Африканский штрафбат

– Не расстраивайтесь.

Мудрец взял Хана за руку и принялся внимательно её рассматривать. Речи его звучали странно:

– Когда-то эта рука ловко управлялась с большим топором и длинным мечом, поднимала кубок за здоровье своего рыжебородого короля. Я слышу звон доспехов и рёв огромных труб… Вы погибали триста восемь раз и столько же воскресали для новых жизней. Так стоит ли бояться очередной смены поношенных телесных одежд?

Хан слушал, как завороженный. Борису даже показалось, что зёрна сомнения упали в его душу и могут дать всходы в виде самого неожиданного решения.

Когда они возвращались к оставленной возле дома машине, Хан был погружён в собственные мысли. Вил у него был очень озадаченный.

– Как думаешь, что мне делать? Кажется старик напророчил мне скорый финал.

– Если хочешь, я сам вместо тебя поведу завтра группу, – предложил Борис.

– Нет, группу поведём мы с Хенком.

Нефёдова эта новость очень удивила. Хенк, который никогда не летал на боевые задания, вдруг решил принять участие в чрезвычайно опасной операции! Неужели это возможно? Оказалось, южноафриканец действительно решил возглавить группу в качестве пилота второго резервного самолёта-лидера. Это можно было объяснить лишь желанием южноафриканца показать президенту, что в случае внезапной гибели конкурента он сам вполне может лично возглавить Легион.

– Нет, осторожничать не время, – играя желваками, рассуждал Макс. – Надо лететь. Если я сейчас дам слабину, Хенк своего шанса не упустит…

Уже подъезжая к гостинице, Макс вдруг сердито буркнул, в ответ на собственные мысли:

– Чушь! Стоило тащиться через весь город, чтобы услышать этот бред выжившего из ума старого маразматика…

Первая часть операции прошла на удивление удачно: восемь лёгких самолётиков сумели подкрасться к цели на сверхмалой высоте не будучи обнаруженными вражескими радарами. Внезапно выпрыгнув из-за высокого лесистого холма, штурмовики застали врасплох персонал зенитных батарей. Это было нападение стаи оборзевших блох на собаку Баскервилей. Но кажется, набег удавался. Командование вражеской авиабазы просто оказалось не готово к тому, что будет атаковано летающими драндулетами, предназначенными для выездов на пикник….

На стоянки вражеских самолётов посыпались кассетные бомбы. «Пан Поручик» сразу сбросил две 70-килограмовые бронебойные бомбы на одну из двух взлётно-посадочных полос – чтобы ни одна реактивная машина не сумела подняться в воздух для отражения атаки. Бомбы были оснащены детонаторами с 7—5-секундной задержкой, что позволяло им пробивать бетонное покрытие взлётно-посадочной полосы и взрываться ниже её поверхности. Правда, вторую полосу вывести из строя не удалось. Ответственный за её уничтожение самолёт сразу оказался сбит…

Борис выбрал в качестве цели большой ангар. Судя по внушительным размерам укрытия, в нём мог находиться тяжёлый бомбардировщик.

Лишь в самый последний момент уже приготовившийся открыть огонь пилот заметил в открытых дверях ангара знакомый силуэт Ту-16! Присутствие советской машины обескуражило Нефёдова. А вскоре выяснилось, что аэродром буквально «кишит» техникой советского производства – «мигами», «сушками», «илами». «Обещанными» же французскими и американскими машинами тут и не пахло. Лишний раз приходилось убеждаться в том, что здесь в Африке нельзя быть заранее в чём-то уверенным, ведь здешние режимы с лёгкостью меняли союзников и спонсоров. Так что нельзя было исключить того, что обслуживали и пилотировали всю эту технику наши ребята. Конечно о том, чтобы стрелять по своим и речи быть не могло. Борис поискал вокруг глазами и нашёл другой подходящий объект. Он выпустил весь запас 68-миллиметровых ракет по старенькому транспортному «Дуглас» DC-4, мирно ржавеющему на краю лётного поля.

Зато пилоты остальных легкомоторных штурмовиков отработали очень результативно. Даже бетонные заборы укрытий не спасали стоящие в капонирах машины от осколков и пуль. В считанные минуты почти все находящиеся на аэродроме самолёты и вертолёты были уничтожены или серьёзно повреждены. Прямым попаданием бомбы была разрушена диспетчерская вышка, загорелся склад горюче-смазочных материалов, превращены в чадящие остовы несколько грузовиков аэродромного обслуживания. Собственные потери штурмовиков составили всего два самолёта.

