Братья

— Мне? Зачем?

— На городской площади несколько раз встречали рыжую женщину. Она, возможно, связана с исчезновением людей. Неужели это Магдалена? Трудно предположить, но, как видите…

Карина взяла парик. — Выглядит нарядно. И скрывает лицо.

— Да. От правосудия.

— Я понимаю, советник. Очень интересно.

— Скажу больше. Раймунд, по моему настоянию, послал своего человека, тот выследил эту рыжую. Но ей удалось скрыться. Рядом с ней оказался мужчина. Не он ли подсказал Франсуа, где ее искать? Если увидите подходящий сон, включите меня в число своих слушателей.

— Непременно. Спасибо, советник, за интересный рассказ.

— Жискар забрал, что было у грека, в пользу города. Оказывается, этот товар сейчас в моде. Но Магдалена осталась вне подозрений. Наш горбун взял другой след. А я хочу понять, кто она, которая свела с ума Франсуа?

— Откуда мне знать, советник?

— Но она часто бывает в городе. Разгуливает, прислуживала греку, жила у него. Притон, откуда ее выкупили… Похоже, занятие ей хорошо знакомо. Кому она служит?

— Может случиться, своей природе. Блудница вавилонская. — Карина коротко рассмеялась.

— Блудница?

— Которая принадлежит всем и никому. Ваш подопечный не исключение. Как и другие. Это так, советник. Такие женщины есть не только в Вавилоне. Тем более, в Иерусалиме, здесь случается самое невозможное. И можно встретить кого угодно. Вы можете вообразить себя Христом, или его апостолом, вы можете извлечь имя из Евангелия и примерить на себя. И вы можете внушить такую роль той, которая готова ее принять. Желания и привязанности здесь часто необъяснимы, потому что в них нет корысти. А прочее…

— Вы говорите так, будто знаете…

— Знание здесь не причем. Эта женщина не понимает себя сама. Она в плену у собственной натуры. — Карина помолчала, будто споткнувшись мысленно о невидимую преграду. Потом встряхнулась и закончила легко. — Сегодня одно, завтра другое. Потому она и выбрала для себя имя. А вернее, выбрали для нее. Порок и святость в одном лице.

— Но та блудница, о которой вы говорите, была богатой золотом и драгоценностями, сидела на звере или чем-то похожем.

— Она такова, какой вы захотите видеть. Богатой или бедной, порочной или целомудренной, сосудом греха, оружием мщения, кем угодно. Она живая. И всякий раз другая. Ваш Франсуа озабочен идеей — услужить Святой Деве. Почему бы ему не встретить свою святую в образе блудницы? Я думаю, он был готов. И вот встреча состоялась. Чего еще? Ему и прочим желающим… — Карина закрыла лицо руками и покачала головой, будто вслушиваясь в себя. — Считайте, я вообразила. Но вы ищете объяснения. Вот одно из них.

— Кто-то управляет ею?

— Откуда я могу знать. А если она следует собственной натуре и не может остановиться?

— Человек Раймунда видел, как ее похитили. Но ведь она была без парика. Он у меня. И совсе не похожа на ту, рыжую. Тогда за что?

Карина рассмеялась грустно. — Мне жаль вас и себя, дорогой советник. Здешние загадки не для нашего ума. Гораздо больше, чем мы можем понять…

С этим я удалился. Уверен, эта женщина не рассказала мне всего, что знает. Но с какой стати? У нее свой интерес. Достаточно того, что мы можем говорить доверительно о разных вещах.

__

 __

Пришла пора еще раз допросить грека. Но Жискар медлит, я его не тороплю, каждый играет свою игру. Михаила отослали из города, я надеюсь, что он не втянет нас в новую беду. За этого человека я поручиться не могу, он следует на поводу у собственных страстей. Хорошая пара своему брату Франсуа, хоть природа их желаний совершенно различна.

Как ни странно, но выводы из моих наблюдений помогли сделать женщины — Карина и Миллисента. Я и раньше, наблюдая за своей Фреиной, мог бы задуматься над необычными свойствами женского ума. Он не предается отвлеченным рассуждениям, зато угадывает скрытый смысл поступков чувством и может отыскать правильный ответ там, где мы будем блуждать в туманных догадках.

