Святополк Окаянный

Спать пришлось урывками, князь все время просил то пить, то укрыть теплее. Волчку пришлось еще дважды бегать к мочажине с корцом. Уснули, сморенные, уже на рассвете. А когда проснулись, пожевали сухарей и стали седлать коней. Однако князь уже не мог сесть на коня. Пришлось мечами вырубать жерди и изготавливать конные носилки.

Меж тем варяги, возглавляемые Эймундом Ринговичем, гнались за ускакавшим с поля боя князем Святополком.

— Надо было сразу, — упрекал Эймунда Рагнар. — Пока точили лясы с князем, он и утек.

Эймунд не оправдывался, понимая, что Рагнар прав. Он действительно после сечи подъехал к княжескому шатру. Ярослав сидел на коне, и первое, что спросил:

— Где Святополк?

— Утек, — отвечал Эймунд. — Утек как заяц.

— Почему позволил? — рассердился Ярослав.

— Он не спрашивал позволения, — обиделся Эймунд. — Вкруг него гридни дрались злее волков.

— Сколько с ним ускакало?

— А я знаю? Может, десять, а может, пять.

— Бери хоть сотню и гони за ним, пока не догонишь. Без него не ворочайся. Слышишь?

— Слышу, не глухой. Головы его будет довольно?

— Довольно. Ступай.

И вот Эймунд, собрав с полсотни своих товарищей, еще не остывших от сечи и рассчитывавших на передых, погнался за убегавшим князем. Подбадривал спутников:

— Тут не надолго, тут на час работы. Догоним, срубим башку, представим князю.

Однако чем дальше они углублялись в лес, тем меньше оставалось надежды на скорое завершение погони.

— Куда он делся? — дивились варяги.

— Куда он может деться? — Эймунд был тверд. — Скачет в Туров, свой бывший удел, там мать его сидит.

Ночевать пришлось в лесу, притомились кони, и Эймунд не разрешил костер разжигать, чтобы беглецы не увидели огня. Он все еще был убежден, что они где-то рядом, и даже пытался наслушивать их. Увы, дважды наслушал лишь шорох убегавших вепрей. Беглецы как сквозь землю провалились.

В Овруче, который они не должны были миновать, Эймунд заставил воинов обыскать не только дворец, но и весь город. Все жители, уже ранее испытавшие Эймундова лиха, в один голос твердили, что никакого князя они не видели и знать не знают.

— Значит, они проскакали стороной, — решил Эймунд.

— Они ж не дураки, — говорил Рагнар. — Хорошо понимают, что Овруч стал бы для них ловушкой.

— Ничего. Туров тоже неплохая ловушка.

Подкормив в Овруче коней и набрав с собой хлеба, поскакали на Туров. Спешили, спешили, надеясь нагнать беглецов в пути. Однако, доскакав в два дня до Турова, так никого и не догнали. Быстро миновали невеликий Посад. Ворота крепости были не заперты, мало того, одна половина створа была сорвана с петель: во всем чувствовались запустение и заброшенность.

Был ранний час, во дворце спали, из дворни бодрствовали повара, из поварни тянуло дымком.

По знаку Эймунда варяги окружили дворец, сам он поднялся на крыльцо, и тут перед ним появился седобородый старик, это был дворский Никита.

— Где князь Святополк? — спросил Эймунд.

— Святополк Ярополчич в Киеве, — ответил старик.

— Был в Киеве, — усмехнулся варяг, — а ныне должен быть здесь.

— Да нет же его, ей-ей, — перекрестился Никита.

— А мы проверим. — Эймунд обернулся. — Рагнар, Фост, Руалд, за мной. Обыскать весь дворец, все клети.

И, оттолкнув дворского, вошел во дворец.

— Там княгиня почивает, — пытался предупредить хоть вслед непрошеных гостей Никита.

— Княгиня нам не нужна, — отвечал Эймунд, даже не обернувшись.

Они шли по дворцу, громко переговариваясь, стуча сапогами, хлопали дверьми.

Арлогия, когда еще услышала топот множества коней во дворе, громкие голоса у крыльца, вскочила с ложа, оделась. Эймунд бесцеремонно распахнул дверь в опочивальню: княгиня уже стояла посреди комнаты, сцепив под грудью маленькие ручки и гордо откинув голову.

— Что вам надо? — спросила сухо, хорошо скрывая свой страх. — Кто вы?

— Я Эймунд Рингович, княгиня. А нужен нам ваш сын Святополк.

— Он в Киеве.

