Иешуа, сын человеческий

Но не произойдет этого привычного — потом. Да Иисусу и без нужды окажется ее исповедь, ибо узнает он обо всем подробно по мыслям Сони почти сразу же, при встрече с ней, а когда пожалует в гости Самуил, и по его мыслям. Узнает и не восстанет.

Пока же, прижавшись друг к другу, шли истосковавшиеся в разлуке влюбленные по дорожке к дому. У водоема остановились.

— Любуйся. Дело рук Гухи и Сони.

— Твоих тоже.

Любоваться действительно было чем. Часть берега в нежнозеленой шелковистой траве, подступая к самой воде и как бы стремясь соединиться с красавицами лилиями, создавала ощущение уюта; дальний же угол — в густом бамбуке, в котором виден неширокий проход, внушая какую-то тайность; но тайности нет — из бамбуковой густоты по проходу выплывает пара черных красавцев лебедей, словно понявших, что прибыл сам хозяин дома, поэтому его непременно нужно встретить.

Они безбоязненно подплыли к Иисусу с Марией. Она давно уже приучала лебедей подплывать к ней, когда она подходит к водоему, неизменным угощением, они ожидали лакомства и сейчас, но у Марии ничего с собой не было, и она почувствовала свою в этом вину и неловкость, а идти в дом за рыбками, ей сейчас не хотелось. Не хотелось отрываться от любимого своего.

Из дома выпорхнула Соня с двумя рыбками в руках. Поклонилась Иисусу и протянула ему рыбок.

— Побалуй красавцев, Мессия.

— Спасибо, Соня, — поблагодарила Мария подругу. — Как кстати ты догадалась.

Подошел Гуха. Приветствовал с поклоном:

— Дом твой заждался тебя, Мессия.

Он больше не называл Иисуса господином своим, а нашел не менее уважительное и даже более значительное — Мессия. И видел, что это не обижает его, воспринимается им, как должное.

— Нет предела моей благодарности тебе, Гуха, и тебе, Соня, за все, сделанное для нас с Марией. Вы настоящие друзья.

Перед виноградником, выйдя из террасы, встали мужчина и женщина, не решаясь подойти к прибывшему хозяину. Мария позвала их:

— Присоединяйтесь к нам, — и Иисусу. — Он повар, она по дому. Соня ждет ребенка, вот ей замена.

— Ты, Мария, как всегда поступила разумно.

Потом была трапеза. Совместная. Даже с новыми слугами. А после трапезы разговор с Соней. Мария, по уговору с ней, оставила их наедине.

Соня заговорила с Иисусом без обиняков:

— Ты, Великий, крестил по селам многобожников, но почему тебе не осенить Благодатью Божьей моего супруга Гуху? Разве он не порвал с многобожьем?

Так и рвался наружу, повиснув на кончике языка, упрек: «Вы с Марией лукавите со мной, а муж твой знает об этом, — но удержался, снова определив: — Бог с ними». Ответил утвердительно:

— Да, Соня. Твоя просьба исполнима. Отдохнувши немного после долгого отсутствия и подготовив все нужное, я окрещу твоего мужа.

Чуточку лукавил Иисус: отдых ему был не нужен, он не устал (в его ли годы уставать), просто он не мог начать в Сринагаре крещение без согласия старейшин, ибо предвидел возмущение не только жрецов храма Вишны, а и жриц храма богини Рати, и тогда ему без готовности старейшин и, стало быть, всей общины, встать с ним плечом к плечу в открытой борьбе с многобожниками будет очень трудно. И еще один вопрос предстояло решить — обрезание. Его тоже не обойдешь.

Первый разговор с Самуилом. Его влияние и на председателя синагоги, и на старейшин велико. С восторгом выслушал Самуил рассказ Иисуса о его победе над белыми жрецами и твердо заявил:

— Обязательно нужно обращать в нашу веру готовых к этому. Я твой неотступный сторонник! А служители Кришны? Встанем стеной!

Ни слова об обрезании, и Иисус посчитал за лучшее самому не начинать разговора об этом.

Не заговорили о предварительном обрезании и старейшины. Предположить, что не знали они о завете Бога, невозможно, ибо они свято исполняли его по отношению к своим детям, посчитать, что запамятовали — тоже сомнительно. Скорее всего, взяла верх мудрость их, и они специально уклонились от этого разговора. Они опасались слова Иисуса об этом, более чем он их слова.

