Жанна дАрк из рода Валуа. Книга 2

– Вам ведь не надо гнать этих людей силой, – продолжила Клод. – Послушайте! Они сами горят желанием помочь войску… Они верят в свои силы так же, как верила Жанна, когда бросилась к Сен-Лу, куда вы её тоже не хотели пускать, потому что она, дескать, ничего в боевых действиях не понимает!

– Она – особый случай, – с едва заметным раздражением проговорил де Гокур. – Но относительно ополчения я бы хотел узнать и мнение командующего.

– Я – паж Девы, и все указания получаю только от неё.

Комендант развёл руками.

– А я подчиняюсь только командующему, но от него никаких приказов пока не получал.

На мгновение в тесном коридоре повисло молчание.

– Знаете, сударь, – сказала вдруг Клод, – у нас в деревне жил дурачок, который очень боялся драконов. Однажды я попыталась его успокоить и сказала, что всех драконов давно истребили храбрые рыцари. А он засмеялся и спросил: «Это потому, что у рыцарей одна голова, а у дракона две?»…

Клод замолчала, не отводя глаз от лица коменданта, и Гокур почувствовал, что под взглядом этого сопляка его щёки словно загорелись!

Из далей прожитого вдруг поднялись закопчёные башни осаждённого Монмутом Арфлёра… Там Гокур был командующим гарнизоном и ждал, ждал,… ох, как ждал хоть какой-нибудь помощи от короля и от того блистательного войска, которое через пару месяцев полегло под Азенкуром… Помощь тогда так и не пришла из-за распрей, непонимания и упрямства! То есть, из-за того, что начинается сейчас и здесь, у них… Две головы, и каждая думает по-своему.

– Позвольте и мне вставить слово, сударь, – подал голос Реньо. – Если из бастиды Сен-Приве выступит гарнизон, нашим придётся часть сил повернуть на оборону. А если подойдёт ополчение, англичане из бастиды, может, совсем не высунутся.

Слуга за спиной де Гокура зачем-то кивнул, но сам комендант ничего не ответил. Присутствующим казалось, что он взвешивает в уме все «за» и «против». На самом же деле, рыцарь просто прикидывал, как ему, с максимальным достоинством выйти из этой ситуации? Возглавить ополчение и самому повести горожан в бой, чтобы хоть так свести к минимуму потери?.. Да, пожалуй… Но прежде надо что-то ответить этим двоим.

Неловкое молчание затягивалось.

Комендант приосанился и окинул тяжелым взглядом сначала мальчишку-пажа, потом оруженосца Реньо. Тот, как подскочил ото сна, так и стоял в распахнутом камзоле, обнажавшем его грудь до самого пояса.

– Что ты тут выставился, как публичная девка?! – закричал на него комендант. – Немедленно собраться и – в строй! Я никого не намерен ждать! Отстанете – сочту за дезертиров и повешу! И не посмотрю, что вы привезли мне приказ! С посланиями обычно герольдов присылают!..

Выплеснув таким образом ненужную досаду, Гокур потребовал у слуги свой шлем и поспешил на улицу. Шум там, на мгновение, утих, а потом взорвался таким ликующим рёвом, что, кажется, задрожали стены.

– Я ваш должник, сударь! – с радостной улыбкой заявила Клод господину Реньо, лихорадочно шнурующему камзол. – Хорошо, что вы остались со мной и так вовремя сказали о гарнизоне в Сен-Приве… Я бы ни за что не додумал… ся!

Как ни торопился оруженосец, но после этих слов он замер и посмотрел на пажа с удивлением – шутит, что ли? Сен-Приве… Обычная стратегия, известная любому… Комендант и сам это понимал, просто не хотел рисковать – от горожан в открытом бою толку не много… Зато так складно, как мальчишка, приплести про дракона не смог бы даже рыцарь, которому Реньо служит. Ведь сразу было видно, что только это господина де Гокура и проняло… Однако, в ответ, на оруженосца смотрели абсолютно благодарные, без тени насмешки, глаза пажа.

– Как тебя зовут, парень? – спросил Реньо.

– Луи Ле Конт, к вашим услугам, мессир 37!

– Если помнишь, я не рыцарь.

Клод широко улыбнулась.

– Какая разница?..