Франсуа понемногу оправился и бродит под стенами города, не следует нарушать его одиночество. Он достаточно послужил всем нам. Я использовал время, чтобы еще раз побывать у Миллисенты. Благо, Жоффруа отправился вместе с королем громить приморские города. У него, увы, нет причин для ревности. А во всем остальном… он явно считает себя умнее остальных. Возможно, это так, но умные люди не выставляют свой ум напоказ.

— Мне кажется, Жискар недолюбливает вашего мужа. — Сказал я.

— Недолюбливает? — Миллисента попыталась рассмеяться, и лицо ее стало злым. — Он ненавидит Жоффруа.

— Вот как, я не знал.

— Ни один, ни другой не станут это показывать. Они росли вместе. Мой муж беспечен и тщеславен, хоть у него много достоинств. А Жискар… вы видите сами. Таким его сделало физическое несовершенство. Его боятся, той силы, которая спрятана в его горбу. У нас в это верят. Он считается здесь большим умником, потому что учился в Париже.

— В Париже?

— Да, там наставляют таких, как он. Жискар помчался одним из первых. Только учение не идет ему впрок. Он вообразил себя, буквально, апостолом, орудием мщения.

— Но что он за человек?

— Он одержим своими страстями. И готов искоренять порок. — Миллисента попыталась придать и себе грозный вид. — Мне кажется, он страдает сам и хочет заставить страдать других.

— Я слышал от Раймунда, когда они возвращались из Дамаска, Жоффруа едва не затеял ссору с Дю Бефом. А тут еще Жискар. Ваш муж — храбрый человек.

— И легкомысленный к тому же. — Добавила Миллисента.

— Некоторые дают обет, во избавление…

— Только не он, пока на свете есть хоть одна особа, готовая оценить его достоинства. А тут их полно, — Миллисента повела головой, — хоть бы наши фрейлины. Они славятся умением замаливать грехи.

— Я не хочу расспрашивать…

— Почему же? Вы ведь, дорогой советник, сгораете от любопытства. И поймите меня правильно, это лишь женская болтовня. К тому же мы — друзья, не правда ли? — Мы глянули друг другу в глаза.

— Если вы разрешили, тогда еще один вопрос. Мы с Жискаром допрашивали греческого купца. По его рассказу, он постоянно торговал с вашим домом.

— Разве мы забывали заплатить?

— Нет, нет. Мне кажется, Жискар подозревает, что некоторые товары могли быть использованы для совершения преступлений.

— Что вы имеете в виду?

— На базарной площади исчезают люди.

— И Жискар подозревает нас? Трудно вообразить что-нибудь глупей.

— Но полагаю, он считает именно так.

— Может считать, как угодно. — Миллисента встала. — Мы заплатили этому греку сполна, и если Жискар не вернет товар, мы найдем, как с ним разговаривать. Хочу предупредить, мне придется обратиться к вам, советник.

— Ко мне?

— Вы ведь участвуете в городских судах. Вы должны мне, хоть сейчас нет необходимости напоминать. Правда на нашей стороне, вам нужно только исполнить закон. Только и всего… — Помолчали. — Мне пора принимать ванну. — Сказала Миллисента суше, чем обычно. — А вам привет от вашего подопечного. Михаила. Мне докладывали, он доволен жизнью. Свежий воздух и крестьянская еда идут ему на пользу.

__

 __

— Что станем делать? — Спросил меня Жискар. — Этот негодяй заслуживает смерти. Но это будет неверно. Мы должны показать грекам, что разгадали их козни. Я хочу хорошенько отхлестать его, а потом выдать. Они найдут, что с ним делать. Уверен, не станут тащить его до Константинополя. В горах так просто оступиться.

И мы отправились к послу. Великий притворщик не заставил нас ждать. — Разве вы не вместе с королем? Как жаль, он не расслышал добрых советов нашего Императора. Но мы желаем ему удачи. Прошу, найдите способ передать ему наши пожелания, как можно быстрее.

— Он оставил нас для проведения важного расследования. — Жискар был преисполнен подобающего почтения. — И просил известить вас о результатах. Ваш человек… Некто Аристид, владелец постоялого двора и трактира…