Секретная просьба (Повести и рассказы)

— Я по голосу кума признал, — даже сказал солдат.

Опять снарядил Сергей Муравьёв-Апостол разведку. Старшим послал офицера.

Через час офицер вернулся. А вместе с ним пришёл и солдат в егерской форме.

— Кум, кум! — закричал тощий солдатик. — Так и есть, не ошибся — кум!

— В лесу люди, это верно, Сергей Иванович, — доложил офицер. — Но не солдаты — крестьяне. Собралось их больше тысячи. (Это были крестьяне окрестных сёл. Узнав, что восстали черниговцы, они хотели примкнуть к солдатам.)

Доложил офицер и про егерей:

— Арестованы наши, Сергей Иванович. Солдат же, боясь возмущения, полковой командир срочно увёл на Сквиру.

— Так точно, — поддакнул кум. — Поручиком Вадковским с оным сообщением к вашей милости я и послан.

Офицер сделал паузу, переступил с ноги на ногу, глянул на Муравьёва-Апостола.

— Сергей Иванович!

— Что?

— Как быть с крестьянами? Может, призвать их для общего дела?

Солдатский кум оживился:

— Так-с точно. Они-с с удовольствием.

Не ответил ничего Сергей Муравьёв-Апостол. Лишь задумчиво глянул вдаль. Да и что бы он смог ответить? Поднимать на борьбу народ не входило в замысел декабристов. Так было на севере. Так было и тут — на юге.

Поручик Щепилло дружил с полковником Пыхачёвым…

И вот снова идут по снежным полям черниговцы. Шли на Мотовиловку. Потом на Белую Церковь. Повернули теперь назад.

Слева сёла вдали видны. Снег — впереди и справа. Ни души.

И вдруг за холмом верстах в двух, не более, зарябило от тёмных точек. Всмотрелись солдаты: люди, кони, а рядом пушки.

— Пыхачёв! Пыхачёв! — закричал Щепилло.

Приободрились черниговцы. Сразу теплее стало. Вверх полетели солдатские шапки. «Ура!» — понеслось по полю.

И правда, к черниговцам приближалась Пятая конно-артиллерийская рота. Этой ротой и командовал Пыхачёв.

Помнит Щепилло тот день. Было это незадолго до восстания декабристов. Собрались члены Южного тайного общества… Решали вопрос, кому и когда начинать восстание. Горячился тогда Пыхачёв:

— Никому не позволю раньше меня выступить за свободу отечества! Пятой конной роте такую честь. Пятой!

Членом тайного общества был не только один Пыхачёв, но и все остальные офицеры Пятой артиллерийской роты. Рота была надёжной.

Всё ближе и ближе подходят к черниговцам артиллеристы.

— Эх, молодец! Эх, молодец! — поминает Щепилло полковника Пыхачёва. Повернулся к Муравьёву-Апостолу: — Артиллеристы слово держать умеют!

И вдруг оттуда, от Пятой роты, летит команда.

— Стой!

Остановилась Пятая рота.

— К бою!

Развернули солдаты пушки.

— Слева первая начинай!

Гаркнула пушка. Взорвала картечью снег, за первой пушкой — вторая, третья…

Попятились черниговцы.

Не сразу понял Щепилло, в чём дело. А когда понял, выхватил шпагу:

— Изменник! Будь проклят!

Побежал он навстречу огню и картечи.

За залпом новый грохочет залп. Вот рядом картечь ударила. Рухнул на снег Щепилло. Выпала шпага, вонзилась в снег, как-то жалобно, тихо звякнула.

— Будь проклят! — успел простонать Щепилло.

Погиб Щепилло, не зная правды. Не был виновен ни в чём Пыхачёв. Ещё до того как рота вышла в поход на черниговцев, Пыхачёв был схвачен и брошен в тюрьму. Артиллерийской ротой другой командовал.

Разгромили пушки черниговцев. Захлебнулись в крови черниговцы.

Глава IV

ПОСЛЕ БОЯ. СНОВА БОЙ

Восстание против царя на севере и на юге было раздавлено. Начались аресты декабристов. Задержанных немедленно доставляли в Зимний дворец к царю Николаю I.