Турель

Бой за форт святого Августина продолжался целый день. С утра до вечера. Орлеанское ополчение подоспело очень кстати, изрядно напугав немногочисленный гарнизон бастиды Сен-Приве.

Англичане никак не рассчитывали на подобное рвение со стороны горожан. Буквально накануне, как раз и опасаясь, что орлеанцы впадут в такое же героическое воодушевление, что и войско, Саффолк повелел выпустить ко всем осаждённым воротам по стреле с письмом, где, кроме обычных угроз и поношений в адрес Девы, говорилось, что из Парижа уже выступил, хорошо известный всем, сэр Джон Фастолф – «только теперь он ведёт не селёдочный обоз, а настоящее, солидное подкрепление».

Однако, надежды на панику не оправдались. Скорее, наоборот, тревожные вести только подлили масла в огонь. А поскольку, на самом деле, сэр Джон мог выступить из Парижа не раньше будущего месяца, в Сен-Приве ненужного героизма не проявили. Как только стало ясно, что французы ни за что не отступят и атакуют с яростью, прежде им несвойственной, английский гарнизон счёл за благо отступить за реку, к бастиде Сен-Лоран.

Отступали с боем, словно от роя озлобленных пчёл отбиваясь от преследователей, среди которых, большей частью, были ополченцы, собранные опытными воинами и небольшие отряды. Оруженосец Реньо тоже собрал вокруг себя человек пять и гнался за англичанами к реке с таким рвением, будто ему за это обещали рыцарские шпоры…

Утром, в покоях коменданта, затягивая последний шнур на камзоле, он посмотрел в радостное лицо Клод и задумчиво произнёс:

– Я всегда мечтал стать рыцарем, мальчик. Но, думаю, ты прав – нет никакой разницы между произносившим и не произносившим рыцарские обеты. Рыцарство здесь, – он хлопнул себя по груди. – Поэтому…

Реньо обернулся, хорошенько присмотрелся к засовам на двери в комендантские покои, и только потом закончил:

– Поэтому, тебя, мальчик, я с собой не возьму!

– Что?!!!

Клод попятилась, но оруженосец долго на эффект от своих слов любоваться не стал. Сгрёб девушку в охапку и толкнул за дверь, которую, с силой, захлопнул. Потом, грохоча на весь комендантский дом, перегородил выход тяжеленной скамьёй, да ещё и подпёр её, для верности, старой, гнутой алебардой, которую обнаружил у стены.

– Ничего, ничего, – примирительно похлопал он рукой по дверным доскам, словно не замечающим яростных ударов Клод с другой стороны, – посидишь тут, в безопасности, парень… В конце концов, я поклялся, что ни один волос с твоей головы… А клятвы надо исполнять, даже если ты не рыцарь… Сам же потом спасибо скажешь… А я – тебе.

Господин Реньо подхватил своё оружие и, пристёгивая к поясу меч, пояснил:

– И, знаешь, за что это спасибо? За то, что буду сражаться, имея в виду тебя, как собственного сына. А за сына я горло перегрызу любому… И всегда к нему вернусь!..

Слово своё оруженосец сдержал. Бился он яростно, и не получил ни единой царапины, ушибы за увечья не считал, только чувствовал себя ещё более азартным. А когда заметил, что несколько англичан пытаются спастись бегством под прикрытием высокого речного берега, свистнул своих людей и первым бросился за ними, наметив в жертву того, что был одет побогаче.

Усталости господин Реньо не ощущал. Убегающий явно был рыцарем, судя по доспехам, далеко не бедным, а значит, мог заплатить за себя хороший выкуп, поэтому оруженосец и не думал прекращать погоню. Он только задержался ненадолго, чтобы поразить, то ли слуг, то ли оруженосцев богатого англичанина, которые пытались его остановить, и продолжал преследование, неотвратимый, как сама Судьба!

Наконец, английский рыцарь не выдержал. Тяжело дыша он остановился и оперся на меч, чтобы не упасть. Его лицо, повёрнутое к преследователю, выражало такую муку, что господин Реньо тоже остановился, великодушно давая противнику возможность продышаться.

– Кто вы, сударь? – облизнув пересохшие губы, спросил англичанин на хорошем французском. – Вы рыцарь?