Без лишних рассуждений определили и место очищения через воду — в полупоприще вверх по Джеламе. Там и поле большое, на котором уместится много народу, там есть и добрый затон, тихий и в меру глубокий. День выбрали субботний. Все равно синагога еще не функционировала, поэтому там, на берегу, Мессии представится возможность произнести перед крещением Гухи проповедь. Для мужчин и для женщин. Пусть слушают все.

— Не во вред и многобожникам, если они тоже послушают.

Это председатель синагоги заключил, и старейшины с ним вполне согласились.

Без волокиты определили, какой из псалмов Давидовых читать перед крещением и как долго молить Господа на ниспослание Святого Духа на новообращенного. Разговор, таким образом, прошел в полном единодушии, ибо старейшины хорошо поняли, какому великому делу дается начало: шириться впредь их общине не только детьми рожденными, но и новообращенными, крепнуть авторитету их, а авторитету жрецов языческих падать, ибо они будут посрамлены.

Старейшины не преувеличивали. Слух, который с их подачи потянулся от дома к дому, взбудоражил весь город по разным причинам: одни радовались, другие пытались понять, что произойдет на берегу Джеламы, третьи насторожились, готовясь к противостоянию, но пока не зная, с чего начать — короче говоря, почти все сринагарцы решили обязательно посмотреть пока еще неведомое для них, а уж после этого определить свое отношение к случившемуся.

Иисус собирался проповедовать о гордости за принадлежность к народу избранному, о каре за отступничество от Заветов Господа, о благодарности Всевышнего за верность Заветам его и законам Моисея, увидя же не только соплеменников своих, но втрое больше многобожников, среди которых виделись и жрецы храма Кришны, и жрицы храма Рати, он смутился; не ко времени и не к месту такая проповедь. Но как быть? Он-то готовился к ней.

И вдруг осенило: повторить то, о чем говорил там, в родной Галилее, стоя на склоне горы, перед великой толпой народа, где тоже были вместе и праведные, и заблудшие.

Он выложит и сринагарцам, и жрецам со жрицами все свои идеи сразу, а не исподволь, что прежде казалось ему нерациональным. Сейчас иная у него мысль:

«Пусть слушают, кто имеет уши».

Все прошло без сучка, без задоринки. И вот, когда Гуха с Иисусом вошли по пояс, а Иисус, вскинув руки к небу, возопил:

— Отец Небесный, прими в лоно свое уверовавшего в тебя и готового очиститься от скверны многобожья! — над местом крещения появился голубь. Иисус воскликнул торжествующе: — Вот он, Дух Святой! — и трижды окунул Гуху с головой.

— Отныне и вовек ты — Иоанн! Осененный Святым Духом, очищенный и возрожденный через воду!

Старейшины вскинули руки и хором:

— Свершилось! Ты под дланью Господа Бога нашего!

Переполненный берег потрясен: Святой Дух вселюдно осенил новообращенного. Восторг, казалось, охватил всех поголовно, хотя многие за ликованием внешним скрывали жгучую зависть к отмеченному Богом, и только Ицхак, стоявший рядом со старейшинами, был как бы сам по себе, не разделяющим возбужденности толпы: он недоумевал, он сомневался, а все потому, что уже третий раз он видел голубя над местом крещения — повторялось это один к одному, и не мог Ицхак твердо ответить на свой вопрос: случайное ли здесь совпадение.

Постепенно у него зрела решимость со всей откровенностью поговорить с учителем своим. И когда он окончательно определился, наступило успокоение.

Вскорости разговор тот состоялся. Но начал его не Ицхак, а сам Иисус.

— Тебя, как я понял, гложет сомнение по поводу крещения? Я их знаю, но хочу слышать твое слово.

— Ты собираешься крестить многих, хорошо ли делать это повторительно? Не лучше ли разнообразить?

— Не лучше, Ицхак. Не лучше. Крещение — не моя мистерия. Ее принес в мир Иоанн, который остался в памяти народа как Креститель. Но и он не изобрел ничего сам. Ритуал очищения водой был и по сей день есть у многих многобожников. Иоанн лишь повернул мистерию к очищению отступников от законов Моисея, отступников из народа избранного от Завета Господа, я же, с апостолами своими, внес в эту мистерию еще и очищение от многобожья. Можно сказать, в первую очередь — новообращение многобожников к вере в Единого. А все мистерии, да будет тебе известно, однообразны. Они повторяются от века в век. Но только ли одинаковость ритуала тебя волнует?