Вот схвачен Рылеев. Вот схвачен Каховский. Князь Трубецкой задержан. Штабс-капитан Щепин-Ростовский взят прямо в бою на Сенатской площади. В бою на юге взяты Сергей Муравьёв-Апостол и Михаил Бестужев-Рюмин. Арестованы Розен, Сутгоф, Панов…

Царские сыщики искали Александра Бестужева.

Александр Бестужев был не только гвардейским офицером, но и известным в стране писателем. Печатался он под именем Марлинский.

Ворвались сыщики в дом Бестужевых.

— Где Александр Бестужев?

— Нет Александра Бестужева.

Бросились к месту военной службы.

— Где Александр Бестужев?

— Нет Александра Бестужева.

Стали вспоминать жандармские офицеры, с кем Бестужев был близок, с кем находился в приятельских отношениях. Ездили на Мойку, на Фонтанку, на Васильевский остров.

— Где Александр Бестужев?

Сбились с ног царские сыщики, прибыли в Зимний дворец, докладывают:

— Нет Александра Бестужева.

— Разыскать! — последовал строгий приказ.

И снова по петербургским улицам, по разным домам, по офицерским квартирам и клубам забегали сыщики и жандармы.

— Где Александр Бестужев?

— Где Александр Бестужев?!

А в это время к Зимнему дворцу подходил офицер. Был он в полной парадной форме. В мундире, при сабле, в белых как снег рейтузах, на ногах сапоги драгунские. Шпоры на сапогах. Пересек офицер Дворцовую площадь. Быстрым шагом направился к Зимнему. Перед ним распахнули дверь. Офицер переступил порог и представился:

— Я — Александр Бестужев.

— По-рыцарски поступил сочинитель Марлинский, — доложили царю приближённые. — Явился, ваше величество, сам.

«По-рыцарски» ответил на это и царь Николай I. Приказал заточить Александра Бестужева в Петропавловскую крепость, в Алексеевский равелин.

Пронька Малов первым заметил тройку. Выскочила она из-за леса, птицей с бугра слетела. Тряхнув бубенцами, пронеслась перед самим Пронькой. Исчезла за поворотом.

«К Парам, в гости», — подумал Пронька.

Помчал по селу мальчишка:

— Тройка, тройка, а в ней военный!

Гадали тогда в селе, кто же приехал к барину. И к какому из них, к молодому ли, к старому?

А через час тройка неслась обратно.

И снова Пронька её увидел. А вместе с ним увидел тройку и бывалый солдат Гурий Донцов.

— Эка дела, — произнес Донцов. — И с чего бы?..

Объяснил он Проньке, что тройка была фельдъегерской, что в кибитке сидел жандарм. А рядом… Впрочем, молодого барина Пронька и сам разглядел. Умчал неизвестно куда жандарм молодого барина.

…1812 год. Русские войска отступают под ударами французского императора Наполеона I. В барском доме переполох.

— Никита! Никита! Никитушка!

Дворовые сбились с ног.

— Никита! Никита! Никиту-ушка!

Шестнадцатилетний Никита Муравьёв исчез из дому.

Через несколько дней младший брат Никиты — Александр признался: Никита бежал на фронт.

Никита Муравьёв сражался под Дрезденом, под Лейпцигом. Вместе с русскими войсками вступил в побеждённый Париж. В Париже он прожил несколько лет. Изучал здесь политику и историю.

В 1816 году вышла в свет большая работа историка Н. М. Карамзина «История государства Российского». Предисловие к этой работе кончалось словами: «История народа принадлежит царю».

«История народа принадлежит народу» — так ответил на слова знаменитого историка молодой офицер Никита Муравьёв.

Вместе с Кондратием Рылеевым Никита Михайлович Муравьёв был одним из главных руководителей Северного тайного общества. В день Декабрьского восстания на Сенатской площади его не было. Никита Муравьёв находился в орловском имении родителей своей жены. Сюда и примчался за ним жандарм.

Долго гадали в селе крестьяне, за что и куда увезли их молодого барина. Барин был добр, крестьяне его любили.

Вместе со всеми гадал и Пронька.

— Знаю, знаю! — кричал мальчишка. — К царю он поехал. На званый приём.

— Во-во — на приём названный, — усмехнулся солдат Донцов.

По всей России носились тогда фельдъегери. Хватали они декабристов.