­рах в ста.

Матерясь шепотом, где волоком, где на руках солдаты подняли наверх пушки.

—             

Орудия на прямую наводку!

У пологого склона оврага капитан Козлов строил первый эскад­рон к атаке.

—             

Сабли наголо!

Яков, с трудом сгибая замёрзшие ноги, влез в седло. Грохнул пу­шечный выстрел. Второй. Третий.

—             

Ура!

Эскадрон поскакал в атаку. Яшка гнал Весту следом, с поднятой шашкой, как в кино стараясь не отстать. Немцы стреляли, но пуле­мёты было уже не слышно.

Вдруг Веста оступилась в яме и тяжело рухнула набок. Яшка по­пытался не попасть под упавшую кобылу, но левую ногу зажало. До чего ж он испугался!

—

Только бы вылезти! Только не остаться здесь, в поле, одному, — повторял Яша.

Извернулся, цепляясь за прошлогоднюю траву, вытащил ногу из сапога. Встал, шатаясь. Попробовал идти. Нога жутко болела, но вроде не сломана.

Саблю в темноте Яша, конечно, не нашёл. Впереди стреляли. А он хромал по мёрзлой степи в одном сапоге. Шел и молился:

—             

Только бы не упасть! Только бы дойти до своих!

Мамин тёплый носок немного грел закоченевшую ногу.

Но вот, наконец, и насыпь. На рельсах стоял Сашка Горленко.

—             

Давай живей, братья-славяне! — подгонял он отставших. Заме­тил Яшку, обрадовался: — Лейтенант! Молодец. Не ранен? Сапог поте­рял — не беда. В первом бою и не то бывает. Васька! Найди лейтенанту пару сапог с дохлого фрица. Смотри-ка! Вон и твоя Веста бредёт! Ум­ница старушка. Нашла хозяина.

До чего противно и стыдно было обувать изношенные сапоги с убитого немца, да что делать.

Подбежал вестовой:

—             

Товарищи командиры! К полковнику!

Отряхивая с шинели грязь и глину, Яков пошёл. Нога вроде уже не болела.

Лазарьянц собрал командиров вокруг карты.

—             

Капитан Козлов, потери подсчитали?

—             

В эскадроне пятеро раненых. Двое тяжело.

—             

Ясно. Горленко, пулемёты на флангах выставил? Поторопите отставших. Надо нам добраться до леса, пока не рассвело, пока немец не очухался.

Лазарьянц повернулся к Якову:

—             

Мы пойдём через лес вот по этой дороге. Езжайте вперёд, лей­тенант, предупредите своих, чтоб нас по ошибке не перестреляли. И

постарайтесь связаться с Николаем Иванычем.

К весне наше контрнаступление выдохлось. Кончались резервы. Ката­строфически не хватало мин и снарядов. Как наступать, имея по десятку вы­стрелов на орудие? Но Сталин требовал:

«Не давать врагу передышки! Вперёд! Любой ценой!»

Кавполк Лазарьянца отправили в рейд по немецким тылам подо Ржевом. Фронт за ними сомкнулся, и полк остался без снабжения. Ге­нерал Потапов обещал регулярно присылать боеприпасы по воздуху. Но, то ли забыл, то ли самолётов под рукой не оказалось. Снаряды скоро кончились.

А по пятам кавалеристов уже шла полицейская дивизия СС, от­резая полку все пути на восток, к фронту. Пришлось уходить на запад. Выручали партизаны. Дважды они выводили полк из окружения бо­лотными тропами.

Один раз повезло: наткнулись в лесу на артиллерийский склад, брошенный при осеннем отступлении, — восемнадцать ящиков снаря­дов, тех самых, трёхдюймовых. Правда, мин почти не осталось, их пар­тизаны разобрали раньше.

Ожили наши пушки! После жестокого боя Лазарьянц в третий раз вырвался из немецкого кольца и увёл полк на север, в густые твер­ские леса. В этом бою оторвало ногу лихому разведчику Горленко. Те­перь его везли в обозе с другими ранеными. Голодные кони едва шли. Фураж тоже кончился, а молодой травки всё ещё не было.

После тяжёлого ночного марша Лазарьянц вызвал Яшу к себе. Полковник, как всегда, сидел над картой.

—             

Посмотрите, Яков Израилевич. Если сможем пройти вот этим маршрутом, то выйдем к Волге. А за Волгой — наши! Думаю, немцев в этих лесах нет. Но пройдём ли мы болото? Возьмите ребят из взвода Горленко и попытайтесь найти подходящую тропку. Помните, нужно вывезти и раненых, и пушки. К вечеру жду вас с добрыми вестями.

Целый день Яков с тремя разведчиками колесил по лесу. Как назло, тропы либо исчезали в густой чаще, либо упирались в болото.

Наконец, повезло. По старой просеке разведчики дошли до оче­редного болота. Решили проверить. Метров сто шли по пояс в ледяной воде, но дальше неплохая лесная дорога вывела к Волге — и грунт не илистый: телеги с ранеными, да и пушки вполне пройдут. Впереди, на обрыве высокого берега, тянулась линия немецких окопов.

Разведчики тщательно отметили проходы вешками из молодых ёлок, чтобы ночью не сбиться с пути.

Полковник внимательно выслушал доклад Яши.

—             

Отличная работа, лейтенант! Благодарю за службу! — Лазарь- янц устало махнул рукой: — Сидите, Яков Израилевич! Можно не вска­кивать по стойке смирно. Я понимаю, что вы смертельно устали.

Но есть ещё одно дело, которое, кроме вас, некому поручить. Надо добраться до своих и предупредить о нашем прорыве. Без по­мощи с той стороны будет неизмеримо труднее! И раненых не выве­зем. Вы плавать умеете?

—             

Умею. Но не очень.

—             

Ваша Веста очень плоха. Возьмите моего Верного. Держитесь за луку седла, конь вас переправит. Поспите часа два и отправляйтесь.

Когда Яша проснулся, полк готовился к выходу. Полковник Ла- зарьянц подозвал лейтенанта:

—

Собрались? Попробуйте пройти к Волге по руслу лесной речки. Вечером над водой обычно туман. Надеюсь, он вас укроет. Зав­тра утром, в 8.00, пусть дадут три ракеты: две красных и зелёную, я буду знать, что вы дошли. Полк спрячем вот здесь, в километре от берега. Да, возьмите фляжку со спиртом. Вода ещё очень холодная. Согрее­тесь. Ну, с Богом! Постарайтесь доплыть живым! На вас вся надежда!

Полковник обнял

Яшу.

В сумерках, стараясь ступать как можно тише, Яша шел по руслу речки. Верного он вёл в поводу.

Справа, на высоком берегу, заиграла губная гармошка, слыша­лись голоса немцев.

«Совсем близко! Неужто заметят?» — подумал Яков, стараясь ды­шать потише, потом вошёл в воду.

Над рекой действительно стоял густой туман. Яше было холодно и мучительно страшно. Верный плыл ровно, спокойно выгребая к дальнему берегу. Яше осталось только покрепче держаться за луку.

События этой ночи он потом вспоминал какими-то клочками, обрывками. Помнил: очень боялся, что подстрелят наши, изо всех сил кричал:

—             

Свой! Свой! Не стреляйте!

В блиндаже командира батальона Яше дали стакан водки (про фляжку спирта лейтенант совсем забыл) и переодели в сухое. Потом повезли к генералу Антонову.