Русская корлева. Анна Ярославна

— Надежд на то мало. Роберт коварен и найдет путь к обману. Ему ничего не стоит перехитрить графа Моро и Анастаса. Потому я должен немедленно мчать в Дижон, догнать войско и пресечь действия мятежного брата. И как это я доверился ему, отдав войско! Ведь чувствовал, что он во всем нечистосердечен.

— Все так, мой государь. Но как тебе удастся остановить Роберта? У него под рукой пять тысяч воинов, а у тебя лишь сотня.

— Я верю, что войско не изменило королю. Оно в заблуждении, потому как обмануто.

— Дай-то Бог. Но тебе нужно отдохнуть, государь. — Анна подошла к Генриху и погладила его лицо. — Тебе: нелегко дались похороны. Ты устал, глаза провалились. Отдохни, дорогой, сегодня.

— Моя королева, промедление смерти подобно.

— То верно, славный, — согласилась Анна.

— Ежели Роберт уйдет с войском на юг Бургундии, там он расчленит его, разгонит по монастырям и заставит воинов исполнять его волю. Помогут ему в этом бенедиктинцы из Клюни. Эти святоши умеют властвовать над душами простых смертных. И они не забыли обиды, когда их наветы на королевский двор не возымели действия.

— Да, мой государь, я с тобой в полном согласии, и придется отдыхать в лучшее время.

— Потому прошу тебя распорядиться, чтобы через два часа все было готово к походу. И вот что хочу знать твердо: взял или не взял Роберт провиант для войска?

— Нам уже ведомо, что не взял. Амбары с провиантом не открывались. И ратник Окун видел, что за войском не тянулись повозки. Да и времени до рассвета Роберту не хватило бы.

— Это хорошо, это нам во благо, — оживился Генрих. — Вот что, матушка-королева. Гони сейчас же всю дворню к провианту, шли туда повозки, и пусть туда загружают все: хлеб, сыры, колбасы, вино — все! И поручи канцлеру Жозефу Мариньи проследить за всем.

— Все исполню. А ты пока приляг и отдохни.

— Спасибо. Нужно, и потому прилягу, — согласился Генрих.

— Все будет хорошо. Но позволь мне и Анастасии идти с тобой. Мы не будем обузой, мы понадобимся.

Генриху хотелось взять Анну с собой. Он смотрел в ее глаза и видел в них мольбу. Но что-то остановило его. Он вспомнил о детях, подумал, что без матери их нельзя оставлять. Но, не зная истинной причины, побудившей Анну просить его, он нашел в себе мужество отказать ей:

— Нет, моя королева, вам лучше остаться. Там, вдали от тебя, я буду спокойнее, веря, что детей и Париж ты убережешь. Ведь если бы не ты, кто бы уведомил меня об измене? И Анастасия нужна тебе больше, чем мне. Будьте мужественны, мои дорогие. И, прошу, иди распорядись со сборами в путь.

Анна не нашла доводов настоять на своем и согласилась.

— Я люблю тебя, мой государь, и буду ждать и страдать, пока не вернешься. — Анна подвела Генриха к ложу, усадила его, сняла сапоги. — Приляг и постарайся уснуть. Тебе это очень нужно. — С тем Анна и покинула спальню короля.

События в эти дни развивались стремительно. Герцог Роберт спешил добраться до Бургундии и потому не давал воинам и лишнего часу отдыха. Но он не рискнул умчать с конными воинами вперед и не оставил три тысячи пеших воинов без присмотра. Роберт, однако, счел нужным послать гонцов в монастырь Клюни, дабы уведомить аббата о своем вступлению в Бургундию. Но к Дижону Роберт не пошел. Он понимал, что Дижон для него опасен. Мэр города граф Моро де Жоннес, по мнению Роберта, знал, что в Тулузе нет никаких волнений и войску без надобности идти туда. К тому же король уведомил бы Дижон, если бы надумал послать войско в Тулузу. Наконец, граф Моро был многим обязан Генриху. Год назад он получил от него место мэра и тем был избавлен от скудной жизни. И потому граф Моро на измену не пойдет. Перебрав все это в мыслях, Роберт повел войско в обход Дижона. Рыцари, кои вели свои отряды, зароптали: почему коннетабль повел войско мимо города? Некоторые подъезжали к Роберту и спрашивали:

— Сир, разве мы не будем отдыхать в Дижоне? Так всегда было.

— На сей раз так не будет. Наш поход секретный, и чем меньше людей будет знать о нем, тем успешнее мы управимся в Тулузе, — отвечал герцог. Слова его звучали твердо и не вызывали сомнения в искренности сказанного.

Отправив в строй очередного досужего рыцаря, Роберт позвал барона Севинье и послал его вдоль колонны предупредить всех рыцарей, чтобы никто из них не отлучался от лучников и копейщиков.

— И скажи каждому, что, ежели кто-то попытается это сделать, будет обличен в измене, — пригрозил он Севинье.

Такая суровая мера, считал Роберт, даст возможность удержать войско в повиновении и благополучно достичь юга Бургундии. На подходе к «своему графству» Роберт предпринял еще один шаг к упрочению своего положения. Он послал к аббату монастыря Клюни, святому отцу Гуго, вторую пару гонцов с просьбой прислать ему в войско пятьдесят монахов, способных не только очищать души воинов от греховных побуждений, но и держать оружие. Ждал он их с нетерпением, и у него на то была особая причина.

Однако воины короля уже разгадали преступные замыслы герцога Роберта. Никогда ранее не было, чтобы лучники, копейщики, меченосцы в походе голодали. Всегда за войском следовал большой отряд с провиантом, и воины два раза в день получали пищу. Теперь же шел третий день пребывания в пути, а о них словно забыли и не кормят. Покидая Париж, воины сумели запастись кое-чем лишь на день. И к вечеру третьего дня, когда войско остановилось на отдых, ратники потребовали герцога к ответу. Коннетабль был вынужден явиться перед войском. Он прискакал на коне в окружении трех десятков телохранителей и рыцарей из Моневилля. Роберт знал, что, если не найдет нужных слов и не приведет воинов к терпению, не добудет до утра провианта, они выйдут из подчинения и взбунтуются. Он понимал, что правда о его действах вот-вот всплывет и он будет обвинен в измене королю. Тогда, как бы он ни оправдывался, ему не поверят и все кончится для него позором и смертью. И Роберт бросил вызов судьбе. Он решил сказать воинам якобы правду. Если она обернется против него, значит он, и впрямь изменник и клятвопреступник. Если же воины поверят ему и пойдут за ним, он — победитель. И коннетабль поднял руку:

— Братья французы, я увел вас из Парижа потому, что там вы могли стать невольными слугами дьявола и ариан. Короля в Париже нет, вы это знаете, и власть захватили слуги дьявола и ариан во главе с королевой и графом Бодуэном. Это они предали вас голоду и не выпустили из Парижа наряд с провиантом. Да, мы голодаем, и я сам голоден, но король наградит нас за терпение, и вы не попадете в лохматые руки дьявола. Ваша совесть, ваши души окажутся чисты перед Господом Богом. Сегодня, может быть через час, из аббатства Клюни прибудут святые отцы, и они лучше меня раскроют вам глаза на то, в какие дьявольские сети затягивала вас арианка Анна, кою вы считали благочестивой королевой и католичкой. Сам король попал в ее сети. Тому свидетельство, что он уже не король, а лишь отец при малолетнем сыне арианки. Наш долг — помочь королю. Усмирив Тулузу, мы вернемся в Париж и вместе с королем изгоним ариан из Франции. Говорю вам это как любящий брат короля.

Горячие и как многим показалось, искренние слова герцога пробудили сочувствие в сердцах многих воинов. Они ощутили страх, потому как герцог вещал о Божье каре, ежели кто-то из воинов дрогнет перед лицом грозящей стране опасности.

— И помните, — продолжал герцог Роберт, — пока мы вместе, церковь и вера на нашей стороне. С помощью церкви и Господа Бога мы покараем ариан, изгоним дьяволов и будем снова мирно жить. Мужайтесь, славные воины!

Над рядами воинов пронесся гул. Роберт понял его как одобрение. Что ж, еще не видя врага, воины знали его в лицо: каждый арианин вместе с королевой и ее фавориткой, все гнездо россов, захватившее замок Ситэ, предатель граф Бодуэн — вот они, их враги! И кто-то из воинов крикнул:

— На Париж! На Париж!

— Даешь Париж! — прокатилось над войском.

Но для Роберта Париж был пока под запретом. И он подал нужный ему клич:

— Даешь Тулузу! Лион, Тулуза — вот наши вехи на пути к победе!