— Был, был, княгиня, в Киеве. А ныне сыночек твой в бегах, мать.

Арлогия не нашлась что сказать, страх за сына сковал ей все члены: «Господи, что с ним? Где он?»

— В Киеве теперь Ярослав, княгиня. Великий князь Ярослав Владимирович, — продолжал с плохо скрываемым злорадством варяг. — А Святополк бежал, мать, бежал как заяц и где-то, видать, залег. Но где?

Рагнар хотел войти и поискать в опочивальне, но Эймувд сам не пустил его, преградив путь рукой:

— Не надо. Княгиня не станет врать. Ведь верно ж, княгиня?

Арлогия не шевелилась и не отвечала, словно окаменела. Варяги ушли, и вскоре явился дворский.

— Прости, матушка княгиня. Налетели какие-то, нашумели, подавай им Святополка.

— Это варяги, Никита, из дружины Ярослава, — тихо сказала Арлогия. — Святополк, наверно, разбит, раз они ищут его. И ищут именно здесь.

— Что же делать, матушка?

— Тихонько, чтоб никто не знал, даже наши, пошли на Киевскую дорогу кого из надежных, пусть караулит там Святополка и предупредит, что в Турове ему появляться нельзя.

— Понял, матушка княгиня. Пошлю Кастуся.

— Пусть Святополк направляется в Польшу к Болеславу.

— А как с этими? С варягами-то?

— Куда деться, Никита. Корми их, корми злыдней. Голодом их не избудешь, беды добудешь.

Меж тем варяги расседлывали коней, заводили в денники, насыпали им овса, набирая без всякого спроса из ларя. Хозяйничали, как у себя дома.

Эймунд, поймав Никиту, теребя его за верхнюю петлю кафтана, наказывал:

— Раз ты тут хозяин, вели поварам кормить моих воев. Понял?

— Понял, господин. Припоздал ты… как тебя?

— Эймунд Рингович.

— О сем уж сама княгиня распорядилась. Корми, сказала, гостей от пуза.

— Да? Ишь ты, видать, добрая.

— Такую княгиню еще поискать.

— Ну-ну, давай, — и тотчас же поймал Никиту, повернувшегося было бежать дальше по делам, за рукав. — Скажи честно, старик, Святополк не появлялся?

— Нет. Я же сразу сказал. Давно уж его не было здесь.

Все равно варяги обыскали весь двор, все клети, даже в конюшне все ясли осмотрели, сеновал.

— Судя по всему, его здесь и впрямь еще не было, — говорил Эймунд. — Куда ж он делся?

— Знаешь, сдается мне, или Святополк, или кто-то из гридней ранен и мы их где-то обогнали, — гадал Рагнар. — Мы ж как угорелые гнали.

— А ежели он к печенегам рванул?

— Вряд ли. Скорее к тестю в Польшу побежит. Ну а если в Польшу, то Турова никак не минует.

— Так что? Будем ждать?

— Конечно. Дня три, а то и недельку посидеть можно. После всех этих ратей, скачек пора и отдохнуть. А тут чем плохо? Кормежка есть, да и девки найдутся. Эвон, Фост уж затянул в лопухи одну.

— Не мог ночи дождаться, дурак.

Варяги остались ждать, поставив на воротах сторожей, чтобы заранее обнаружить беглецов и упредить их возможное отступление.

А они в это время пробирались лесами и везли на конных носилках умирающего князя. Ехали шагом, чтобы не трясти раненого. Только один раз позволили себе сделать дневку в небольшой веске, решив дать раненому отдохнуть, подкрепить его и свои силы медом и свежим хлебом. Они надеялись, что погоня отстала, а точнее, оставила их. Хотя это было слабое утешение. У того же Волчка ныло сердце от худых предчувствий, хотя относил он их на счет беспокойства за жизнь Святополка. Князь слабел с каждым днем, потеряв много крови и не имея возможности обрести наконец покой. Кони, несшие носилки, хотя и шли шагом, все равно это беспокоило раненого, а раскачивание не давало ране затянуться.

На подъезде к желанному Турову их встретил Кастусь. Он, выскочив из кустов, позвал негромко:

— Волчок! Ты?

— Ну я, — отозвался Волчок, останавливая коня. — Никак, Кастусь. Ты что тут делаешь?

— Я уже четыре дня вас жду. Вон напеременку с Михной.

— Что такое?

— Князю Святополку нельзя в Туров. Там варяги уж пять ден ждут его. Меня дворский послал вас караулить и предупредить.