Зенитчики с опозданием открыли шквальный огонь из эрликонов по уходящим налётчикам. Один за другим штурмовики скрывались за окрестными холмами. Большая часть легкокрылой кавалерии уже выскользнула из зоны поражения. Борис и Хан замыкали группу. Им тоже уже почти удалось уйти, но внезапно Хан тревожно сообщил по радио:

– На семь часов ганфайтер!

Борис посмотрел в указанном направлении и увидел выруливающий по уцелевшей ВПП 60 на исполнительный старт Су-7. Это была прекрасная машина нового поколения советских реактивных истребителей-бомбардировщиков. Она была создана для выполнения серьёзных боевых задач, вроде прорыва мощной первой линии натовской ПВО в Европе и нанесения ударов (вплоть до ядерных) по целям, расположенным «где-то в Западной Германии»… Появление грозной новинки стало для отставного подполковника Советской армии крайне неприятным сюрпризом.

Стреловидные крылья, двигатель, развивающий на форсаже тягу в 99,12 кН, способный выводить машину на скорость 2 «Маха» всего за 12 секунд, делали эту машину универсальным фронтовым самолётом, предназначенным, как для завоевания господства в воздухе над передовой и в ближнем вражеском тылу, так и для подавления наземных целей. Даже смешно было сравнивать собственные возможности с теми, что имелись у коллеги, сидящего сейчас в гермокабине новейшего боевого перехватчика. Но так как ничего другого в голову просто не приходило, Борис предложил командиру продолжать тянуть в сторону границы. Хотя смешно было осознавать, что они пытаются удрать на своих жалких 200 км/ч от охотника, который через считанные секунды после отрыва от полосы наберёт скорость в десять раз выше!

На сугубо гражданских «туристических» самолётах не было возможности даже во имя собственного спасения выжать из мотора серьёзную скорость, как это предусмотрено на большинстве истребителей. Это военные двигатели имеют систему впрыска, которая вводит пятиминутный чрезвычайный режим работы на случай критической ситуации в бою, когда требуется догнать ускользающего врага или же, напротив, оторваться от преследующего тебя противника. Пилотам же мирных самолётов подобная «опция» вроде как и не к чему.

Поэтому они с Ханом продолжали ползти с прогулочной скоростью в то время, когда внизу – у них за спиной уже начал свой стремительный разбег вражеский перехватчик.

Неожиданно самолёт командира лёг на крыло, разворачиваясь в сторону авиабазы.

– Макс, куда? – крикнул ему по радио Борис. – Не сходи с ума, он растерзает тебя с первого захода!

– Уходи – прозвучал в эфире короткий ответ немца.

Чтобы прикрыть отход группы от уже поднявшегося в небо и разворачивающегося реактивного разрушителя, Хан устремился в отчаянную лобовую атаку на него. Его действия вызывали в памяти образ древних норвежских берсеркеров, которые презирая смерть, мчались навстречу многочисленным недругам – в одиночку без всякого защитного снаряжения, часто вообще голыми!

Конечно, Борис не мог оставить командира в такой момент. Он повернул вслед за Ханом и вскоре стал свидетелем его расстрела. Один из выпущенных Су-7 30-мм снарядов задел левую плоскость «Beech Bonanza». Взрыва не последовало. Но даже лёгкого касания оказалось достаточно. Обладающий нулевой живучестью к боевым повреждениям аэропланчик сразу беспомощно закувыркался в воздухе и начал терять высоту, как бабочка, которой ласточка на лету оторвала крылышко. Однако возле самой земли пилоту каким-то чудом удалось выровнять машину и посадить её «на брюхо».

У Бориса от сердца отлегло, когда он увидел, как из кабины упавшего в поле самолёта выбирается пилот. На войне не часто так везёт. На удачу поблизости появился ещё один самолёт из их группы – ярко-жёлтый Texan T-6 с большой цифрой «8» на руле направления. Это был самолёт-лидировщик Хенка Ван Дер Вольфа – что-то задержало Хенка над атакованной авиабазой. Сейчас перед лицом внешней угрозы было не до взаимных счётов. Поэтому Нефёдов по радио попросил южноафриканца взять на борт Хана: